Государственная премия за счет автора

Б. Чичибабин. Сияние снегов. – М.: Время, 2015

В фильме «Доживем до понедельника» есть маленький эпизод. В ответ на просьбу рассказать о школьном стихотворце его одноклассница выкрикивает одну-единственную характеристику: «Он – честный!». Действительно – не может быть настоящего поэта без этого весьма далеко заводящего человеческого свойства.
 
«Ни с врагом, ни с другом не лукавлю», – писал Борис Чичибабин. Так и было, и потому студента Полушина (псевдоним Чичибабин он возьмет позднее) в 1946 году арестовали по политической статье. Отсидев, писать стихи он не бросил. Но опять же такие, за которые сначала был принят в советский Союз писателей, а потом исключен.

Когда наступила перестройка, те, кто «зачищал» от Чичибабина СП, принимали его обратно. Кто-то увидит здесь торжество справедливости. Но гораздо ближе к нему был другой эпизод из жизни поэта: в 1990 году он получает Государственную премию за книгу «Колокол», изданную – единственный случай в истории СССР! – за счет автора.

Эта книга, а также его избранные стихи разных лет вошли в сборник «Сияние снегов», выпущенный в этом году московским издательством «Время». Сборник составлен вдовой поэта, снабжен предисловием Е. Евтушенко и является сегодня самым полным российским изданием стихотворений Б. Чичибабина. Здесь представлены все его шедевры, включая «визитную карточку» – «красные помидоры», написанные в тюрьме.

«Школьные коридоры –
тихие, не звенят…
Красные помидоры
кушайте без меня».

Как всегда при соприкосновении с настоящей поэзией, остается только гадать – как это работает? Почему «красные помидоры», а не, допустим, «толстые бутерброды»? Верноподданнический цвет внешне благополучного бытия, в котором юноше открывается еще и тяжелая несправедливость как неотъемлемая часть этого существования? Он теперь ее хорошо видит, а потому и прощается с этой благонамеренной жизнью не так чтобы сильно жалея? Предполагать можно что угодно. Главное, что стихотворение включает воображение читателя, превращает слушателя монолога в соавтора.

Одно из лучших стихотворений в книге – это и совсем не «политическое» «Не брат с сестрой, не с другом друг…». Оно с изумительной точностью передает ощущение предразводного периода:

«Не брат с сестрой, не с другом друг,
без волшебства, без чуда,
живем с тобой, как все вокруг, –
ни хорошо, ни худо».

Но все же лирика Чичибабина преимущественно гражданская. Ее главные особенности хорошо видны на примере еще двух известных стихотворений – «Клянусь на знамени веселом…» (1959 г.) и «Я родом оттуда, где серп опирался на молот…» (1992 г.). С одной стороны – очень верные, откровенные мысли о стране и ее людях. Не только нам, но и нашим внукам нужно сильно стараться, чтобы они оказались в архиве.

Например:
«Пока есть бедность и богатство,
пока мы лгать не перестанем
и не отучимся бояться, –
не умер Сталин».
(«Клянусь на знамени веселом…»).

С другой стороны – это видно и на примере приведенной строфы – рифмовка, ритм служат здесь, как и в большинстве стихов этого автора, в основном лишь для усиления вполне прозаического текста. Что дало основание А. Межирову назвать Б. Чичибабина «гениальным графоманом», с чем, тот, кстати, и не спорил.
Ведь обязательный признак настоящего стихотворения – рождение в нем новых, неподвластных даже автору смыслов. Тогда смело можно говорить о поэзии, в том числе как о средстве развития языка. Как в тех же «красных помидорах», которые автор не «надумал», а «выдохнул».

Однако в случае с Б. Чичибабиным не все так просто. Есть еще и третья сторона. Часто, неспешно «раскрывая тему», он выдает целый каскад точных, по-настоящему поэтических образов.

«Я родом оттуда, где серп опирался на молот,
а разум на чудо, а вождь на безумие стай»,
«... милость каралась, а лютости пелась хвала»,
«… знамена портяночной славы»,
«… дар и задумчивость с детства взяты под охрану»,
«… нежно прижавшись, прошли нищета и любовь»,
«… вздохи ровесников стали земной атмосферой» –
вот выдержки только из одного стихотворения 1992 года. Разбросанные среди добросовестных текстов по всей книге, подобные «микрошедевры» делают ее похожей на чугунную брошь, усыпанную настоящими бриллиантами.

Врачуя «гражданственный недуг» Б. Чичибабин говорит о самых жгучих темах, связанных с Россией, ее судьбой и народом. Темы эти вневременные. И если «нам стали говорить друзья,/ что им бывать у нас нельзя» (1963 г.) уже (еще) не слишком злободневно, то «скользим над бездной, в меру сил других толкая» (1989 г.) – сегодня гораздо актуальней, чем хотелось бы. А такая, например, тема как «пора валить» все последние десятилетия никуда и не уходила. В блестящем стихотворении 1971 года Б. Чичибабин обращается к соотечественникам, уезжающим навсегда:

«Дай вам Бог с корней до крон
без беды в отрыв собраться.
Уходящему – поклон.
Остающемуся – братство.
…
Я устал судить сплеча
мерить временем безмерность.
Уходящему – печаль.
Остающемуся – верность».

При том что сам поэт покидать свою страну не собирается ни при каких обстоятельствах. «В недобрый мир забредшее дитя», он готов взять на себя все грехи Родины и остаться несмотря ни на что

«С той, чья судьба еще не стерта
в ночах стыда,
а если с мертвой, то на черта
и жить тогда?».

Хотя и у него вырывается порой не менее искреннее:

«Как ненавистна,
как немудрена
моя отчизна –
проза Щедрина».

И когда читаешь «не верю в то, что руссы/ любили и дерзали./ Одни врали и трусы/ живут в моей державе», хочется не спорить, а видеть, чувствовать, что это неправда. Делать для этого хоть что-нибудь.

(«Новая газета», 20 марта 2015 г.)