Эссе на Латая Стену Роберта Фроста

Латая Стену
Роберт Фрост в переводе Саши Казакова
Опубликовано в 1914 г.
в сборнике «На Север от Бостона»

Есть нечто здесь не любящее стену,
Шлёт под неё флюс смерзшейся земли,
И полю камни дарит, и такую
брешь делает — двоим легко пройти.
Ещё беда охотники! Проходы
Я, находя, заделывал за ними,
Где не оставили на камне камень.
Охота, мчится кролик, псам на радость
Погоня длиться, с визгом. Ну а бреши
Как делали, никто не видел и не слышал.
Мы находили их когда латали.
Я знать соседу дал, тому, что за холмом;
И через день мы встретились пройти,
И стену вновь меж нами залатать.
Я справа шёл он слева от стены,
С своих участков собирая камни.
Одни — лепешки, катыши другие —
Их не уложишь — этим присказ наш:
«Лежи, пока не видишь наши спины!»
Мы стёрли пальцы их перенося.
Дворовая игра - он, стенка, я.
Но вот, чуть дальше, вдруг игра не в склад:
Ведь в этом месте нет нужды в ограде:
Он - сосны весь, я - яблоневый сад.
Я объясняю: "Яблони границу
Не перейдут. - Зачем? Чтоб шишки есть?"
В ответ: «Заборы хороши то хороши соседи».
Весной я бедокур, мне интересно,
Смогу ль в соседа мысль заронить:
«А почему забор соседству в помощь?
Когда б коровы? Но ведь здесь их нет.
Я знать хотел бы, до того, как строить:
Ограда - для кого, иль от кого?
И не поймёт ли как нападки то,
Что здесь живёт и что не любит стены,
И хочет их свалить."  Я намекнул бы: "Эльфы?!",
Но ведь не эльфы, и было лучше б если бы сам
Он произнёс. А он: Идёт.  Два камня сверху
Так пальцами схватил, костяшки белы.
Несёт их, как дикарь вооружённый,
И мне казалось он идёт во тьме,
И это темнота не только леса.
А он, отцовской поговорке верен,
Рад думать, всё в ней ясно, и вторит:
«Заборы хороши то хороши соседи».


Mending Wall
By Robert Frost.
Published in 1914 in “North of Boston”

Something there is that doesn't love a wall,
That sends the frozen-ground-swell under it,
And spills the upper boulders in the sun;
And makes gaps even two can pass abreast.
The work of hunters is another thing:
I have come after them and made repair
Where they have left not one stone on a stone,
But they would have the rabbit out of hiding,
To please the yelping dogs. The gaps I mean,
No one has seen them made or heard them made,
But at spring mending-time we find them there.
I let my neighbour know beyond the hill;
And on a day we meet to walk the line
And set the wall between us once again.
We keep the wall between us as we go.
To each the boulders that have fallen to each.
And some are loaves and some so nearly balls
We have to use a spell to make them balance:
'Stay where you are until our backs are turned!'
We wear our fingers rough with handling them.
Oh, just another kind of outdoor game,
One on a side. It comes to little more:
There where it is we do not need the wall:
He is all pine and I am apple orchard.
My apple trees will never get across
And eat the cones under his pines, I tell him
He only says, 'Good fences make good neighbors.'
Spring is the mischief in me, and I wonder
If I could put a notion in his head:
'Why do they make good neighbours? Isn't it
Where there are cows? But here there are no cows.
Before I built a wall I'd ask to know
What I was walling in or walling out,
And to whom I was like to give offence.
Something there is that doesn't love a wall,
That wants it down.' I could say 'Elves' to him,
But it's not elves exactly, and I'd rather
He said it for himself. I see him there
Bringing a stone grasped firmly by the top
In each hand, like an old-stone savage armed.
He moves in darkness as it seems to me,
Not of woods only and the shade of trees.
He will not go behind his father's saying,
And he likes having thought of it so well
He says again, 'Good fences make good neighbors.’

Комментарии переводчика
на «ЛАТАЯ СТЕНУ» Роберта Фроста

2021-11-11 - 2024-09-04

Ранние эклоги Фроста это замечательные зарисовки из фермерской жизни Новой Англии начала двадцатого века. Зарисовки глазами внимательного, наблюдательного художника, непросто наблюдающего со стороны, но погружённого в эту жизнь.  Такие зарисовки - живая история.   Они дарят нам правдивую картину жизни.

У жизни есть «свои законы». Эти законы далеко не всегда романтичны, особенно там, где жизнь близка к природе, и где природа требует внимания и уважения, где слабость характера, неудачное стечение обстоятельств, или пренебрежение могут закончиться голодом, унижением - смертью.    Во Фростовских картинах жизни можно найти не только человеческие отношения, но и естественные причины, вынуждающие человеческую деятельность, создающие традиции.

