Михаил Молчанов

МИХАИЛ МОЛЧАНОВ
(1945 - 2024)

ПЛОЩАДЬ ПУШКИНА

Два столетия – как миг!
Вечности покой…
Человечеству от книг
пользы никакой!

Человек не стал мудрей.
Мир у ног – убог…
Бронза пушкинских кудрей.
Сизый голубок.

Не к болоту, а к звезде –
все его слова.
Площадь Пушкина – везде,
где душа жива.

С лёту – в Лету двести лет!
Тот же мир теней.
Тот же тусклый «высший свет».
Чернь – ещё черней.

Руки – лишь к себе гребут.
Всяк на всех сердит…
Голубь – вечный атрибут –
на кудрях сидит.

Приземлённый дух. Бурлеск.
Праздничная глушь.
Показушный внешний блеск
сумеречных душ.

Легендарный голубок,
ты вокруг взгляни!
В прошлом – Фет, Некрасов, Блок.
Кто там в наши дни?

С высоты насквозь видна
жизнь тебе, поэт.
Не Москва вокруг – одна
суета сует.

Русский гений – полубог,
стой над суетой…
Сизокрылый голубок –
словно Дух Святой.

ОСЕНЬ 1945-ГО. ВСТРЕЧА

По мненью баб, всё будет чинно.
Достойно встретить – не пустяк.
Ведь как-никак придёт мужчина,
Хозяин дома как-никак.

И вдруг пронзительно до боли –
Над редкой жёлтою ботвой,
На всё в согбенных бабах поле:
– Беги домой, Наташка, твой!..

И, запыхавшись, в дом шагнула
С улыбкой жалкой на губах,
И в грудь уткнулась, и шепнула:
«Ох, табачищем-то пропах».

ДЕРЕВЕНСКИЙ ДУРАЧОК

Видишь — разум практичный и глух в нём, нем!
Добродушен всегда, никогда не сердит,
как дитя, улыбаясь, не зная проблем,
дурачок деревенский на лавке сидит.
 
Крошки хлеба лежат на ладони, хотя,
как он дорог — ни сердцу его, ни уму.
Пару истин простых, чтоб он жил, как дитя,
при рожденье Господь заповедал ему.
 
Эти крошки — меж ними незримая связь:
это — глупая птица, а он — идиот.
Посему, человека ничуть не боясь,
воробей их с ладони спокойно клюёт.
 
Взгляд на жизнь его прост: не своруй, не убей.
Посему не ко всем, а к нему одному
на ладонь безбоязненно сел воробей,
и котёнок залез на колени к нему.
 
НЕУДОБНОЕ МЕСТО
 
Боковая плацкартная нижняя полка.
Я всегда на неё покупаю билет.
А напротив шумит молодёжь-балаболка!
Надо мной пассажира, как правило, нет.
 
Неудобное место — с чужими ногами
перед носом, что вечно в проходе снуют.
Но зато я один в этом транспортном гаме,
хоть вагон — это вам не домашний уют.
 
Мне его и не надо: я здесь наблюдаю
жизнь воочию — место моё не соврёт —
не бездарной попсы оголтелую стаю,
не тупой сериал, а рабочий народ.
 
Здесь дешевле билет — с ним и едут мещане,
старики, работяги; мне полка нужна,
чтобы видеть с неё — не на телеэкране —
чем живёт небогатая наша страна.
 
Мне расскажет плацкартная нижняя полка,
чем живёт наш народ и в жару, и в мороз.
Лучше всё ж разглядишь ты Россию
с просёлка,
чем с шоссе современного в десять полос.
 
Не скажу про себя, что натура скупая,
но плевать я хотел на дешёвый престиж,
неудобное место всегда покупая,
на удобном — простую Россию проспишь.