Глава 6

«Это было лучшее из всех времен, это было худшее...»

Чарльз Диккенс

Америка, твоё иго отрицает Европа, ночью Петру приснился странный сон, все дома в Майами стали двумя правильными треугольными многогранниками, вписанными один в другой друг в друга, внутренний красный, внешний белый, сделаны из света. Два взаимно пересекающихся источника энергии, которые внутри друг друга немного не касались, оставался небольшой зазор. Он мучительно вспоминал название этой фигуры, забытое ещё в школе, — тетраэдр, кажется? — два равногранных. Расширяясь к верху, к низу они сужались,  сходясь в одну точку, их большие плоские поверхности были обращены вверх, а узкие кончики воткнуты в землю, слившись в один иглой. За исключением двух углов спереди и сзади наверху, все остальные четыре были отмечены красно-белым завитком, который вращался против часовой стрелки, как вечный двигатель.

Как они не падают, подумал Петр, стоят, они же тяжелые, с высоты птичьего полёта выглядят, как шестиконечная еврейская звезда Давида на израильском флаге вид сверху, только красная и объемная, люди, проживающие внутри в этих тетраэдрах, виделись спящему бандиту яркими красными точками, испускающими во все стороны свет, предметов внутри не было, мебели, посуды, кроватей, пусто, растворились, только небольшие солнечные круги, диски на каких-то экзотических цветах — лотоса? — с разноцветными лепесткам, по четырём сторонам света красными, по диагонали крест-накрест первая пара зелёный и чёрный, вторая оба жёлтые, диск  тоже отсвечивал зелёным, видимо, пестик, лотосы были на золотом троне, поддерживающемся снежными львами, в Азии есть такая порода, снежные львы, увидеть их чрезвычайно трудно, как снежные люди, боятся человека, на которых в центре стояли эти точки.

Приглядевшись, Петр увидел, это не точки, а женщины с какими-то ножами и жезлами, похожими на копья на левом плече, с нанизанными на них тремя  человеческими головами, свежесрубленной, высушенной и черепом, кривые ножи в отведённой назад правой руке фигур были острыми, ноги в прямой каратистский стойке, называемой «дзенкуцу дачи», в выпаде, левая нога согнута впереди, правая отставлена назад, вытянута, ступни параллельно на ширине плеч.

Женщины были обнажены, но с костяными украшениями на теле и гирляндой высушенных черепов в виде ожерелья, такой длинной, что, свисая с шеи, она доходила им до щиколоток, на которых, как и на запястьях, были костяные браслеты, на очень узкой талии пояс, после юбка, кости человеческие. На головах этих женщин была корона из пяти черепов и навершие, плоский костяной диск с большим рубином, вставленном в него  сверху, в кроваво-красном камне ещё кто-то, белая фигура обнаженных мужчины и женщины, сидящих напротив друг друга в любовном соитии, она держала в руках нож и чашу с белой жидкостью, мужчина колокольчик и колесо, оба с нимбом изумрудного цвета.

Волосы центральной фигуры свободно спадали назад длинными прядями до пояса, голова запрокинута вверх, из чаши в левой руке, поднятой перед собой, она вливала в свой рот жидкость, похожую на кровь, стоя на двух фигурах, мужской и женской, мужчина лежал на животе, женщина на спине, первому наступила на позвоночник, шея у мужчины выгибалась, и он,  оглядываясь назад, хрипел и шипел, будучи смертельно раздавленным, — и спасённым? — женщине на грудь, изо рта кишки полезли. У самой фигуры по углам рта было по паре острых резцов сверху и снизу челюсти, похожих на клыки, она улыбалась, растянув губы от уха до уха, в которых были костяные сережки. От живой статуи шёл сильный жар, как от чугунной печи, когда ее набьют углём в темной комнате, подожгут и закроют, мерцающее светло-красное горячее свечение цвета спелой вишни.

