Старость- не радость

Когтистою, шерстистой лапой 
Он тёр затёкшие глаза,
Разок по морде поцарапал,
Сквозь сон расправив «телеса».

Истерзанный бессонной ночью,
Он кое-как с кровати сполз,
На голове причёска - клочья,
Что с этим делать - вот вопрос? 

В мозгах всплыла беседа с шефом,
От злости белое лицо,
И тело, топавшее с гневом,
И красное его словцо.

Почистив рот и вымыв уши,
Несчастный выдрал часть волос,
Водя пинцетом неуклюже,
Освободил от шерсти нос.

Состроив в зеркале гримасу,
Он улыбнулся во весь рот,
Но тут припомнил вдруг про язву
Его болезненный живот.

С большим усильем одеваясь,
В костюм из тройки облачась,
Всё утро над собой промаясь,
И о судьбе своей страшась.

Костюм его был вечно мятый,
Повязан галстук кое-как,
От жирной пищи грязноватый 
Не по размеру был пиджак.

Ни спереди давно, ни сзади,
Заядлый, в общем холостяк,
По отпускам - в пансионате,
По будням в офисе - ишак.

Его работодатель вечно
Работать звал по выходным
И он работал безупречно, 
Хотя и был немолодым.

Коллеги все над ним смеялись,
Состроив пакости ему,
И потешаться не стеснялись,
Не возражал он никому.

Безропотно и скрупулёзно
Он, сидя у окна, пыхтел 
И сдерживая молча слёзы,
Отпор коллегам дать не смел.

За делом время пролетало,
Он незаметно постарел,
Зато другим заметно стало,
Что он, как старики, болел.

Потухший взгляд, усы обвисли,
С проплешинами седина,
Как мыши, грызли его мысли,
Он часто спал, не видя сна. 

Тогда в мечтах об эликсире,
Он пил «микстуры» втихаря,
Ночами свет в его квартире
Горел почти что до утра.

Никто не знает его думы
И чем себя он утешал,
Не чужд иному чёрный юмор,
Кто в жизни много испытал.

И сызнова с ночИ скрёб лапой
Свои опухшие глаза,
На руку скорую состряпав,
Спешил в контору, свет гася.

А на дворе весна стояла,
Как улей, мир вокруг шумел,
Согнувшись, старость ковыляла,
С ней рядом кто-то песни пел...