Одиночество

Нет ничего поистине галимей,
Курить с утра у пропасти окна,
В своем московском Иерусалиме,
Осознавая, что совсем одна.
Кидать окурки в сизый день прогорклый,
Тянуть в сердцах из кружки "Оболонь"
Как, вдруг,  сойдет Божественный огонь...
На все четыре газовых конфорки.
И тонкой струйкой выпуская дым,
Лениво выплывая из-за шторы,
Нырнуть в пучину кулинарной Торы,
В советы, что давал Ор аХаим.
И всё ведёт к постылому итогу,
Когда нет силы ближнего любить...
На стикерах видны прошенья к Богу,
Чтоб не дал ей хоть что-нибудь забыть.
А для кого?
Ответа нет. Иначе
Стряпнёй страдать, не покладая рук,
Носиться, словно загнанная кляча,
В припадке слёз или душевных мук,
У кухонной стены молитв и плача,
Шинкуя злой, сентиментальный лук,
Шнырять, как тень, от мусорки до мойки,
Как в Питере - меж Мойкой и Невой,
С растрепанною ветром головой,
Со рвением трудяги землеройки.
В инете спит пустой почтовый ящик,
И на душе такая ерунда...
Оставь надежду всяк сюда входящий!
Любовь ушла! Как видно, навсегда.