По окружности весь Майами был взят в какой-то гигантский шатёр, похожий на монгольский, Пётр видел такие на ярмарках в Улан-Уде, многие буряты до сих пор так живут, стены из вплавленных друг в друга крестов, похожих на георгиевские, от больших к маленьким, между ними ещё меньше, сверху балдахин, выше остроконечная крыша, все темно-синее, пол тоже, шатёр находился в пятицветном вращающемся против часовой стрелке шаре, как стеклянная игрушка, сверху стекло, внутри метель, дом, сами стены по кругу изнутри опоясывали какие-то кладбища, там были реки, горы, озера, деревья, небо с тучами, птицы, змеи и какие-то люди, нормальные и со звериными головами, он немного их рассмотрел, потом забыл, по сну было понятно, это — защита. Внезапно из  красных точек вышел яркий вишневый луч, все сверху превратилось в синий цвет, вернулось обратно, исчезло в верхней части точек, из середины окружающего пространства красный в средней,  снизу белый в нижней, тетраэдры растворились один в другом, точки друг в друге, все исчезло, в этой пустоте Петр проспал до того момента, когда Мэри разбудила его в час птиц, ещё светало, и отлично выспался. Как в детстве!

— Я хочу тебя познакомить с одним очень важным человеком, мы все в евангелической церкви MDC (Miami Community Church) называем ее «старшей сестрой», она крутая! Дочь белоэмигранта, офицера, зовут Авира… — Мэри с трудом по слогам произнесла отчество, — Авроровна Вествуд, живет в доме номер 108 на 36-й (улице) неподалеку от Гринвуд-Авеню в Вест-Палм. — Они сели в красный форд его почти невесты, модель «Сьерра», и поехали, машина не хорошая и не плохая, средняя, салон велюровый, мотор тянет, можно слушать диски и кассеты. Под песню «Shiny, happy people, holy», светящиеся, счастливые, святые люди, быстро доехали до Авиры, хозяйка старого дома в два этажа с оштукатуренными в цвет крем-брюле стенами и  тропическим садом на заднем плане открыла дверь без стука, на вид ей было лет семьдесят, семьдесят пять.

Без малейших признаков живота, стройная фигура, плоский зад и худые длинные ноги совершенно прятали её возраст, со спины на улице почтенную особу вполне можно было принять за двадцатипятилетнюю девочку, выдавали только шея и руки, первую компроментировали морщины, хочешь казаться моложе, надевай под горло, вторые старая шероховатая на ощупь кожа с пигментными пятнами, перчатки желательно до локтя, глаза у старой женщины были, однако, живые и блестящие, голубые, белки немного жёлтые вероятно от того, что употребляла много жирной пиши, в старости так бывает, хочется сала поесть, чтобы в кишечнике было много животного масла, оно греет, очки она не носила, возможно, только для чтения. Увидев Мэри, хозяйка обняла ее, приняла более, чем  радушно, провела в темную гостиную, оттуда в свой кабинет,  обстановка была в стиле барокко вроде текстов американской писательницы Анджелы Картер, на полу огромными кучами книги разного размера, на креслах подушки и женская одежда, грязная и чистая, миниатюрного размера носки, дверцы шкафов открыты, внутри вперемежку бокалы, заколки для волос, тюбики с мазями, упаковки с лекарствами и печенье в фабричных упаковках, где-то валялись пакеты с кофе. Живописный творческий беспорядок.

— Как мы рады вас видеть! — сказала Мэри, женщина ответила:

— Ещё бы! — Скромно… Несмотря на возраст, колени у неё ещё были красивые.

— Здравствуйте, я Пётр из Москвы, — сказал Петя. — Отец у вас Аврор? — спросил он. — Мужской вариант имени Аврора? Не слышал…

— Аврор, — сказала Авира, — «а выше родины остаётся Родина». Серебряный век, тогда у многих такие имена были, чтобы это понять, нужно особое состояние ума. А я — Авира, «а выше истины и родины анархия»! Пара любил Бакунина, называл его отец порядка. Был знаком лично, встречался. Если Бог — всё, то жизнь и человек — ничто! Конечно! — Хозяйка говорила на русском без акцента, но осень старомодно, Петр как-будто попал на пятьдесят лет назад назад, такой русский слышал только в кино.

