Новый мир Тихомлетова

            Утро. Сентябрь. Четвёртый год третьего десятилетия двадцать первого века от Рождества Христова. Специалисты утверждают, что это время глобальной перестройки реальности. Меняется климат. Иные сообщают о квантовом скачке и переходе планеты в новое измерение, о мощнейших приливах глубинной космической энергии, расширяющей сознание и преобразующей физиологию человека. Иные рассуждают о новом технологическом укладе. Иные ожидают пришествия Мессии, который изменит картину мира посредством Страшного Суда.

            Людмила Ивановна пекла сырники к завтраку. Александр Сергеевич вышел из своей комнаты в очках, с книжкой в руках.
- Люся, послушай, о чём пишут западные идеологи обозримого будущего: «…Американское сверхмогущество сойдёт на нет, а миром будут управлять несколько региональных правительств. Рынок станет единым законом для всех, породив неприкосновенную всемирную гиперимперию рыночных богатств и новых форм собственности, баснословных состояний и крайней бедности. Природа будет нещадно эксплуатироваться. Всё станет частным, включая армию, полицию и судебную власть. Человек превратится в артефакт производства и продажи, а затем станет бесполезным и исчезнет…», как тебе такое?
- Боже мой, как же всё это надоело – сплошной негатив! Скорее бы уже Христос пришёл и покончил со всем этим!
- А что если это и есть явные признаки Его пришествия… ведь чтобы построить новое, надо разрушить старое…
- Давай не будем гадать! И вообще, Саша, я давно хотела тебе сказать, что я устала от этих твоих бесконечных умствований и нервирующих тем…
- Что ты предлагаешь? Молчать? Хорошо, давай будем жить молча...
- Я предлагаю жить, как все нормальные люди.
- Что это значит?
- Это значит, волноваться простыми житейскими вопросами и молиться о спасении души… тем более, что, как ты говоришь, Страшный Суд уже начался…
- Это не утверждение, но предположение… интуитивная импровизация, так сказать…
- Не важно.
- Я понял. Принято. В конце концов, одиночество меня никогда не страшило…
- Я давно это заметила…
- К тому же, есть мнение, что одиночество – признак большого ума и духовности…
- Дай-то Бог…
- Вот именно, если человек сознаёт себя в Промысле Божьем, то, как он может чувствовать себя одиноким?
- Главное, чтобы не в прелести бесовской…

            После обеда и дневного сна, умывшись и попив кофейку, Александр Сергеевич подумал: а не прокатиться ли мне по лесу на двухподвесе? Потом прислушался к себе и передумал: нет, пожалуй, лучше пробегусь – давно не бегал, организм соскучился по бегу. Людмила Ивановна тем временем закатала в банки компот из своего винного винограда и перебирала бруснику, собранную накануне в лесу.
- Люся, я тебе нужен? В смысле, помочь чем-нибудь?
- Да-нет, тут уж немного осталось…
- Тогда я пойду, пробегусь…
- Помои вынеси и беги.
- А что у нас сегодня на ужин?
- А что ты хочешь?
- Гречневой каши свари…
- Сварю. А цветную капусту приготовлю, будешь?
- Буду.

            Бежалось легко, дышалось свободно. Подумал: последний раз я бегал зимой… за время небеганья ничего критического не произошло – организм сразу вписался… во что вписался?.. «в тест» (донеслось из глубины)… вот правильное слово – мне уже не надо ничего наращивать, ничего усиливать, просто тестировать функционал тела разными упражнениями, поддерживая тем самым приличный уровень и получая удовольствие… главное, чтобы по желанию… к примеру, сегодня бег и, скажем, гири, завтра или послезавтра, или послепослезавтра, как захочется – велосипед и турник, и так далее по всему спектру спортивного опыта… а опыта, худо-бедно, почти пятьдесят лет…