Понимание этих естественных причин даёт возможность раскрыть произведения Фроста глубже, и не позволит бежать вслепую к заранее выбранной норе интерпретации.

«Факт», сказал Фрост в раннем стихотворении «Покос»(1) , «есть сладчайшая мечта что дана творчеству». Его эклоги — это метафорический реализм. Его поэзия — это способ познания мира и себя, через метафоры, которые вскрывают стороны действительности недоступные обычной логике науки. «Поэма начинается с восхищения и заканчивается мудростью», пишет он в своём эссе «Фигура которой следует поэма»(2) . И там же раскрывает эту мысль: «Поэма начинается с восхищения, она превращается в импульс, находит направление, с первой строчкой положенной на бумагу, пробегает весь путь своих удач, и выливается в  просветление жизни — возможно не великое просветление, из которого вырастают культы и секты, но в краткое избавление от замешательства».

Но всё это базируется на первоначальном восхищении от столкновения с реальностью, с фактом: какие бы метафоры ни вели поэму своим путём к просветлению, она сохраняет верность фактам, которые её зачали.

Услышать, что было той первой радостью, первым восхищением, которое подтолкнуло первую строку и раскрылось в живую поэму — в этом есть огромная радость открытия.

Давайте оторвёмся на минуту от прочитанного стихотворения и попробуем увидеть, что могло быть первым удивлением - зачатием будущей поэмы.  Или, может быть это были удивления?

Где же живет Фрост, и что его окружает в момент написания стихотворения?(3)

Перед нами сельская местность Новой Англии 1900 годов. Фермы, прилегающие одна к одной, окружённые лесами. Небольшие городки на расстоянии нескольких миль друг от друга. Это Север Соединенных Штатов, каменистые почвы, рождающие небольшой урожай и дающие возможность пасти стада. Чтобы жить на этой земле, жить её плодами, надо сначала очистить её от камней — в «поте добывать хлеб свой». Фермеры, живут здесь поколениями. Их предки поселились здесь, покинув старый свет и назвали это место «Новой Англией», но и климат и почва другие. Есть «Дикий Запад», о котором рассказывают, как о трудном, но рае. Есть растущие города, которые индустриализируются и нуждаются в рабочих руках. Фермеры «Новой Англии» начинают покидать свои неплодородные земли. Каменные стены между их полями, бывшие частью жизни этих ферм постепенно разваливаются, зарастают травой. Лес наступает и они, стены, в нем замирают. 

Там, где есть фермерская община, где ещё освобождают землю от камней, складывают их недалеко от места, где были подобраны, вдоль границ ферм; создают и латают эти невысокие каменные стены в две-руки (что значит самый большой камень в стене можно поднять двумя руками и, дотащив, уложить в стену) там лес сторонится.  С 1900 по 1912 год Фрост один из этих фермеров. Он живёт с семьей на небольшой птичьей ферме, купленной ему дедом.  Он надеется, что ферма прокормит их и оставит ему время писать. Он уверен в своём предназначении.   
 
Необходимость убрать с полей камни, оставленные ледником, прежде чем что-либо посеять, и каждую весну выталкиваемые на поверхность по всему полю (мороз и оттепель разрушают не только стены, но и выталкивают на поверхность камни ещё прошлую весну бывшие в глубине), выражается в местных поговорках и шутках: «Где стены хороши – там хороши соседи»(4). Это не о стенах созданных разделить, это о стенах, созданных по необходимости и совместно. Это о том, что там, где над всеми трудностями все ещё преобладает любовь к этой земле и её плодам, вы увидите не леса, но поля, освобожденные от камней. Поля, окружённые стенами из вытолкнутых морозом на поверхность булыжников.

Стены из камней это естественное следствие жизни фарм.  Спросите себя: «Откуда эти камни для забора?  Не везли же их сюда, чтоб его построить?» Это была бы бессмысленная трата усилий и денег. Необходимость эти стены ежегодного восстанавливать, создаёт ощущение, что важны стены, а не поля. На этой базе поговорка: «Хорошие стены делают хороших соседей» приобретает новый оттенок — эти стены уже не просто границы участков, но границы между людьми, приватные стены в общении соседей. На эту реальность накалывается ещё и классическое образование Фроста. Он, несомненно, видел эту «территориальную проблему» в призме римских февральских празднеств границ, Терминалий, в честь бога Терминус, который был богом пограничных столбов, называвшихся его именем. И это уходило дальше к греческому Гермесу, который был божеством со множеством функций, но начинался как божество границ и получил своё имя тоже от пограничных столбов. И дальше к территориальному инстинкту дикаря.

