Знаешь, Роберт...

Знаешь,  Роберт,
когда тебя отпустит океан
и ты снова прилетишь в мой город
(случится это ещё не скоро,
но случится ведь всё равно),
мы пойдем с тобой не в пафосный ресторан, –
а в уличное кафе под магнолией,
устроимся там за угловым столиком,
и ты заметишь, как необъятно  пахнет весной.
 
Как прежде, ты привезёшь с собой море историй,
закажем кофе – густой и горький
(ты один из моих друзей любишь робусту),
помолчим…
О чём?
О погоде, любви, политике, чувствах.
Невесомым скольжением пальцев по моему запястью
ты невольно напомнишь о вспышке страсти
(счастья?),
и упавшем в небо рое цветных мотыльков.
И одернешь руку.
Не поймать уже.
Далеко.
 
Закуришь (перешел на айкос?), пока стынет кофе,
спросишь, как там Вика и Тайка, цел ли наш офис,
и, конечно,  – как это всё мы здесь пережили…
Я махну рукой и переведу разговор на твою Ширли,
оказывается, она уже третий год болеет раком,
но вы научились с этим жить без страха,
ведь никто не уходит в никуда –
ты взглянешь на часы
и  поднимешь воспаленный взгляд к солнцу:
жизнь, как большая вода, –
она тоже не уходит, разве что дробится на капли росы
и стекает в колодцы...
 
Знаешь, Роберт,
ты прав, - вежливо улыбнусь и вздохну.
Как там твоя Америка? –
я намеренно время тяну, потому что уверена:
сейчас ты попросишь меня рассказать про войну
(журналист в тебе вечно жив и чертовки молод).
Приготовишься слушать под виски с колой,
 (ты ведь за этим приехал, понятно ежу…)
– А может, без колы? – спрошу.
И официант послушно нальет нам по полной.
 
Я задумаюсь, с чего бы начать, чтобы не быть голословной…
А через пару минут скажу:
– Знаешь, Роберт, прости,
но я
          ничего
                не помню.