От первого лица. Эпизод 2

Сегодня отмечаем мой юбилей. Наготовили мы с дочкой столько, что хватит и родным и соседям. Кроме меня с сыном здесь дочка с мужем и трое моих внуков. Приятельница по СОФ (спортивно-оздоровительной физкультуре), соседка с мужем и двое девочек из нашего подъезда, с которыми занималась репетиторством пару лет, тоже были приглашены. Рядом со мной жена брата, ушедшего от нас три года назад. Она приехала из другого города по моему приглашению. Подарки были розданы, первые поздравления прозвучали и все стали рассаживаться за стол.
Золовка наклонилась ко мне и негромко сказала, вручая мне конверт:
- Это нашла в вещах твоей мамы, когда разбирала старые вещи Володи. Когда мы уезжали, то видимо со своим барахлом, прихватили что-то из маминых вещей. Некоторые неразобранные коробки у него на чердаке так и стояли. Сама понимаешь, с его болезнью не до того было.
Я понимающе кивала, рассматривая надпись на конверте. Он был немного помят, отдавал лёгкой желтизной, в левой стороне виднелась незатейливая картинка с торжественной датой Великого Октября. Весточка из такого далёкого прошлого, что я не сразу сообразила от кого это послание.
Вот прозвучал первый тост, и я поспешила спрятать конверт в карман. Пролежало это письмо нечитанным сорок лет и ещё полежит, никуда не денется. Вот только среди поздравлений, весёлых переговоров за столом злополучный конверт прожигал карман, и рука сама тянулась к нему.  К тому же воспоминания волей-неволей всплывали в памяти.
Родители мужа, породистая немецкая пара с двумя мальчиками неизвестно как оказалась в нашем приграничном городе. Скорее всего во время ВОВ немцев депортировали или переселяли дальше на восток. В этой семье никогда не говорили на эту тему. Да и разговоров особых в кругу семьи тогда не было. Своего сына, стройного белокурого красавца, и меня, влюбившуюся него, и от счастья ничего не замечавшую вокруг себя, быстро отселили в полупустую комнату большой ведомственной квартиры, недвусмысленно оградив от мира остальной семьи.
В молодости многие трудности по плечу. Мы учились жить самостоятельно, не ожидая поддержки ни от кого. Я закончила институт, родила дочку, подрабатывала переводами. Суровость быта меня не пугала. Мы с мамой и братом всегда жили скудно. Только горькая обида лежала на сердце – родители мужа знать меня не хотели и ни разу не пришли даже посмотреть на внучку. А деверь как-то обронил при встрече:
- Скажи спасибо, что разрешаем жить у себя в доме.
И он был прав. На мою стипендию, а потом учительскую зарплату, да на заработок мужа монтёра 3 разряда не сможешь снимать квартиру. Мама ютилась с братом у престарелой родственницы в тесной комнатушке 3х3 метра к тому же с печкой, занимавшей здесь немало места.
А за столом становилось шумно. Я любовалась дочкой и внуками. Все ликом пригожим пошли в моего мужа. И надо хотя бы за это быть ему благодарной. А то, что взвалил все жизненные тяготы на мои плечи, так это пусть ему Бог простит.
Со своего места поднялся сын. Раскраснелся, в чуть подрагивающей руке стакан с вишнёвым соком. Когда собирается столько народу, он всегда волнуется. Взрослый мужчина, а взгляд по-детски наивный и уходящий в сторону. Никто этому не удивляется, знают о его особенностях.
-Мама, я тебя поздравляю и очень люблю. Вот, всё сказал.
Речь его корява и слова он произносит трудно и с паузами. В кратковременной тишине они прозвучали как-то особенно напряжённо. Я потянулась к сыну и обняла его.
- Спасибо, мой родной!
Соприкоснувшись, звякнули наши стаканы, а за ними бокалы гостей. Галдёж за столом возобновился. А я, глядя на своего мальчика, невольно вспоминала то кошмарное время, когда в нашей семье начался разлад. Вторая беременность наступила, когда я узнала, что муж мне изменяет и решилась на аборт. Свекровь обвинила меня в том, что я не хочу родить сына, продолжателя рода. Вот отсюда и все нелады в семье. У неё не было претензий к старшему сыну. Тот тоже женился, но пока обременять себя детьми не хотел. А жилплощадь родителей жены никак не стесняла их благополучного существования.
Через год я снова ждала ребёнка. И, в надежде, что он спасёт нашу семью, готовилась к родам. Дочку муж любил, и по мере сил заботился о нас, я это видела. А если родится мальчик, то это будет двойная радость. Прекратятся частые уходы из дома и приходы под шафе. Ответственность уже теперь за двух детей заставит его остепениться.
Сын родился с ДЦП (резус фактор). Тот, кто с этим столкнулся знает, как растить и воспитывать такого ребёнка. Это тяжело и физически, и морально даже, когда тебе в помощь муж, родители и близкие. Меня окружала пустота. Надежды на дочь было мало, она сама ещё была ребёнком. А от свекрови со свёкром кроме слов, что такое уродство они и ожидали, я большего и не ждала.  Муж привёз меня из роддома и через два дня пропал. Нашли его неделю спустя в кабельном колодце разбитого и замёрзшего в морозные февральские дни.
Я не была на похоронах, лежала в бреду с температурой под сорок. А когда очнулась, то увидела, что лежу на кровати у печки в маминой комнате. Не стоило даже расспрашивать, как это произошло. Я и знать не хотела. Нужны были силы и крепкие нервы. Работа предстояла трудная и кропотливая. Надо было выживать.
Застолье подошло к концу, гости расходились, остались только свои родные. Девочки убирали со стола и мыли посуду, а мальчики собирали стол и расставляли стулья по местам. Я прилегла на диван в другой комнате и надорвала конверт. С немецкой чёткостью строчки следовали одна за другой:
- Т, после смерти нашего сына мы не считаем возможным держать тебя в нашем доме. Ты никогда не подходила ему, он в конце концов понял это. Жаль, что поздно. Такую обузу везти на себе он всё равно бы не смог, а мы тем более. Ты поступила не разумно, рожая неполноценных детей. И если собираешься и дальше воспитывать сама, то надейся только на себя. Мы не признаем твоих детей нашими внуками. У нас есть ещё старший сын и его семья, о которых стоит позаботиться. Надеемся, что ты всё поймёшь и не станешь надоедать нам просьбами.
Письмо прочитано. Но эти жестокие строки не задевают, не ранят, не обижают меня. Я уже всё понимала в первые же дни, когда очнулась в маленькой жарко натопленной комнатушке. Мне не надо было даже расспрашивать маму. Понятно, что когда она получила это письмо, то не хотела меня травмировать ещё больше. Вот и не показывала его мне, спрятав подальше, не догадываясь, что граница между тем, что случилось и новой жизнью уже проведена мной.
С тех пор жизнью бывших родственников, я не интересовалась, но доходили слухи (городок-то небольшой), что старший сын с женой так и не смогли родить детей и уже в пожилом возрасте уехали в Германию на ПМЖ. Свекровь заболела раком и поместила мужа в дом престарелых. Оба умирали в одиночестве без родных и близких. Печально, наверное.
На диван ко мне пристроилась дочка, с другой стороны меня обнимала внучка. Зять и сын сидели у нас в ногах на ковре, а внук в кресле бренчал струнами на старенькой гитаре, под неё мы мурлыкали знакомый мотивчик. Мягкий свет от торшера рисовал яркий круг на полу, в котором царственно возлежал кот Тишка. Лучшего юбилея я и придумать не могла.