Любовь к жизни в поэзии Осипа Мандельштама

Любовь к жизни в поэзии Осипа Мандельштама



О. Э. Мандельштам

Мне жалко, что теперь зима…


Мне жалко, что теперь зима
И комаров не слышно в доме,
Но ты напомнила сама
О легкомысленной соломе.

Стрекозы вьются в синеве,
И ласточкой кружится мода;
Корзиночка на голове
Или напыщенная ода?

Советовать я не берусь,
И бесполезны отговорки,
Но взбитых сливок вечен вкус
И запах апельсинной корки.

Ты всё толкуешь наобум,
От этого ничуть не хуже,
Что делать: самый нежный ум
Весь помещается снаружи.

И ты пытаешься желток
Взбивать рассерженною ложкой,
Он побелел, он изнемог.
И всё-таки ещё немножко...

И право, не твоя вина, —
Зачем оценки и изнанки?
Ты как нарочно создана
Для комедийной перебранки.

В тебе всё дразнит, всё поёт,
Как итальянская рулада.
И маленький вишнёвый рот
Сухого просит винограда.

Так не старайся быть умней,
В тебе всё прихоть, всё минута,
И тень от шапочки твоей —
Венецианская баута.

декабрь 1920 г.


Какой изящный, легкий, воздушный стих Осипа Мандельштама! Написанный сто лет назад, в декабре 1920 года, стих замечательно звучит в наши дни, особенно зимой, в преддверии новогодних праздников.


1. Поэтическое любование женщиной

Стихотворение обращено к театральной актрисе и художнице Ольге Арбениной, которой Мандельштам был увлечён в 1920 году. Ей посвящён самый большой любовный цикл поэта. Если в немногих любовных стихах десятых годов чувство у Мандельштама почти бесплотно и воспринимается в основном через литературные сопоставления, то в «арбенинском» цикле оно становится всё более земным, не утрачивая высокой символичности литературных ассоциаций.
Думаю, что замысел стиха «Мне жалко, что теперь зима…» состоял в поэтическом любовании женщиной и в желании показать женскую сущность.
Женщина показана поэтом как легкомысленное, капризное создание, следующее моде.

«Стрекозы вьются в синеве,
И ласточкой кружится мода;
Корзиночка на голове
Или напыщенная ода?»

Детали, которые подчеркивают лёгкое женское начало, взяты из мира кулинарии: желток, взбитые сливки.
 
«И ты пытаешься желток
Взбивать рассерженною ложкой,
Он побелел, он изнемог.
И всё-таки ещё немножко...»

Прелесть женщины в том, что ей не нужен глубокий ум, она хороша своей непосредственностью, своей эмоциональностью, своей красотой.

«Ты всё толкуешь наобум,
От этого ничуть не хуже,
Что делать: самый нежный ум
Весь помещается снаружи.»

 «И право, не твоя вина, —
Зачем оценки и изнанки?
Ты как нарочно создана
Для комедийной перебранки.»

«Так не старайся быть умней,
В тебе всё прихоть, всё минута,
И тень от шапочки твоей —
Венецианская баута.»


Женское начало подчеркивают также уменьшительно-ласкательные суффиксы (корзиночка, шапочка, маленький).

«В тебе всё дразнит, всё поёт,
Как итальянская рулада.
И маленький вишнёвый рот
Сухого просит винограда.»


2. Поэтическое любование жизнью
 
Но только ли о женщине это произведение?
Стихотворение получилось как поэтическое любование женщиной и как поэтическое любование жизнью.
Начало стиха звучит как философское размышление о жизни:

«Мне жалко, что теперь зима
И комаров не слышно в доме,
Но ты напомнила сама
О легкомысленной соломе.»


Какие же наиболее важные (пронзительно звучащие) строчки стихотворения?
Думаю, что эти:

«Советовать я не берусь,
И бесполезны отговорки,
Но взбитых сливок вечен вкус
И запах апельсинной корки.»

Любовь к жизни у поэта ощущается во всём: в женской красоте, в летних звуках, во вкусе взбитых сливок, в запахе апельсиновой корки, в музыке слов, в тенях…  И это становится понятным, если вспомнить о драматических событиях, которые выпали на долю поэта.