— Мне  до смерти надоела эта жара, я бы с удовольствием переехала куда-нибудь в Антарктиду! В России ни разу не была, правда, что у нас в Сибири людоедство? Русская ли я? Конечно, но сначала я — американка. Хотелось бы сейчас взять и махнуть в Москву! Или в Ленинград, советский Лондон… Но уже поздно, мне скоро туда, — она глазами показала паре на потолок, — мой друг! Я свою жизнь прожила отменно! Ах, как я жила… Обычно вставала по утрам, кто-нибудь готовил прекрасный завтрак, потом шла в свой кабинет с дубовыми книжными полками, садилась за большой письменный стол красного дерева и писала прозу, стихи, лучшим другом корзина для бумаги. Потом кто-нибудь входил с серебряным чайным сервизом в руках, и я пила чай или что-то в этом роде с мёдом или домашним вареньем, писала еще немного, тексты, они , как музыка. Потом у меня был прекрасный обед, каждый день новый, приготовленный кем-то, поела, все убрано. Потом возвращалась и писала еще немного, потом совершала медленную приятную прогулку по саду, за которыми ухаживал наш садовник, приглашая на ужин избранных друзей, иногда кого-нибудь еще, и так годами! Такова была моя жизнь, отец привёз сюда бОльшую часть колчаковского золота, ту самую кассу белого движения, которую не нашли ни белочехи, ни казаки, спрятал. Его бедные соратники все сгинули из-за этого в ваших лагерях, не всем везёт! — Петру захотелось ударить ее в рот, тот самый, которым она говорит это все, через секунду желание прошло.

Авроровна порезала лук, сначала потрогала его кончиками пальцев, на ощупь твёрдый, заправила им три огромных чизбургера, слава Богу, подумал Петр, она не вегетарианка, потом налила Мэри домашнего пива, Петру домашнего солодового виски, американцы называют его «стил», самогон, себе воды с лимоном, не каким-нибудь, а из Дели. Забудьте этих зелёных незрелых уродцев, которых вы покупаете за бешеные цены лежащими в холодильниках в постылом магазине, это прыщи, а не лимоны. Они вялые, как грудь толстой мертвой тетки и, как её влагалище, кислые. Настоящие красавцы растут только в Индии, сладкие и жёлтые, грунтовые, впитавшие в себя всю силу Брахмы, творца мира, настолько полные необходимого для сопротивления всем заболеваниям витамина «Ц», что вы навсегда забудете, что такое простуда, несравненная Авира заваривала только эти, сахар было добавлять не нужно.

— Веуснее, чем от «Смита и Воленски» в Нью-Йорке, — заключила Мэри, прожевав первый кусок традиционного американского ланча.

— А если к этому добавить совершенно очаровательную шеф-повара, — подхватил Петр, — вообще говорить не о чем. — Авира радостно улыбнулась:

— Вы еще не пробовали мое мороженое с клубникой! Держите. — Она сама обожала его и по особым случаям всегда подавала, рецепт блюда привезла из Франции. Мэри сделала глоток из своего высокого и узкого стакана и молча наблюдала, как Петр  с ужасающей быстротой поглощает свой многослойный бутерброд, как будто боялся опоздать утренний развод на работу в страшном лагере. У него был отменный аппетит, это радовало Мэри, мужчина занимается любовью так же и столько же, сколько и как он ест.

— Боже, — вдруг всплеснула руками старая женщина,  — а за вами много убиенных, я  чувствую. Ощущение не из приятных! За что… Вы их убили? — Русский промолчал, по-всякому. — Ой, дети! — засмеялась Авроровна. — В 65 могу вспомнить, что люди чувствуют в 25, в 25 человек не может представить даже приблизительно, что такое шестьдесят с лишним!

— Могу я воспользоваться вашей уборной? — галантно спросил Петр.

— Конечно, — кивнула старая женщина.

