Серебряные ножнички

1.На самом ветродуе

 
Зима нынче нагрянула рано.  Уже в октябре землю покрывал толстенный слой снега. А уж в начале декабря на дворе стояли морозы под сорок. А от посёлка до школы километров пять пешком, да и то если по прямой,  по всем этим оврагам-буеракам и  карьерам, а если в обход, то все семь будет. Семь туда,  семь обратно. Многовато по морозу.  Да в плохой-то обуви да драных пальтишках.  Ладно, если валенки есть. А если нет. Вот поселковские в самые лютые морозы  и не учились. Тем более, что и школу топить было нечем.

Конечно, в обычные учебные дни десятилетняя Воля и почти девятилетний Виля садились на большие деревянные салазки, с обитыми железными полосками полозьями, и катились под горку целый километр от самого своего барака.  Санки подпрыгивали на ухабах,  так и норовя опрокинуть седоков. Но брат с сестрой, крепко вцепившись  в края санок, неслись вниз во весь опор. Только снежное крошево  в лицо! Щёки горят на ветру. Съехав с горки, оставшийся до школы путь катили салазки за верёвочку. Да и все счастливые обладатели санок точно также.  Школьный двор был запружен санками поселковских.  Зато обратно…  это была мука – тащить салазки в горку.

Но  сейчас школа не работала по случаю холодов.  Вот поэтому все  ребятишки и сидели по домам, а точнее, по своим баракам.

Бараков было десять.  Они стояли на террасовидном склоне, возвышающемся над городком Пушкарёвой горы,  на самом ветродуе.  Сразу за посёлком змеилась тропинка, которая  брала круто вверх, виляя между каменистыми выступами, а затем утыкалась в плоскую макушку горы.  На  макушке почти сразу у склона начинался лес. Если встать лицом к городку, то слева был глиняный карьер, а чуть ниже виднелись трубы и корпуса ранее диатомитового, а теперь стекольного завода.

Воля и Виля Крючинины жили в седьмом бараке. Они не всегда жили в бараке, а примерно с конца лета, когда в город стали приезжать первые эвакуированные. Тогда  их маму вызвали в заводоуправление и попросили «уступить на время»  их просторную  городскую квартиру эвакуированным ленинградцам. «Скоро, месяца через два-три война закончится, и вы вернётесь обратно в свою квартиру. Ваш муж ещё не успеет из армии вернуться, как вы уже заедете обратно!» – сказал  маме начальник заводоуправления.

И мама уступила. Она с детьми переехала в посёлок в эти самые наспех сколоченные заводские бараки.  Вот тогда-то Воля с Вилей и узнали, что такое бараки.

Бараками оказались очень длинные дома с выходами с двух сторон. По  всей длине дома шёл коридор, вдоль которого по обе стороны располагались небольшие комнаты. В одной из таких комнат и поселились Воля, Виля и их мама.

Вообще-то Воле с Вилей здесь нравилось. Их сразу же стали называть по-свойски – Волька и Вилька.  Ребятишек было много, человек, наверное,  сто.   У Вольки с Вилькой сходу появилась компания сверстников. По  вечерам играли в разные игры, носились до темноты во дворе.  Набегавшись,   собирались  в какой-нибудь из комнат барака и подолгу слушали сказки, или кто-нибудь из старших ребят читал вслух.

Волькина и Вилькина мама целыми днями была на работе, поэтому  чаще всего собирались в их комнате,  ведь она была самой большой в бараке. И тогда дым стоял коромыслом. Мальчишки строгали из деревяшек сабли и ружья, а девчонки шили одёжку своим тряпичным куклам. А ещё Волька рисовала подружкам на клочках бумаги разные картинки. Девчонки называли их видочками. А Вилька рисовал мальчишкам танки и самолёты. Часто устраивали теневой театр, а ещё все вместе сочиняли и репетировали какую-нибудь сценку. Настоящая ребячья вольница – весело и вольготно. И ничего из того, что наказала сделать мама,  Волькой с Вилькой не делано: не  топлено, не метено, не мыто, не варено.
Но примерно часа за два до прихода мамы с завода работа по дому начинала буквально кипеть. Пока Волька  прибирала в комнате, подметала и мыла пол,  Вилька успевал притащить несколько вёдер воды из колодца, натаскать дров и затопить печку.

