От Кастанеды к Силуану Афонскому 3

                Найденный Крестик

Во времена моей службы в армии я был 100% атеистом. Хоть и был крещен в раннем детстве, попы вызывали у меня неприязнь , монахов я считал бездельниками, а всех верующих, одурманенными поповской пропагандой простаками. Интерес вызывали йоги , буддистские монахи , Шао-линь и подобные течения. Как-то в середине срока службы , я нашел нательный крестик среднего размера. Он меня привлек тем , что блестел, был приятен на ощупь и красиво переливался на солнце. В итоге я стал его использовать вместо брелка для ключей. Как-то держа крест в руках , я подумал про себя, если есть на свете Бог ,то он наверняка мне этот крестик подкинул не спроста и он мне должен пригодиться. А если Бога нет , то этот крестик так и будет болтаться у меня в кармане в связке с ключами. В нашей армейской среде было очень распространено такое явление как самовольное оставление части , в простонародье самоволка. Это занятие было довольно опасно , но одновременно с этим очень притягательно. Благодаря моему блатному месту службы я мог иметь в запасе гражданскую одежду которую мне прислали из дома. Кто не служил тот не сможет представить какое наслаждение получает солдат одевающий одежду в которой он ходил дома , до службы. Выходя за пределы части или военного предприятия на котором мы работали, я ощущал себя вольным , гражданским человеком ничем не отличающимся от проходящих мимо жителей провинциального городка с гордым названием Сокол . На короткое время я получал ощущение свободы и эйфории . Мы ходили в кино , мороженицу, пили в ларьке пенистое разливное пиво и посещали женское общежитие. Слаще женского общежития был только Сухонский молокозавод на котором производили сгущенное молоко. Туда мы снаряжали экспедиции укомплектованные пустыми трехлитровыми банками. Отправлялись по вечерам ,небольшими группами .Не доходя до завода метров сто, мы снимали гражданскую одежду , переодевались военную форму и перелезали через забор предприятия. Далее включались артистические способности простимулированные жаждой сладкого. Со стороны это выглядело так. По территории предприятия вялым строем шла боевая группа солдат из трех-пяти человек с пустыми банками в руках и лицами настолько несчастными , что ни один сотрудник завода не смел нас остановить. Если бы не окружающий пейзаж завода и 1990 год , то нас можно было бы принять за солдат которых на днях освободили из вражеского плена. Именно с такими лицами и протянутыми руками в которых блестели трехлитровые банки мы нагло, гуськом заходили в цех по разливу сгущенного молока. Работницами цеха были женщины , которые следили за тем , чтобы основная емкость из которой идет разлив по консервным банкам была всегда наполнена. Подходя к ним мы просили плеснуть защитникам отечества немного сгущенки, литров так десять , пятнадцать . Нашим козырем был Мустафа , который умел делать жалобное лицо беззвучно говорящее, что отказ ему в сгущенке приравнивается к измене родине и преступлением против всего человечества . Удивительно , но нам никогда не отказывали! Выражаю благодарность женщинам в белых халатах пропитанных сгущенным молоком, которые брали в руки черный резиновый шланг , открывали кран и к нам в банки щедро лилась та самая молочная река. Сгущенка была очень свежая и в связи с этим жидкая как кисель. Далее следовало солдатское спасибо со словами "Родина вас не забудет" и наше моментальное исчезновение с территории завода. Дегустация начиналась прямо на ходу. Сделав первый глоток остановиться было крайне сложно, но необходимо тк однажды я за раз выпил два литра сгущенного молока и несколько дней у меня страшно болела печень. Вот такие были у нас молочные приключения. Но некоторым бойцам не хватало пьянящего духа свободы и сладкого вкуса свежего молока и они усугубляли свое состояние как крепкими спиртными напитками , так выше упомянутыми мной наркотическими средствами растительного происхождения. Что они творили в пьяном угаре сложно представить . Была поножовщина , разбой , грабежи и банальное воровство . Именно из за таких деятелей по городку ходил военный патруль , точнее он бы ходил и без них , но присутствие пьяных солдат в городе и вероятные ЧП сулили неприятности руководству части. По этой причине патруль не отсиживался в ближайшем кафе , а реально осматривал территорию на предмет самовольщиков . Именно на такой патруль мы однажды нарвались. Он состоял из полупьяного офицера из соседней части , от которого мы благополучно убежали и молодых солдат которые ,нас догонять не рискнули. И надо было