            За прудом повернул налево к броду. Бежит и видит впереди идёт человек в соломенной шляпе, с корзинкой в руках.
- Добрый день, уважаемый! Надеетесь грибов насобирать, увы, там всё звенит от сухости? Дождя уж недели три как нет…
- Здравствуйте! – человек остановился, обернулся. – Ба-а-а, Александр Сергеич!
- Виктор Степаныч! Я уж признаться, не чаял увить Вас… прошёл слух, что вы дом продали…
- Не продал ещё, но выставил на торгах…
- А что так? Многие наоборот – из города в деревню потянулись…
- Сложная тема… Я тоже потянулся было, и тянулся двадцать семь лет, пока жена не умерла… три года как вдовствую… - глаза его увлажнились, - извините, никак не могу принять её уход…
- Здесь хорошо, тихо, воздух сосновый, грибы, ягоды… а в Москве что, суета, гарь, круглые сутки шум: машины гудят, лифты грохочут, соседи ругаются,  дрелями мозги друг другу высверливают…
- Мало того, так ещё и власти чудят – уплотняют и уплотняют… я живу на двенадцатом этаже а неба только клочок вижу – кругом обстроили башнями… вавилонскими… и байкеры замучили – всю ночь рёв стоит… про бордюры и плитку молчу – это уже притча во языцех…
- Вот и не продавайте дом, а переезжайте сюда навсегда…
- Не могу – характер не позволяет… мне делать что-то обязательно надо, а так два дня и всё – с ума сходить начинаю, обратно в Москву тянет, это мой родной город, я люблю его…
- Неужели здесь дел не найти – придумывайте, фантазируйте, криативте – весь этот мир в ваших руках?.. – Тихомлетов раскинул руки на всю ширь.
- Понимаете, мне обязательно нужно быть среди людей… я полковник, всю жизнь людьми командовал…
- Да-а-а, собеседников здесь маловато…
- Хорошие собеседники в нашем возрасте – дефицит… и это независимо от того, в городе ты живёшь или в деревне…
            Александр Сергеевич задумался: чем бы ему помочь? Придумал. Улыбнулся.
- А вы писать не пробовали? Ну, там мемуары, рассказы, эссе… говорят, захватывает всецело… вам, наверняка, есть что вспомнить…
- Нет, писать не пробовал, но вы правы, вспомнить есть что… я ведь в горячих точках бывал… и образование у меня хорошее, академическое… а вы-то пробовали писать? Вам Сам Бог велел, Александр Сергеевич… 
            Тихомлетов улыбнулся, дав понять, что юмор приветствуется.
- Нет, не пробовал, но теперь, после нашего разговора, обязательно попробую… а давайте вместе?
- Как Ильф и Петров?
- Потом можно и так, а для начала каждый своё и обмениваться произведениями… скажем, через ВотсАпп или по электронной почте…
- Я подумаю…
- Ладно, не буду вас больше мучить, побегу… даст Бог, свидимся… всего доброго!
- И вам того же!

            На обратном пути Александру Сергеевичу Бог дал ещё одно испытание. Более сложное. Пробежал, мимо пруда, пробежал мимо дома Виктора Степановича, а тут и хозяйство Ромы цыгана: коровы, быки, свиньи, птица… на заборе баннер, школьной рукой нарисованы корова и свинья, и надпись: «СВЕЖЕЕ МОЛОКО и ДОМАШНЕЕ МЯСО». Батрак Мишка Краюхин, гонит коров с выпаса через дорогу. Тихомлетов остановился.
- Здорово, Миша!
- Здорово!
- Ты что такой худой и мрачный?
- Мне с тобой поговорить надо. Я сейчас зайду к тебе.
- Давай попозже – у меня ещё дела есть неотложные.
- Через час?
- Хорошо. Только я сам к тебе подойду. – Тихомлетов держал дом в чистоте, подальше от смурной энергетики, да и о чём ему сидеть за столом и разговаривать с неизвестным человеком, к тому же, разница в возрасте, как минимум двадцать лет – бездна в философско-мировоззренческом плане.

            Бежал домой и думал: как было хорошо до сего дня – при встрече поздоровались и разошлись каждый по своим интересам… а теперь вот у него нужда возникла во мне… наверняка денег будет просить… интересно, что у меня в кошельке?.. а то, что от пенсии осталось – три, шестьсот… ладно, две ему отдам, остальное себе оставлю…

            Облившись водой из колодца и усладив себя гирями, посмотрел на часы. Спрашивает жену.
- Ужин готов?
- Минут через двадцать…
- Хорошо, я успею.
- Ты куда?
- Чагу надо поворошить, на чердаке сушится, и цепь смазать на двухподвесе…

            Стемнело. Небо заИскрилось звёздами. Тишина делалась плотней и прохладней, редкие звуки становились острее. Идти пешком после хорошего бега не хотелось. Тихомлетов сунул деньги в карман, вывел из сарая велосипед, включил фару и поехал на «стрелку». Почему-то именно это слово вышло из глубины.