У Фроста была еще одна «шуточная» причина, для желания написать это стихотворение. Причина разрушения стен мороз — «frost». У автора к этой причине особое отношение - ведь он тоже Frost. С этого он и начинает стихотворение — он, Frost, и есть тот, кто не любит эти стены, но он же и тот, кто их строит т восстанавливает. (5)

Всё это вместе и было зерном, зачавшим это стихотворение.

Но поэме нужна драма, и Фрост вводит «адвоката дьявола», и берет эту роль на себя и, из ссылки в низу страницы, следует, что против себя. Он знает о природной причине и необходимости каменных стен, которые конечно выполняют и функцию разделения ферм, но хочет вызвать у соседа сомнения в традициях. Хочет разделить с ним мысли, возникающие у него, когда они латают стены, мысли о нужности ограждать себя от мира. Но вопросы свои он задаёт соседу так, чтобы не пропала и шутка: frost — разрушитель стен и Frost — строитель, надеется, что сосед, улыбнувшись, легче примет его вопросы. К отношениям между Фростом и его соседом, вместе с которым и зеркально которому он восстанавливает стену и очищает поле от камней после очередной зимы мы вернемся в конце эссе.

Знание этих фактов, которые согласно Роберту Фросту —  «сладчайшая мечта данная творящему» раскрывает нам как рождалось это стихотворение строчка за строчкой, и что породило эти метафоры.

Я кратко остановлюсь только на некоторых строчках породивших стихотворение.

В первых строчках Фрост рассказывает нам о разрушении стен между фермами и вводит несколько героев разрушителей. Среди этих героев он, подшучивая, выводит себя первым: «Есть кто-то, кто не любит стены, и шлёт под них флюс смерзшийся земли». Этот кто-то и есть автор, один из невидимых героев, он сам — Frost. Эта игра с его фамилией любимое занятие Фроста. (6)

Он обратился к этой игре, снова в середине стихотворения. Он снова возвращается к этому «кому-то, кто не любит стены» и не хочет его оскорблять и строить стену там, где она не нужна. А она не нужна, где нет полей — с одной стороны сосновый лес с другой яблоневый сад. Пусть себе камни лежат — они не мешают. Но он хочет заставить улыбнуться своего соседа. Он предлагает ему подумать кто же этот, живущий здесь, кто не любит и разрушает стены, и может обидеться, когда мы их строим, да ещё строим там, где не нужно. Спрашивает себя не намекнуть ли ему: ну скажем предложить, что это «Эльфы», но это слишком далеко от истины, да и хорошо бы чтоб он сам догадался - “frost, or - Frost.” Фрост, конечно, не останавливается на этой игре, он вплетает в эти вопросы, в своей обычной разговорной манере, значительно более глубокий вопрос: Нужны ли стены вообще?  Себя мы отгораживаем от мира или мир от себя?

Ещё хочется обратить внимание на то, как сформулирована поговорка: «Good fences make good neighbors.» — мне кажется это «make» важным элементом поговорки. Слово «делать» в поговорке прямо вытекает из протестанткой трудовой этики. Делать и делать хорошо включено в протестантскую религиозную доктрину. У протестанта нет посредников между ним и Богом. Поэтому протестанты значительно более частные люди и во всех других отношениях. Это протестантская поговорка включает в себя и доктрину частных, без посредников, отношений с Богом и религиозную доктрину трудовой этики. Эту поговорку можно читать слева направо или справа налево: ведь если А = В, то и В = А. Хорошие заборы творят хороших соседей. Из этого следует что: Хорошие соседи делают хорошие заборы. В обоих прочтениях это не только о булыжниках, отделяющих поля, но обо всей протестантской религиозной доктрине.

Это стихотворение, написанное между 1912–1914 годами и вошедшее в десятку лучших стихотворений Фроста, стало в середине двадцатого века символом политических и социальных разногласий.

Когда президент Джон Ф. Кеннеди выступал в Берлине после возведения Берлинской Стены он процитировал первую строчку «Латая Стену» - «Живёт здесь что-то что не любит стену» в это же время в России было опубликован перевод «Латая Стену», в котором эта первая строчка была пропущена, но не пропущена дважды повторенная, чуть искаженная поговорка «Заборы хороши то хороши соседи». Фрост, несколько раз начинал говорить о мотивах и смысле этого стихотворения, но прерывал эти объяснения, превращая их в шутку, и обходя раскрытие, как он говорил, «секрета».  Он как-то сказал, что «Латая Стену» теряет от того, что используется.  Он имел ввиду, что его такое «практическое» использование сужает его до политического лозунга.
2021-06-22

На этом можно было бы остановиться, но хочется хотя бы кратко сказать о том, что было пропущено нами при рассказе о базе, на которую опирался Фрост при написании Фростом «Латая Стену».   Ниже в точечной форме перечисляются некоторые важные детали.