К маминому приходу вовсю трещали поленья в печи,  дымилась картошка в чугунке,  бурлил на плите чайник с заваренным из шиповника и трав чаем.  Чистота  и порядок. Всё было шито-крыто,  мама и не догадывалась,  что весь день  у них в комнате околачивалась ребятня. А может быть и догадывалась, но виду не подавала.

Бывали в бараках и чёрные дни. Когда какой-либо из них оглашался  рыданиями и криками – значит пришла похоронка.  Почтальона всегда очень сильно ждали, но ждали с трепетом и страхом, с замиранием сердца и надеждой, что-то он принесёт, какое известие. Либо совсем ничего, либо счастье в форме треугольничка, либо страшное горе в  казённом конверте.  И таких казённых конвертов приходило в эти десять бараков непомерно много.
_________________

Словарик:
Диатомит – полезное ископаемое, осадочная  горная порода, имеющая в своём составе кремнезём (главный компонент почти всех горных пород на Земле);
Лютый – свирепый, суровый, жестокий;
Салазки - санки;
Чугунок (ударение на "о") - чугунный горшок округлой формы для приготовления пищи в русской печи. По форме напоминал луковицу.   


               
2. Барщатка

 
Наконец в школу завезли дрова. Да и морозы пошли на убыль. Теперь можно было сидеть в классах без верхней одежды. Уроки возобновились.

В один из дней  уроки у Вильки закончились рано. Ждать Волю ещё два  часа Вильке не хотелось и он решил пойти домой. Он зашёл в раздевалку и хотел уже было напялить свою барщатку, но тут его взгляд упал на Волькино малиновое плюшевое пальто с капюшоном. Они его так и называли – капюшон.

Дело в том, что Вилька просто терпеть не мог барщатку.  Она была куплена на базаре. Мама отдала за неё ведро картошки и свой красивый шёлковый жакет.  За  лето Вилька вытянулся, и его прежнее зимнее пальтишко оказалось мало. Поэтому мама купила барщатку на вырост.

Барщатка была отрезной по талии, а в районе пояса собрана в густые мелкие складки. Сшита она была из грубой жёсткой ткани, к тому же длинная, ниже колен, тяжёлая и очень напоминала девчачье пальто.  В общем, неудобная одёжка.  К тому же, в неё постоянно задувало, поэтому приходилось подпоясывать. Единственное утешение - в качестве пояса был солдатский ремень.

В этой барщатке Вилька становился неуклюжим и неповоротливым, а значит, не погоняешь по пустырю от всей душеньки, в сугробы с крыш  сараек не посигаешь, через забор не перелезешь. У Вильки вообще было подозрение, что мама специально купила такую большую одёжку, чтобы сдерживать его непомерную шустрость.

То ли дело Волькин капюшон! Он хотя и был малиновый, но зато напоминал мальчишескую курочку.  В нём было удобно бегать, прыгать, лазать.
-Ничего, Волька и в барщатке до дома доберётся! Тем более, ей-то она как раз в пору, - подумал  Вилька и, надев Волькин капюшон,  отправился домой.
 
Мальчишка притащил дров и воды, и часа два до прихода Вольки из школы, пластал с приятелями на улице. Они строили снежную крепость и пулялись снежками.  Вилька даже и не заметил, когда Волька вернулась домой.

Он прибежал  с улицы, разрумянившийся от беготни и морозца,  и,  не глядя по сторонам, повесил капюшон на вешалку. Весь его внутренний и внешний взор был направлен на стол, где на тарелке лежала его дневная хлебная пайка и пара картофелин.   Вилька немного удивился, почему это Волька не возмутилась тому, что ей пришлось идти из школы в барщатке. Но так как она молчала, он благоразумно решил не затевать этот  разговор и продолжал поглощать свою пайку.  Затем они  прибрались в комнате,  приготовили ужин и засели за уроки.

Вечером вернулась с работы мама.  И увидела нечто такое, что повергло её в изумление.
 - Так, милые дети, и как это понимать?  И где барщатка?