— Говно сильно воняет, — с серьёзным видом сообщил Петр, когда вернулся из  туалета. — Не давайте мне больше гамбургеров, ладно? Нужна  свежая пища, сырая, свекла, морковь, капуста, клетчатка. Без нее кишечник не справляется.

— Спасибо, что сообщил, — сказала Мэри. — Изменим твой рацион, хотя мы привыкли. — Во время оргазма она странно поджимала пальцы на ногах, так иногда делают профессионалки в художественной гимнастике.

— Вы романтик, — сказала Авира, — видно по тому, как едите,  сколько увезли из дома?

— Сто кусков, — сказал Петр, — сжёг мосты. Все, что заработал за все время.

— Не густо… Ну хотя бы с деньгами, у романтиков их часто нет, а у тебя сколько? — она повернулась к Мэри.

— В десять раз больше! Примерно миллион. Если считать страховки.

— Считать! А у меня в сто.

— В смысле? — спросила Мэри, в ее голосе послышалась замаскированная зависть.

— Включая недвижимость. — Старая леди показала на принадлежащий ей горбатый мост, ведущий в сторону пляжного района Ривьера Бич, двухэтажные дома-линии, поток машин с зажженными фарами ехали по нему в сторону известного ресторана «Портофино», шум от них наполнял с собой комнату. Петр подумал, у асфальтовой дороги есть что-то общее с течением реки, горб означал восхищение жителей штата богопротивными делами, у мостов богатый внутренний символизм, и что? С собой ничего не заберёшь! Даже тело, не толко ключи от зажигания. Стения так и не научилась водить машину, географический кретинизм, все время теряла ориентацию, что-то с головой, пешком — пожалуйста. Пётр вспомнил свой последний диалог с ней перед отъездом, который вдруг стал непреднамеренно комичным.

— Дай Бог, больше не увидимся! — Она отвернулась.

— Мы организуем «Корпорацию убийств»,  — сказала Авроровна, Мэри громко рыгнула, трудно быть все время хорошей девочкой, Петра охватили чувства достаточно противоречивые. Валить людей за деньги вообще-то не по понятиям, тем более христианину. С другой стороны в сложившейся ситуации хлеб  и это, все равно что-то надо мутить, на сколько ему хватит привезённых с собой тысяч, кризиса строительства тогда ещё не было. Максимум на среднюю двухкомнатную, если повезёт, около океана во второй линии, даже не на дом. А как платить за воду, газ, свет, коммуналка тоже дорогая? Телефон? Межгород деньги! Нужен постоянный и, главное, стабильный из приток, откуда?  Связь с Москвой уже порвана, если только с почты кому позвонить, возвращаться он не собирается, значит, надо здесь. Кроме, как держать в руках оружие, ничего не умеет, или иди мой магазины ночью, бизнес отдали хохлам.

— Хорошо, — сказал он, — я подумаю. — Хотя все уже решил, накидал себе в голове бандитский текстик.

— Подумай, подумай, — сказала Авира серьёзно, — тебя мы будем называть Апостол. Из-за имени!  — Чтобы снискать чье-то расположение, надо изо всех сил стараться этого не делать, погоняло отличное, слышны трубы. Старая эзотеричка сразу поняла, перед ней Исмаил, библейский изгой, обласканный всеми ангелами, был бы на «Титанике», все бы погибли, а он выплыл. Значит, она не ошиблась. — Будешь применять к врагам заказчиков правило ключей, отпускать их на небеса. Предлагаю заново создать Murder Inc., «Корпорацию убийств», как «Великолепную семёрку», смотрел? Второй раз! Ты ведь у нас  Юл Бриннер!

— Вроде, — сказал Петр, — шляпы не хватает. А почему пойдут именно к нам? В Америке на каждый квадратный метр тридцать два убийцы судя по вашему кино. Нас исполнят после первого заказа, в баре выцепят, и конец, я сам так делал. Или сдадут полиции на пожизненное. Но я с вами! Может быть, потом буду осознавать, что сделал ошибку, но решение — моё.  То есть, я принял решение, и я его не поменяю! В обычной жизни в Америке мне места нет, может, тут найду себя! Будем ставить убийства на конвейер.