1. Во введении к первому изданию «На Север от Бостона» Фрост отметил, что «Латая Стену» продолжает тему, начатую в «Пучок Цветов» (7) .  Фрост предвидит проблемы с пониманием текста «Латая Стену» и пытается её предварить.  Так же как в «Латая Стену» он работает с соседом фермером – тот косит траву, а Фрост переворачивает её для сушки.  Сосед вышел раньше, до восхода, косить по влажной от россы траве легче и Фрост не видит и не слышит, где он.  И, в своих философских рассуждениях о происходящем делает утверждение:

Он сделал всё, закончил и ушёл,
и я один всё должен сделать, как и он. 
Как все должны, я в сердце произнёс,
Работаем мы вместе или врозь. (8)

Но через некоторое время он обнаруживает нескошенный косарём пучок цветов, который окрашивает его и бабочки день радостью, и который аккуратно обойдён косарём из любви к этим цветам. Это меняет и его отношение к косарю, теперь он ищет его компанию в момент дневного отдыха, и говорит ему прямо противоположное тому, что он придумал себе раньше: мы работаем вместе даже если каждый из на делает работу в одиночестве. 

Какая важная мысль для поэта, который всегда работает один (моё замечание) …

2. В «Латая Стену» описан только один день соседей. Мы ничего не знаем о их отношения вне этой сцены, и все выводы о их отношения мы должны вывести из текста.  Ссылка на «Пучок Цветов» и на то, что Фрост играет оба характера помогает отказаться от представления о том, что Фрост видит в соседе дикаря.  Но всё же читая текст можно и без этой дополнительной к нему информации прийти к тому же выводу.

Соседи делают вместе эту работу каждую весну.  Фросту достаточно просто сказать соседу: «Завтра?!».  Эта не раз повторяющаяся операция, скорее всего, создала традиции в этом соседском ритуале общения.  Они целый день вместе. Судя по тому, что Фрост с лёгкостью начинает разговор с ним, пытаясь расшевелить его – они и раньше разговаривали.  Судя потому, какие вопросы он предлагает соседу он полагает, из его предыдущего опыта общения с ним, что он не дурак и не дикарь. Умный человек такие вопросы дикарю задавать не будет.  Так что дальше в стихотворении происходит срыв.   Можно было бы сказать, что сосед устал и не желает принимать участие в играх, но, следующий фактам Фрост, по-другому бы описал происходящее. Нет здесь срыв, связанный с тем, что на сторону соседа, как он сам об этом говорит (см сноску 5 выше), перелез Фрост, чтобы закончить разговор сам с собой: Нужны ли заборы или они зло?   И теперь, когда он может обидеть только себя, он может говорить с двух крайних точек зрения: заборы нужны они помогают – они традиция и их не надо разрушать, заборы зло -- традиции для разумного, философски мыслящего человека, препятствие – разрушить.   

«Я был абсолютно беспристрастный в нём (в «Латая Стену»), -- сказал Фрост в 1945 году, -- дважды я сказал: «Хорошие заборы…» и дважды: «Есть что-то там…. (что их не любит и рушит)» (9).  Так что он не нашёл решения: Традиция? или Революция?
   
(1) “Покос” -- “Moving”, form “Boy’s Will”. “The fact is the sweetest dream that labor knows.”

(2)The Introduction to the 1939 edition od “Collected Poems” titled “The Figure of a Poem Make”

(3)  In 1936 at the talk in Wesleyan U-ty Frost said: «Я писал поэму «Латая Стену» думая о старой стене, которую я не ремонтировал несколько лет и которая должно быть в ужасном состоянии.  Я написал поэму в Англии, когда я ужасно тосковал по дому, по моей старой стене в Новой Англии»
 
(4) Фраза «Good fences make good neighbours» пословица, которая её можно найти уже в 1850 году в «Blum’s Farmer’s and Planter’s Almanac» (Winston-Salem, North Carolina).

(5)  В интервью в 1944 году Фрост сказал «…нет жесткой разницы между тем что правильно и что неправильно.  «Латая Стену» просто контрастирует два типа людей. » 
«Это я сам с обеих сторон этой стены, разговариваю сам с собой…»
Interviews with Robert Frost, edited by Lathem, 1966 New York, Holt, Rinehart & Winston.
 
(6)  Я думаю, что секрет, скрытый в поэме, о котором не раз говорил Фрост, и есть то, что он и разрушитель, frost, и строитель, Frost, стены.

(7) The Tuft of Flowers, написано в 1997, опубликовано в «Молочное Производство», Март 9, 1906.

(8) Мне не удалось найти однозначно звучащей последней строчки, как, надо сказать, и Фросту. Смысл её: одно ль мы дело делаем или разные, каждый своё.

(9) «Robert Frost Asides on His Poetry», American Literature, January 1948