найдутся иные

ты мне говорил, нужно быть, не казаться.
и вот она, та, с кем нельзя оставаться,
нельзя быть счастливым, нельзя забываться,
и даже за тысячу миль ошиваться.

позволь же тогда мне звучать без сомнений,
лишаясь твоих драгоценнейших мнений,
лететь мимо странных чужих представлений
и быть самым тяжким из спорных явлений.

позволь мне звучать непристойным ответом,
стихи за стихами, куплет за куплетом.
и стать самым главным и твердым запретом,
но все же с истерикой молвить об этом:

о пошлом, дурацком, но ясном обмене:
любой, кто стремится к большой перемене,
всегда получает из боли ступени,
ведущие вновь оказаться на сцене

с немыми глазами и выжженным сердцем.
и некому сдаться, и некуда деться,
и нечем забыться, и некем согреться,
и не во что с легкой надеждой всмотреться.

встречаю лицом и душою пороки,
не ставлю великому чистому сроки.
ведь все эти песни и все эти строки
о том, как убийственно мы одиноки.

я знаю: твой слух беспощадный и мнимый
считает, что голос мой - недопустимый
и в чем-то банальный и неисцелимый,
дешёвый, невзрачный, дурной, уязвимый.

но если тебе это гадко и сложно,
до пафоса вычурно, громко и ложно,
найдутся иные. они осторожно
покажут, что нужно. покажут, что можно.