Шесть улиц Мано-Энко. Часть третья

       — ...Я всё думала: как вы поднимаетесь на вершину? С Махонькой нет тропы на неё... И представила вас обезьянкой — минойской... Знаете такую? Там, где она с подружками: кажется, что они играют, прыгая со скалы на скалу, но игра какая-то страшная...
       — Игра растворяет страх, — возразил я.
       — Да, но не на этой фреске... Неважно. В общем, вы опавианены и обабуинены мной, чтобы вам поддавались скалы, облака, всё высокое.
       — Звёзды, чёрные дыры...
       — Да. И они. Ямас!*
       — Шерафэ, — ответил я по-турецки. — За то, что я застал: картину, вас... Какое счастье, что вы не уехали из города!
       — Приедь вы минутой позже — уехала бы. Как я трусила, Эвпоид, вы представить себе не можете! Сначала эта картина, требовавшая от меня, чтобы я её закончила. Это я-то, иллюстраторша детских книжек. Потом, на волне счастья, что закончила, — письмо вам. Давайте ещё выпьем. Вам нравится спраш**?
       — Он удивителен.
       — Доктор Аригателло — браконьер. Не выдавайте его... Поклянитесь, что он будет наш и только наш.
       — Чем клясться?
       — Чёрной дырой... Так вот, Эвпоид... Доктор — он удивительно проницателен — несёт нам ещё бутылку. О, мэтр! Вы даже выпьете с нами?
       — За ваш взлётный час, Эвпоид!
       — За "Змейку" — чудо Пароходной улицы! — звонко сказала Маша (на нас даже оглянулись с соседних столиков).
       Я молча чокнулся с хозяином заведения.
       — Так вот... — продолжила Маша. — Написав вам это наглое письмо и установив картину так, чтобы её было видно с улицы, я успокоилась. Настало утро следующего дня — и что же? Восемь утра, девять, десять, одиннадцать, — нет моего велосипедиста! Начинаю клясть себя — всю, всю... Решаю, что буду жить другой жизнью, — вернувшись в столицу, уничтожив картину... Вы три дня не приезжали. Время от времени кто-нибудь останавливался около моего дома, поднимал на картину глаза... Дольше минуты никто около неё не задерживался. Один вы — как вросли с велосипедом в землю, когда приехали наконец, — смотрели не отрываясь. Вы её должны купить, Эвпоид, иначе она не будет с вами советоваться...

       — Вы-то вряд ли их видели, — говорила Маша о щубрах и хайвах*** (потом, когда мы бродили по городу: по Пароходной, спустились на Горный бульвар). — А я — рисовала для мультфильмов. Странно: всю жизнь рисовать детское и смешное — и вдруг... Хайва — моя хайва — права: вернусь в столицу, если вы разрешите. Мне нужны лица, по которым, как молния, бьёт жизнь. Пусть тусклые краски, но запредельный контраст.
       — Как же я вас удержу? С вами Ван Гог. В вас...
       — Поцелуйте меня.


       Сентябрь 2024 г.


       –––––––––––
       * Традиционный греческий тост ("Ваше здоровье!"). Прим. Эвпоида.
       ** Спраш, или золотой курбар, или рыба-легенда. Уникальна и по красоте, и по вкусовым качествам. Внесена в Красную книгу нашей страны. Прим. Эвпоида.
       *** Хайва — духовное существо, поддерживающее человека в его намерениях, укрепляющее его в них, помогающее ему в их осуществлении. Прим. Эвпоида.