Телепатия

 Евгений Васильевич воспринимался мной как удивительный человек, потому что в его характере, странным образом, сочетались доброта и резкость. Объяснял себе я это тем, что сделал его таким нелёгкий жизненный опыт. Он мог, например, очень резкими словами пресечь безнравственное поведение кого-то из рабочих ,тогда как другие руководители и внимания-то на это не обращали. А когда был субботник на территории завода, то он то там, то тут способствовал молодёжи во всём, хотя этим должны были заниматься бригадиры, мастера. И видно было, что это его не обязывало, а было приятно ему. Нельзя сказать, что Евгения Васильевича уж слишком любили, но уважали и несколько побаивались-это точно. Он был среднего роста и среднего телосложения, но несколько коренастым, почти полностью лысый. Глаза выражали всепонимание человека, перенёсшего в жизни какие-то страдания, и в то же время в них виделась непреклонность, твёрдость характера, порядочность. Не скажешь, что он красив, но был всегда рационально, элегантно одет. И в общем его образ воспринимался как-то загадочно, значимо, уважительно.
     Весь силикатный завод, где Евгений Васильевич был главным инженером, красовался по его инициативе, цветами на многочисленных клумбах. Это было экзотично, удивительно, красиво, приятно. В штате завода содержался специальный человек-садовник. И это на силикатном заводе, где напряжённая деловая жизнь! В цехах гремят автоматы прессуя сырую массу в кирпичи. А дальше-обжиг, и белый, сухой кирпич, ещё дымящий паром, мостовыми кранами выносится на улицу, где уже поджидают грузовые машины, приехавшие за ним. Шум, пар, движение, и среди всего этого- цветы !..  Садовник время от времени поливал их и смывал с них белую известковую пыль.
     Меня сразу приятно удивило всё это, но и потом не покидало чувство правильности этого завода. Там всё так было благодаря Евгению Васильевичу. И у меня появилось особое уважение к этому человеку. Общались с ним мы очень мало, только одно-два необходимых слова и всё. Как это объяснить не знаю, но при такой гамме впечатлений о нём, к разговору и не тянуло. Мы каким-то образом были понятны друг другу. И мне было ясно, что и я им обособлен от других.
     Кабинет его был на втором этаже небольшого административного здания. Я тогда был молод, и только начинал трудовую деятельность слесарем контрольно-измерительных приборов. Каждое утро, кроме основной своей работы, в его кабинете на приборах, фиксирующих работу цехов, я менял диаграммы и оставлял снятые на столе, чтобы Евгений Васильевич, придя в девять утра, мог проанализировать работу завода. Так шли недели, месяцы. Это были шестидесятые годы. У меня была подписка на журналы "Наука и жизнь" и "Техника молодёжи", где часто были статьи о квантовой науке, о телепатии, о тайне жизни вообще. Всё это было интересно мне. Как-то заметил, что и Евгению Васильевичу это интересно. Мы были в чём-то общем сопричастны. Тогда мне ещё не было понятно в чём...
      Однажды,  я простудился и был несколько дней дома на больничном. В один из вечеров, ещё не совсем выздоровев, лежал в постели грустя и скучая по нормальной жизни, по заводу, по девушке, которая там работала, и в том числе, по необычному Евгению Васильевичу. Вдруг, я ощутил некое странное чувство связи с ним. И я понял: я слышу его, а он меня...Это трудно передать словами. Стало очень интересно. Что-то мы мысленно сказали друг другу. Уже не помню слишком подробно, но кажется про моё здоровье. Я подумал: а не бред ли это? Мало ли что может казаться?!Как доказать, что на самом деле можем общаться на расстоянии? Я жил в посёлке, в километрах пяти от города, где был он. И я предложил сделать нам так. Когда выздоровею и выйду на работу, то утром, меняя диаграммы в его кабинете, поставлю на вновь устанавливаемых красным карандашом крестики в центрах круглых диаграмм, а он увидев их должен скомкать чистый лист бумаги и оставить в центре стола, чтобы я на следующее утро его обнаружил. И вот настало утро, когда я поехал на работу с красным карандашом в кармане...Поменял диаграммы, поставил на них красные кресты и с большим нетерпением стал ждать следующего утра. Надо сказать, что Евгений Васильевич был строг не только к другим, но и к себе. На столе у него всегда был прядок. Документы аккуратно сложенные в стопочки лежали по краям .Всё было чётко на его столе, как и всё в его натуре. Трудно представить большее восхищение, чем я ощутил ворвавшись в кабинет и увидев скомканный лист бумаги в центре стола! Я развернул комок, лист был чист! Прямо счастье я тогда ощутил-наш разговор на расстоянии был!!!
      В дальнейшем было по- прежнему: поздоровавшись, пару слов по делу и работаем дальше. Восхищённый таким происшествием, я как-то попытался затеять разговор о произошедшем, но он не поддержал моё начинание. Да и я как-то стеснялся: кто он, а кто я. Молодой был, чересчур скромный. Да и действительно, к чему ещё слова, когда ТАКОЕ произошло!
      Эта история была давно, где-то в 1968 году, но разве такое забывается?!Вскоре я уехал в Таганрог и увлекли другие события. Много позже, случайно, увидел ещё один раз Евгения Васильевича по телевизору в программе "Время". Там рассказывали о его успехах в строительстве коттеджей. Мне было очень приятно его увидеть. С благоговением вспоминаю этого человека!

2020