Никаких угрызений совести он не испытывал, что это, воровская кровь? Или полицейская? Вообще, людей?  Будем работать по врагу, диверсанты в тылу противника. Ненависти тоже, либо ты, либо тебя, Авира тем более, русская, партизанка Так что предложение почётное! Он мог быть бандитом, убийцей, кем угодно, но не предателем Родины, отчество, как и ОПГ, не выбирают! Тем более, что изменить Америку трудно, никогда не будет такого, чтобы кто-то сказал, привет, меня зовут Боб, я коммунист и ваш новый лидер, такого никогда не случится.

Тоталитаризм в США, если он будет, станет выражен фундаменталистской теократией, если бы не Перл Харбор, матросы качались в своих гамаках, когда к ним прилетели камикадзе, президентом вполне бы мог стать белый фашист Чарльз Линдберг. Четыре разных точки зрения, как у Фолкнера! Из себя, из другого, из себя и из другого, ни из того, ни из этого, индийская философия Мадхъямика, вот что такое Америка! Он бы и в «Библии» начала бы с другого, если бы издавал, со всадников, апокАлипсис, первые пять страниц вход в любую книгу. Вырезал бы ножницами, примотал скотчем.

— Вы жестокая, — киллер засмеялся, Авира ему сильно импонировала. — Не жалеете народ!

— Никого не жалко, никого, — сказала старушка весело, — не мы такие, жизнь такая! Такое время… Забрать с собой, как можно больше. ПрОклятый век!

— Неправда, — Мэри строптиво выпрямила спину, сидя теперь в кресле с прямой осанкой, штык проглотила. — И перестаньте все время говорить о смерти, вы меня нервируете! Время теперь — прекрасное! Только вперёд, снова сделаем Америку великой!

— Ну, милая моя,— сказала Авира, точно падающие звезды, она бросала на неё взгляд искоса, — есть две модели времени, линейная и цикличная. — Старуха показала на свои круглые настенные часы тонкой рукой. — Круговая, время движется по кругу, отсюда  времена года и восточный гороскоп, звери, через двенадцать лет цикл повторяется. Линейная наша с вами «Библия» от Адама и Евы до светопреставления.  Платон говорил о золотом веке и страшных временах, на самом деле этого нет! Время — колесо фортуны, любой в любом месте на любой срок может быть вознесён им на самый верх, как у вас Ягода, Ежов и Берия, в это время у нас были супер-буттлегеры, «Однажды в Америке», то же самое. Нет плохого места, есть хромая судьба и лень, все в наших руках. Сейчас, в тот момент, когда мы это говорим, где-то кем-то создаются огромные состояния, делаются бомбические карьеры, кого-то  сажают в тюрьму на огромный срок, ведут на эшафот, вешают, расстреливают, многие из них раньше тоже были наверху и упали, колесо их перемололо. В соседнем доме, — она показала корявым пальцем в окно, — в  ом году жила иранская семья, муж и жена, беженцы, покончили с собой, друзья шаха. Приходили в гости, рассказывали, дачи на берегу моря, по утрам вставали, видели шахскую! Тут пришлось им пахать в две смены на Диснейленде, и никто не знает, насколько. Не выдержали, открыли на кухне газ, надели на голову целлофановые пакеты. А ведь в жизни каждого неизбежного тупика нет, всегда вилка, выбор, могли решить по-другому! Так же и мы, иммигранты, кто-то навсегда сюда, как мой отец, авраамически линейно, исход, кто-то циклически возвращается. Ты бы что выбрал?

— Время то, как мы к нему относимся, — сказала Мэри. — Лечит раны, помогает всему устаканиться или приносит новые проблемы. Или, — она наморщила лоб, став похожей на свою мать, — ведёт нас, как в России, в бесклассовое общество, каждому по потребностям, от каждого по труду. Линейно или циклично, выбираем сами. У каждого из нас свои истории, которые потом могут пересечься, на самом деле иллюзорные. Мы все в стеклянном шаре.