3. Драматические события в судьбе поэта летом 1920 года

Летом 1920 года, когда Крымом управлял генерал-лейтенант барон Врангель, поэт Осип Мандельштам собирался покинуть полуостров, но в Феодосийском порту был неожиданно арестован. По свидетельству Ильи Эренбурга, который в то время проживал в Коктебеле, причиной ареста послужило заявление какой-то женщины, будто Мандельштам, служа у красных, пытал её в Одессе.
Подавленный недобрыми предчувствиями, поэт обращается к тюремному начальству с фразой — её приводят и Илья Эренбург и Максимилиан Волошин: «А что, у Вас невинных иногда отпускают?» Тюремщики посчитали, что Мандельштам симулирует сумасшествие: «Когда его заперли в одиночку, он начал стучать в дверь, а на вопрос надзирателя, что ему нужно, ответил: «Вы должны меня выпустить — я не создан для тюрьмы...».
Участь поэта в заключении была незавидной. Брат поэта Александр Мандельштам сообщил об аресте в Коктебель, надеясь на помощь находившихся там литераторов, прежде всего — на помощь Максимилиана Волошина. Однако, тот был в ссоре с Осипом Эмильевичем. Первая попытка уговорить Волошина, предпринятая княгиней Майей Кудашевой — поэтессой, вдовой капитана белой армии, в будущем — женой Ромена Роллана, к которой Мандельштам был одно время неравнодушен, окончилась неудачей.
Тогда к Волошину пошёл Илья Эренбург. По его словам, Волошина вообще не пришлось уговаривать. Возможно, Волошин искал примирения с Эренбургом и воспользовался поводом.
Волошин продиктовал письмо начальнику контрразведки Апостолову, которого совершенно не знал:
«М[илостивый] Г[осударь]! До слуха моего дошло, что на днях арестован подведомственными Вам чинами — поэт Иос[иф] Мандельштам. Т[ак] к[ак] Вы, по должности, Вами занимаемой не обязаны знать русской поэзии и вовсе не слыхали имени поэта Мандельштама и его заслуг в области русской лирики, то считаем своим долгом предупредить Вас, что он занимает в русской поэзии очень к[р]упное и славное место. Кроме того, он человек крайне панический и, в случае, если под влиянием перепуга, способен на всякие безумства. И, в конце концов, если что-нибудь с ним случится, — Вы перед русской читающей публикой будете ответственны за его судьбу. Сколько верны дошедшие до меня слухи — я не знаю. Мне говорили, что Мандельштам обвиняется в службе у большевиков. В этом отношении я могу Вас успокоить вполне: Мандельштам ни к какой службе вообще не способен, а также и к политическим убеждениям: этим он никогда в жизни не страдал».
Письмо поехала вручать Майя Кудашева. Княжеский титул Кудашевой сыграл свою роль: принята она была весьма любезно. Правда, письмо Волошина вызвало у начальника контрразведки недоумение: «А кто же такой Волошин? Почему же он мне так пишет?» — «Поэт... Он со всеми так разговаривает ...», — отвечала Майя «высоким и наивным голоском».
Не стоит забывать и о том, что, по И. Эренбургу, «у Осипа Эмильевича было в Феодосии много знакомых: либеральные адвокаты, еврейские купцы, любители литературы, начинающие поэты, портовые служащие». Вполне возможно, что кто-либо из них тоже хлопотал за Мандельштама.
Освободившись из тюрьмы, поэт отправился морем в Грузию…


4. Стих поэта о Тифлисе


Мне Тифлис горбатый снится…


Мне Тифлис горбатый снится,
Сазандарей стон звенит,
На мосту народ толпится,
Вся ковровая столица,
А внизу Кура шумит.

Над Курою есть духаны,
Где вино и милый плов,
И духанщик там румяный
Подает гостям стаканы
И служить тебе готов.

Кахетинское густое
Хорошо в подвале пить, —
Там в прохладе, там в покое
Пейте вдоволь, пейте двое, —
Одному не надо пить!

В самом маленьком духане
Ты обманщика найдешь,
Если спросишь «Телиане» —
Поплывет Тифлис в тумане,
Ты в бутылке поплывешь.

Человек бывает старым,
А барашек молодым,
И под месяцем поджарым
С розоватым винным паром
Полетит шашлычный дым…

1920 г.