Октябрьский набросок

       Пожелтевший осенний лист, лежащий на тротуаре возле входа в городской парк, с тоской вспоминает времена, когда был молод и свеж, кода июньское солнце ласкало его нежную салатовую кожицу, когда он вместе со своими товарищами, такими же юными и веселыми, аплодировал легкому летнему ветерку, нашептывавшему занятные истории.
       А вот приземлившаяся около листа на короткую передышку бабочка не любит вспоминать о своей молодости, о тех временах, когда она была ужасно некрасивой, о временах, когда она, будучи чересчур прожорливой, заботилась главным образом о своем пищеварении, проводя за поеданием свежих зеленых листов большую часть дня. Докукольная жизнь бабочки – монотонная и вредительная. И кому, как не листу, знать об этом.
      Старый дворник Виктор Петрович, каждое утро подметающий тротуар вокруг парка, относится к прошлому хладнокровно. Поскольку в его жизни не было стадии куколки, он не разделяет прожитые годы на «до» и «после». Хотя мог бы, ведь случалось много всякого, особенно нехорошего, что легко послужило бы точкой отсчета очередного неудачного периода или более черной полосы.      
       Когда-то у Виктора Петровича была семья, но ее частично поглотила большая мохнатая гусеница непонимания и раздора, гусеница, которая, вдоволь насытившись, становится куколкой, а позже – красивой разноцветной бабочкой улетает откладывать потомство к другим, способным удовлетворить ее ненасытный аппетит, потенциальным или уже созданным семьям.
       На поприще дружбы у дворника не ладилось так же, как и на личном фронте. Друзья все чаще терялись в гуще событий и забот. Некоторым из них эта гуща уже давно перекрыла дыхание.
       Вдобавок ко всему начались многочисленные и затяжные нападения «зеленого змея», сопротивляться напору которого не хватало сил, а вскоре – и желания. Борьба за существование чередовалась с невозможностью или неспособностью сопротивляться внешним и внутренним факторам.
       Ежедневно сжигая ворохи сухих листьев, смешанных с полуживыми воспоминаниями о прекрасных временах, когда на мир достаточно было смотреть через бронированное стекло родительской любви, дворник не заметил, как наступила и его осень, в которую он вошел изрядно пожелтевшим осенним листом, доживающим остаток отведенных ему лет на дороге, припорошенной так похожими на его судьбу судьбами.