— То вверх, то вниз, то вверх, то вниз, и так всю жизнь! Пока не знаю, колесо подскажет, фарту, масти! Из грязи в князи и обратно… — завершил диалог Питер. — Все, что угодно, кроме петуха, опущенного, изнасилованного, оттуда подъема нет! Жалко, они из Ирана ничего не вывезли, алмазы, золото всякое, бриллианты, я бы их ограбил, вам двадцать процентов за наводку без налога наличными, а так туда им и дорога, не люблю мусульман, вернее, не понимаю, но они лучше евреев, признают Господа, — Авира тепло улыбнулась ему и Мэри. — Хотя евреи тоже признают, значит, одинаково. Я стараюсь вообще не делить людей на расы и национальности, пусть себя проявят. Если болеют душой за воровское, за общее, пусть хоть негр.

— От души, — сказала Мэри, эту фразу она уже выучила, Авира посмотрела на неё с уважением.

— Я Майами прочикал уже в аэропорту,  у нас так было в лагере, в каждом лагерном бараке на самом видном месте в рамке «Внутренний распорядок», «заключённые обязаны», «им запрещено», что за это будет, «какие права», все запрещено, если все запрещено, значит, все и разрешено, как у нас в стране! А у вас все разрешено, значит? Ничего нельзя, — страна полицейская! Таможенник так на меня и посмотрел. Запомните, если народу предоставили права, из рук плохо, по-настоящему ничего, демократия всегда погибает, вспомните историю! Великая французская революция, Кромвель, старая Италия, Гарибальди, Австро-Венгрия. Дали вот мне свободу, что я с ней делать буду? Нет уж, лучше конец света! А он придёт? — спросил Петр. — В нашем и вашем будущем, бессмысленном и беспощадном? Ведь судьбы наших двух стран нераздельны, как Израиля и Палестины! Как северной и южной Африки!! Как Ирландии и Британии!!!

— В Канаде трудно купить пива после десяти вечера, — сказала Мэри, — только в ресторанах.

— Он уже здесь, хвостатый! Посмотри внимательно на Америку, эта страна давно проклята на самом деле, — Авира сделала большие глаза, — Америка ад на земле. Дьявол помог Колумбу открыть новые земли, он был нечестивец, свет не может быть старый и новый, он один, если это свет. То место, куда ты приехал, это ловушка! Печать Везельвула, искушение, раковая опухоль в крови планеты. Те кто душевно болен, кто не мог остаться духовным, сбежали сюда, слышал про тринадцать семей? Кто на самом деле управляет Америкой? — Мэри нервно дернулась.

— Я ему потом расскажу.  Не отвлекайтесь!

— Очередь будет из клиентов на улице! Жгучесть интереса в этой стране объясняется значительностью темы, убей ближнего своего, кто не жаждет? Отбоя не будет от клиентов! Если другие не смогли установить твою правоту, ее должны установить револьвер с пулей ! Вы хорошо стреляете?

— Нормально. Могу с двух рук.

— А дерётесь? — старушка подвигала маленькими кулачками у груди взад-вперёд две воображаемые лыжные палки.

— Смотря с кем. Есть такие, не вывезешь.

— Тренируйтесь! Повышайте скорость! Один передаст двум, два сотне, иногда событие ещё не произошло, в Белом доме известно, что случилось! Как с Кеннеди, когда сел в машину, все уже знали, его застрелит Ли Харви Освальд. Или Мосвальд, как говорили у вас в Кремле! Рука Москвы… Вы справитесь, хоть вы и маскируетесь, вы — преступный гений, которым свойственна одержимость. Это в общем все пока, что касается нашего бизнеса, теперь обратимся к частностям… Надо будет оформить все юридически, снять помещение, открыть в банке счёт. Кстати, у вас в мафии, вы сила, пока к вам не пришла другая сила, правда? Хотя бы равная, тогда вы останавливаетесь, это верно? Как вы говорите, тормозите?

