Анита

Я в пекло бросаю такие дровишки!
То печка ума, где пылают мыслишки,
но что же случится, когда догорят
слова-буратины, стоящие в ряд?

Бедовый троллейбус по улице мчится,
вот голос кукушки – она мне не снится,
а в чашке клубится чаёк перемен,
и лето кончается, что же взамен..?

Взамен серебрится крыло самолёта,
найдется всегда в кочегарке работа –
бросаю поленья, меняю слова,
как топка пылает моя голова!

Увы, не сбежит от меня электричка,
о мёрзлые пальцы ломается спичка,
хоть тамбур накурен, но как-то свежо,
а рифма? Пускай это будет «ужо».

Но нам ли, соратники, киснуть в печали?
Ведь светом зари умываются дали,
«Камчатка» по-прежнему едко дымит –
то печка, где слово сжигает пиит!

Из разного, всякого местного сора
стихи прорастают, их целая свора,
надевши на правую с левой руки
перчатку, я левой пишу вопреки

какие-то странные правые мысли,
хоть слева в троллейбусе еду (осмысли),
куда же? Троллейбус идёт на Восток,
меня ж, как Улисса сознанья поток

слегка накрывает, а справа уж поле,
брезента на нём, чем землицы поболе,
сойду ка я, братцы, – сажать огурцы,
быть может тогда и сойдутся концы?

Не сходится что-то; под песню «Л. Мая»
ваяю я ревностно «Бошетунмая»,
а там, где желтеет дымок из трубы
работают женщины трудной судьбы.

Они никогда не меняют перчатки,
их руки не знают брезентовой грядки,
а в чашках не булькает смыслом чаёк,
что «Мама-анархия» им невдомек.

Пока же в порядке мои батареи,
побуду-ка в роли не рокера – феи,
состряпаю образ для них из огня –
Аниту с фамилией, как у меня!