В карантине

Уважает бес

На виду суровых буден
под прикрытием чудес.
Мы себя в себе не любим.
Но нас уважает Бес,
поселившийся в сознанье,
он толкает в тёмный лес
удовольствий ресторанных,
соблюдая интерес,
или выгоду от сделки
с совестью своей на днях.
Души ханжественно мелки
и мелки, как на полях,
не сошедшие с экрана
жизни праведной вразрез.
Много в жизни не обмана,
а предательства, и без
новоявленных от власти
можно обойтись, тогда
меньше будет ложной страсти
и воспрянут города
в тишине заветной доли,
принимая строгий вид.
И новейшее без боли
обойдётся без обид
на былую расторопность
в одиночестве за край.
И, отбросив злую скромность,
я скажу: – Не выбирай
гениальность вместо счастья
на Земле усталых дней,
где деревьям не качаться
и становится страшней
год от года. В пику Бесу
говорю себе: – Держись
под обыденным навесом,
охраняя странность – Жизнь.


С тихим успехом

Вот и зима наступила,
шапки надела на пни.
Снег, что за лето скопила,
в эти короткие дни
сыплет и ночью порошей
на поле печалью звеня.
День, невезеньем хороший,
радует всё же меня
тихим успехом со снегом,
что обжигает горя.
В тёмном заснеженном небе
чертит полоску заря,
словно подводит итоги
первым бессонным ночам,
снегом покрыты дороги,
льётся печаль по плечам.
23-26.11.98г.

В карантине

Всё сверкает в “Фиатоне”,
но “бугра” не блещет ум.
Словно бы в каком притоне
слышится повсюду шум.
Расплываются, как студни,
без улыбок на лице
новоявленные блудни
с чёрной памятью в конце
акта первого в картине
на излёте торжества.
Здесь они, как в карантине,
хитромудрая братва.
Всё сверкает в “Фиатоне”,
у Баварина темно.
У Сан Саныча в притоне
гонят красное кино.