— Когда как, — ответил Пётр, — смотря какой вопрос.

— Я согласна, — сказала Мэри, — надоело корпоративное. Фирма — семья. Если создавать, то преступную семью, как итальянцы, и только одного человека слушаться. У нас такой бордельеро! Все получают по 5000 долларов в месяц, ни за что не хотят нести ответственность. Надоело… Как в армии, следующий чин дают только через это и лишь это время, будь ты семи пядей. Нет простора, инициатива наказуема. У нас была одна русская, Нина Тиванцова, дизайнер, повесилась из-за этого, американка.

— Согласен, —  сказал Пётр. — Только я буду работать вдвоём в паре с Мэри, будет страховать. Мне сказали, страницы уголовного кодекса в вашей стране переворачиваются сами,  английский плохо знаю, точно примут, арестуют, посадят в машину и увезут Бог знает, куда.

С собой Петр взял небольшую книгу, изданную в Москве издательством ЭКСМО Гранта Грантова «Движение, физиологические очерки», современник писал неплохо, предисловие сделал сам Илья Деревянко, бывший бригадир Долгопрудненской ОПГ.

«…Запах моря смешивался с ароматом магнолий и спелого инжира. Выйдя на набережную на берег, шум прибоя, смех и веселье по-настоящему радовали сердца отдыхающих, огромные куши снимали в катранах профессиональные каталы, один был в ресторане «Амра», который, как корабль, уходил навечно в море. Каждая из пьющих кофе под горячие хачапури там была Ассоль и ждала свои красные паруса!

Находясь в довоенном Сухуми ты уплывал вдаль от грешной земли, надеясь встретить там землю обетованную, иногда встречали. В кафе гостиницы «Абхазия» ели мороженое воры и бандиты, там бывал сам Слава Япончик. Ещё они собирались у Красного моста и в санатории имени Ленина, рядом с ним был дендросад, там они играли в нарды, проигравший, если ему нечем было расплатиться, выполнял любое желание. Что сказать? В карты играть, конечно, надо, но не на зад! Хотя это придавало городу немалой романтики.

Потом запах моря сменился на запах пороха. Война развела по разные стороны баррикад не только абхазцев и грузин, но и большие преступные семьи. Дружные до этого кланы убивали друг друга и в Москве и в Санкт-Петербурге, и даже за границей. На это было больно смотреть, у войны не женское лицо! Только через пять лет Батум впервые осмелился вернуться домой, заодно прихватил с собой и Студента. Бригада распалась, из самураев мы стали ронинами, одинокие волки сами по себе, дикие, голодные и бесхозные, Оксана купила себе новую квартиру.

— Сухуми! Сколько связано у меня с этим местом, - думал Студент. — Чёрные глаза местных красавиц горели как у вампиров, сумасшедшие, они просили по 500 долларов в день за любовь.»

Совсем недурно! Хотя внутренне Петя, конечно, немного напрягся. Больно хорошо карта идёт. В это время в посольство России в Вашингтоне через специальный коммутатор пришла из одного весьма впечатляющего здания на Лубянской площади шифровка следующего содержания.

«Второму советнику-посланнику (имя). Мною указано предполагаемое местонахождение сбежавшего из страны активного члена устойчивой ОПГ г. Серпухова Дищука Петра (отчество, паспортные данные), он же Кончевский, Леонид по кличке Киллер. Ему надлежит вернуться на Родину по  волей воле. Дайте понять администрации штата и мэру города, что нам известно об их содействии в укрывательстве беглого. Попросите, пусть они откажут ему в политическом убежище, ему некуда будет деться, без денег он более года в Америке не продержится. Это будет примером для всех остальных криминальных лидеров, а американским гражданам представится возможность исполнить   свой гражданский долг. Конец сообщения, месяц, дата, подпись, получение подтвердить.»

Списка запрещённых ко въезду в США лиц из организации «Братский круг» тогда ещё не было.

Конец шестой главы