Звериные тропы

***      

дочка-болячка, сынок-заточка
взяли судьбу примотали скотчем
где-то в Нахабино к батарее,
будешь, мамаша, теперь добрее.
резали, жгли, пинали, кололи,
чтоб подписала лучшую долю.
но у судьбы немеряно силы:
вырвалась – напрочь ребят загасила.

ПОСЛЕ РАЗБОРКИ      

В стужу орудует лом.
Выдолбит чёрную яму.
Водочкой да матерком
Трёх отморозков помянут.

Станут братками зиме –
Смёрзнутся накрепко трое
В тесной ничейной земле,
За тишиной долгостроя.

Яркие фары в ночи.
Водка в стеклянном стакане.
Тот, кто бойцов замочил,
Первым же их и помянет.

Час, полтора – и рассвет.
Холмик, под холмиком трое.
Снега пока ещё нет –
К полудню, верно, накроет.

КИНОКЕФАЛЫ

я домой к себе приехал, захожу и страшно стало.
запах псины, клочья меха. слышу: «здесь кинокефалы».

кто их звал и что им нужно? ведь пронзает до печёнок
за стеною говор чуждый, говор яростный и чёрный.

не сбежать – везде по свету, вот теперь в Европе тоже.
Боже! где их только нету, как они достали, Боже!

мохногруды и псоглавы. звери, только с даром речи.
любят жуткие забавы, любят женщин человечьих.

кровь, моча – повсюду пятна – день и ночь грызутся твари.
им привычней и понятней вместо «здравствуй» – выстрел в харю.

в них один животный стержень. если честно, я не знаю
для чего земля их держит, что чужая, что родная.

***

А с виду вроде человек...
И по привычкам тоже.
Но кто нацелен из-под век?
Кто там, внутри, под кожей?

Такой же оставляет след,
пельмени ест с бульоном.
Под кожей кожа! Что за цвет?
Оранжевый? Зелёный?

Там пасть акулы или рот?
Там жабры? Перепонки?
Что эта тварь скрывает под
приличной внешней плёнкой?

Сбежать бы – хоть в тайгу, в туман.
Но лишь куда-то деться.
А он с улыбкою: "братан!
Так мы ж знакомы с детства"!