Крылаты лишь утки

Багряный берет и охровое пончо -
Привычен излюбленный тренд сентября.
Все краски готовы, и грифель отточен,
И лист перевёрнут календаря.
Художник умело расставил объекты:
Вот пруд, вот качели, деревья, ручей.
Прищурил глаза... и добавил эффекты -
Взошедшего солнца охапку лучей.
Заметил меня на скрипучих качелях -
(Крылаты лишь утки в осеннем пруду).
- Тяжёлою выдалась эта неделя?
Кивнула. Закуталась: зябко в саду.
Привычные мысли без сути и цвета
Давно превратились совсем в лоскутки.
Уже обветшали и вытерлись где-то,
Где были извилины, там завитки.
Другие истерзаны кошками злыми,
Что в хлам превратили обои в душе.
А мысли-то, впрочем, до жути простые,
Но даже они непригодны уже.
О счастье, которое было, искрило,
Горело, сияло бенгальским огнём.
Но что-то в проводке закоротило,
И сумрачно стало и ночью, и днем.
Ещё о любви есть крамольные мысли.
Они антикварны, как старый буфет.
Покрытые мхом все закваски прокисли:
Ни блинчиков сделать, ни даже конфет.
А одиночество - жуткая штука,
Приходит не к тем, кто и вправду один,
А к тем, кому вместе быть, в общем-то, мука,
Где есть компромисс золотых середин.
Вселенная ухом припала к молитвам,
Которые шлёт замарашка-душа.
Она безнадёжна. И часто болит там,
Где рая не будет, и нет шалаша.
Сентябрь вписал меня в холст, в самом деле,
Закутав заботливо в плед поутру.
Чертовски скрипучие в парке качели,
Крылаты лишь утки в осеннем пруду.