            Роман – молодой цыган, в своё время, отбыв присужденный срок в местах специального назначения, вернулся законопослушно-осознанным гражданином. Женился, завёл небольшое, но неуклонно растущее фермерское хозяйство, родил пятерых детей.  Скотина плодилась и размножалась прогрессивно, расширялись постройки и пастбища. Дети тоже росли, но не так быстро. Как тут без помощников? Никак. Мишка Краюхин в кандалах и с кольцом в носу не ходил, на цепи не сидел. Какие к Роману претензии? Никаких. Впрочем, если Мишка, весь исхудавший и почерневший лицом, в деньгах нуждается, значит, зарплата недостаточна для поддержания хорошего здоровья… или, что ещё хуже, работает лишь за похлёбку и постель… Интересно, как он здесь оказался?.. Может сидели вместе?.. А может он ему задолжал много?..
             Сейчас узнаем.
            
- Миша! – крикнул Тихомлетов за забор фермера.
- Иду! – отозвался батрак.

- Ну, рассказывай, что у тебя?
- Давай отойдём в сторону…
             Отошли.
- Помоги, брат, не могу я здесь больше… а на СВО не хочу… навоевался… мне эти горячие точки уже во где…
- Тебя что, призывают?
- Нет, но мне деваться некуда, а это как вариант…
             Подумал: Боже мой, и у этого горячие точки… интересный денёк вырисовывается…
- И ранения есть?
- На потрогай… - подставил голову. Тихомлетов потрогал – плотный шрам от уха до уха. – Другие показать не могу – раздеваться надо, да и темно уже… что делать, ума не приложу… – голос его дрогнул, было бы светло, Тихомлетов увидел бы слёзы.
- Может тебе уехать?
- Куда?
- На родину… ты же не местный… как говориться, где родился, там и сгодился…
- А кто меня там ждёт?
             Александр Сергеевич почувствовал запах спиртного, подумал: пьёт… пытается меня разжалобить – известный приём алкоголиков… хочет, чтобы я судьбу его решил, думает, это так просто – пальцами щёлкнул и на тебе что пожелаешь… лучше бы он денег попросил…
- Э-э-э, братец, да ты, я вижу, пьян…
- Не пьян, но слегка выпимши… с устатку… грех что ли?
- Не грех, но мозг затуманивает… услышишь ли ты меня?
- Не бойся, услышу…
            Краюхин достал из кармана сигареты, закурил, закашлялся. Пересиливая кашель, продолжил.
- Здоровья совсем не осталось… если я отсюда не уйду, подохну нахрен… помоги, Саша… не могу больше… сплю у него в прихожей, чуть свет и в работу: коровы, быки, свиньи, коровы, быки свиньи, навоз, лопата, трактор… ни выходных, ни отпусков… а тебя когда вижу, на велосипеде едешь или бежишь, радуюсь… вот, думаю, человек совсем другого пошиба – имеет время  и желание спортом заниматься…
- А как ты попал в это рабство?
             Раб промолчал, только развёл руками и опять закашлялся.
- Понятно. Сочувствую, но ты обратился не по адресу – тебе к священнику надо… Кстати, при храме есть школа, в школе койки для приезжих издалека… я не знаю, но если есть вакансия сторожа-истопника-разнорабочего, батюшка может тебя принять… разумеется, если только ты убедишь его в своём жгучем стремлении к Свету…
- Поговори с ним, а?
- Нет, брат, это уж ты сам – я тебе подсказал направление, а дальше, как говориться: спасение утопающих – дело рук самих утопающих...
- Да не могу я, как ты не поймёшь… стесняюсь… слов нужных не подберу… никогда со священниками не разговаривал…
- А ты в Бога-то хоть веришь? Молишься?
- Когда пули свистят над башкой…
- Ясно – когда страшно, Господи, помилуй, а чуть отпустило, досвидос, дальше без помощников обойдусь...
- Саня, я у тебя помощи прошу, а не суда…
- Саня? Я тебе в отцы гожусь, а ты со мной так вот запросто, по-пацански…
- Извини… а как тебя по батюшке?
- Сергеевич.
- Как Пушкина…
- Смеёшься?
- Нет, я к тому, что запомнить легко… помоги, Александр Сергеевич, Христом Богом прошу…
- Ладно, я поговорю с отцом-настоятелем… но ты должен понять одно – тебе придётся воцерковляться… или ты думаешь, тебя там ждут такого?.. от тебя же всё провоняет, а школу ты непременно спалишь своими папиросами…
- Не дурак – в помещениях не курю…
- Когда трезвый, может и не дурак, не куришь, а выпьешь и закуришь, и заснёшь, окурок упадёт на матрас и вот он красненький петушок – знаем мы такие случаи… Короче, я с батюшкой поговорю, но при условии, что ты немедленно бросаешь пить, курить и материться, и вдумчиво готовишься к исповеди...
- А можно я у тебя пока поживу?..
             «Ах, вот он куда клонит – он только хорошего жилья ищет, а исправлением души ничуть не озадачен…»
- Ага, ты будешь пить и слёзно рассказывать про свою несчастную жизнь, а я буду подливать тебе в стакан и навзрыд сочувствовать, а десять человек моих домочадцев будут смотреть на нас и умиляться… да?
             Краюхин что-то хотел возразить, но Тихомлетов включил фару и поехал.
- Я зайду к тебе дня через два! – крикнул несчастный.
- Ни в коем случае! Когда будешь готов, я сам к тебе подойду!
- А как ты определишь?
- У тебя лицо изменится!