такому случиться , что из пяти человек этот офицер запомнил только меня. Таким образом я оказался на гауптвахте. А губа у нас была суровая, бывали случаи, когда туда попадали залетные солдаты из частей ВДВ и при этом пытались вешаться. Взвод охраны состоял из литовцев отличавшихся особой жестокостью под руководством майора З…. которого можно было отправлять без экзаменов работать в концлагерь, начальником службы пыток. Вот в такую компанию меня занесло. А самое неприятное , что эти ребята начали у меня настоятельно расспрашивать про то, с кем я находился в самоволке. Я молчал. Били недолго, но умело. Так ничего и не добившись мне было сообщено , если не хочу говорить придется посидеть подольше и хорошо поработать. А для пущей убедительности майор, глядя на меня своими красными от постоянной пьянки, бычьими глазами процедил сквозь зубы : " Сгною гад." Не удивительно , что я ему поверил. Да и ведь должна была восстановиться справедливость. Если мне совершенно незаслуженно стал помогать в службе лейтенант Асланян, то для соблюдения вселенского баланса , кто-то явно должен был меня возненавидеть. Глядя на отекшее лицо майора , я точно понял, что он является той самой сто двадцати килограммовой гирей на весах справедливости которая призвана уравновесить баланс добра и зла. Основная проблема состояла в том , что работать отслужив больше года было мягко говоря нежелательно . Это не было связано с какой-то личной крутизной или гордыней , а с тем ,что моя часть находилась через забор от губы и стоило взять в руки лопату и начать пахать наряду с молодыми ,об этом моментально узнавали сослуживцы и человек напрочь терял уважение среди коллектива. Что поделаешь , такие были нравы в те времена, приходилось подстраиваться. Сейчас говорят все намного проще. Ну а в случае отказа от приказа офицера сидеть можно было очень долго , в итоге все могло закончиться дисбатом. Что у нас периодически и случалось. Такая перспектива меня не радовала. Лежа в камере после воспитательного массажа , я отчетливо понял , что необходимо выбираться из этого заведения. Но как, куда и куда? Только в медсанчасть , других вариантов нет. Я стал прикидывать варианты. На инвалида я явно не похож ноги целы , руки целы , тело хоть и в синяках но на месте. Ремень отняли , карманы выпотрошены , хотя что-то там завалялось, подумал я и вытащил из кармана штанов тот самый крестик . Как его не заметили я не понял. ( через 20 лет у меня случилась похожая ситуация с крестом которую я опишу позже) Солдат перед попаданием в камеру комендатуры подвергается тщательному осмотру, что бы не смог навредить как себе так и окружающим. Глядя в потолок, я сконцентрировался на крестике зажатом у меня в кулаке. Может это тот самый случай когда он мне пригодится ? Промелькнуло у меня в голове. И я стал раскручивать ситуацию от обратного. А именно , каким образом мне мог бы пригодиться крест в решении существующей проблемы. Проткнуть им себе руку? А может расцарапать тело? Вскрыть им вены? Картины в уме рисовались суровые . Но в итоге я поступил более щадящим для организма образом. Этим самым крестиком я поцарапал себе слизистую оболочку в носу . Просто незаметно для сокамерников ,просунул длинную часть крестика себе в нос , сковырнул немного кожу , дождался пока кровь вытечет наружу и дойдет до губы , а после ее немного подсушил. До утреннего прихода в камеру злополучного майора оставались считанные минуты. Я сел на корточки ,сложил крестообразно руки на колени ,положил на них голову и стал ждать. Как обычно первым, с криками всем встать ,в камеру влетел дежурный солдат , а за ним ввалилось толстое тело майора З….. Все арестанты вытянулись по стойке смирно. И только я продолжал сидеть никак не реагируя на ситуацию. Мне показалось , что дикого крика в мой адрес испугался даже охранник , я уже не говорю про моих соседей по камере. Была не была , подумал я продолжая сидеть уткнувшись лицом в руки. Опешивший майор подошел ко мне и нерешительно дотронулся до моего плеча. Я вяло поднялся и посмотрел на него, изображая полную невменяемость. Что у тебя под носом? Настороженно спросил майор . Где ? Тупо ответил я. Он указал пальцем на кровь под моим носом. Проведя рукой над верхней губой и обнаружив на ней кровь, я зашатался и упал прямо в объятия испуганного майора. Через 10 минут я прохлаждался в медсанчасти на территории своего отряда. Был это мой первый маленький знак ,от Бога он или нет , судить не берусь но , что было то было. Если этот случай приплюсовать к другим , которые я опишу в последующих главах, то картина складывается однозначная