            Ехал и думал, и складывал мысли в стройную формулу: …это естественная и неизбежная практика внимательного человека – созрев для подвига благочестия, он удаляется в божественную пустыню покоя и тишины, а когда отдохнёт от суеты и ошибок, исцелится, созерцательно раскроется весь для Любви и абсолютно осознает себя образом и подобием Бога, Промыслом Творца возвращается в суетный мир, ради увлечения душ человеческих этой спасительной практикой – круговорот святости в процессе управления мирозданием…

- Ты где так долго был? – спросила жена.
- Смазал цепь и ездил, смотрел, как переключатели работают… подрегулировал…
- Я ждала, ждала, а потом терпение лопнуло… тебе подогреть – остыло уже?
- Подогрей…
            Подогрела, поставила на стол. Благословился. Ест.
- М-м-м, как вкусно-о-о!.. И день такой замечательный выдался!..
- Что ты имеешь в виду?
- Представляешь, когда бежал туда, встретил Виктора Степановича…
- Какого Виктора Степановича?
- Казакова. Бегу, смотрю, шляпа впереди шагает, с корзинкой…
- Говорили же, что он дом продал…
- Оказывается, нет…
- И что он тебе сказал?
- Говорит, сил у него уже больше не хватает Москву терпеть…
- Пусть дом не продаёт, тут живёт… не зря же, Бог не даёт ему покупателя…
- И я ему о том же…
- А он что?
              Надо остановиться, а то в осуждение вляпаемся… – подумал Александр Сергеевич. А вслух:
- Говорит, я москвич, мне без Москвы не жизнь… а на обратном пути, представляешь?
            Тихомлетов осёкся – это ещё хуже, тут даже до скандала может дойти.

            Пауза затянулась.
- На обратном пути что, медведь на тебя выскочил? – подтолкнула заинтригованная женщина.
– Произошло развитие темы… помнишь, разговаривали, «помню-непомню»?
- Саша, я же просила тебя, ради Бога, никаких тем!
- Прости… просто я вспомнил эпизод из Египетского патерика… у Макария Великого был ученик… Петром звали… по прозвищу, кажется, Простой…
- ПрОстый. И не Пётр, а Павел, и не Макария Великого ученик, а Антония Великого…
- Точно, Антония… он этого Павла три дня мурыжил на египетском солнцепёке, не пускал в свою пещеру – испытывал, насколько сильнО его желание стать монахом… и кстати, этому Пётру, то есть Павлу тогда уже шёл шестидесятый годок… Антоний ему так прямо и говорит, какой же из тебя монах – ты старик, монах должен быть молодой и сильный, чтобы сносить все тяготы и невзгоды монашеской жизни…
- Ну и к чему ты это сказал? – насторожилась жена.
- А вот это я уже забыл… ладно, вспомню, скажу… да ты не волнуйся, ничего негативного…

            Ночь Александр Сергеевич провёл в молитвенном бдении о здравии и просветлении раба Божия Михаила. Молился псалмами: «…Господи, дай силу добрОте моей…» Только под утро уснул. И приснилась ему книжечка – молитвослов, он берёт эту книжечку, раскрывает и видит, между страниц вложен небольшой образок Спасителя. Он сразу понял к чему этот сон – надо пособие дать батраку. В книжном шкафу, на полке с церковными книгами и сопутствующими принадлежностями нашёл и новый, не пользованный ещё молитвослов, и ламинированную иконку Господа Иисуса Христа. И решил: нет, не пойду я к нему – пусть сам придёт, тогда и вручу, и подскажу, как пользоваться.