 И только тут Волька с Вилькой глянули внимательно на вешалку. И увидели два одинаковых малиновых капюшона. Один висел с одного края вешалки,  второй – с другого.

Воля, так же как мама, была несказанно удивлена. Пришлось Вильке признаваться в своей пальтовой авантюре.

Оказалось, что Волька после уроков зашла в раздевалку, преспокойно надела свой малиновый капюшон и отправилась домой.  Барщатку она видела, но ей даже в голову не пришло, что это Вилькина одёжка, в школе по крайней мере ещё у четырёх ребятишек были такие же серые барщатки.

-Бедный ребёнок! – сказала мама, – как же  он добирался до дома по морозу, когда не нашёл своей одежды? Будем надеяться, что он ушёл в вилькиной барщатке.

На следующий день у мамы была ночная смена, поэтому она с утра пораньше отправилась в школу, объяснять ситуацию. Оказалось, что хозяин капюшона   тщетно искал его среди прочей одежды, а когда  в раздевалке осталась только барщатка, он ушёл в ней домой. Барщатку и капюшон благополучно обменяли.  А мама после этого вышила на капюшоне и барщатке Вилькино и Волькино имя.
 
А через некоторое время маме удалось обменять барщатку на почти новый зимний мальчишеский бушлат, чему Вилька был несказанно рад.
___________
Словарик:
Барщатка - верхняя зимняя стёганая ватой одежда, наподобие пальто, отрезная по талии и с подолом в сборку по линии талии;
Бушлат (бушлатик)- тёплая суконная или стёганая ватой форменная куртка с лежачим  воротником у моряков и военных. В годы Великой Отечественной войны бушлатики часто шили для мальчиков.



3. Снежинки


В начале зимы в седьмом бараке через комнату от комнаты Крючининых поселилась пожилая женщина, эвакуированная из Ленинграда. Внешне она очень отличалась от местных женщин :  поступью, осанкой, лицом, одеждой, манерой говорить и держаться, смотреть на собеседника с внимательным интересом.  Одним  словом, выглядела как настоящая благородная дама.

Её звали Ксения Юлиановна, и уже это одно вызывало какое-то необъяснимое почтение.  И язык не поворачивался назвать её женщиной или допустим, тёткой или, вообще, бабой, как называли друг друга местные работницы. Нет, Ксения Юлиановна была именно дамой,  величественной и благородной, и одновременно очень простой и душевной.  Она сразу же снискала уважение окружающих, и её называли только по имени-отчеству.

Пожилая дама приехала почти совсем без вещей, с одним маленьким чемоданчиком. Евгения Васильевна, Вольки-Вилькина мама (её так и называли поселковские дети), в первый же вечер отправила ей ведро картошки.  Ведро это притащили новой соседке Вилька с Волькой.  Ксения Юлиановна приняла их очень радушно, усадила  за стол пить морковный чай, достала из чемоданчика жестяную коробочку с цветными леденцами, которые называла монпансье и поставила коробочку  перед ребятами.

Монпансье кисло-сладкими цветными льдинками таяло на языке, это было верхом блаженства! Давно уже Вилька с Волькой не ели таких вкусных конфет, хотя до войны папа и мама, а также любимые тётушки частенько баловали их конфетами, и не только карамельками, но и шоколадными.

Ксения Юлиановна была рада картошке, как Волька с Вилькой леденцам.
-Я всегда знала, что мир не без добрых людей, - сказала Ксения Юлиановна, -представляете, дети, сегодня соседи принесли мне чайник, кастрюлю, стаканы и тарелки, даже хлеба, а вы вот картофеля, целое ведро!
- А у нас в бараках все друг другу помогают, – ответила Волька.
- А ложка? – спросил Вилька, - ложка есть?
Ксения Юлиановна смущённо улыбнулась:
- Нет, вот ложки как раз и нет.

Вилька сорвался с места и через минуту притащил Ксении Юлиановне деревянную ложку, которую только вчера выстрогал из куска липы.  Он хотел подарить эту ложку маме на Новый год, но Ксении Юлиановне именно сейчас она была гораздо нужнее.

У Ксении Юлиановны даже слёзы выступили на глазах. Она погладила Вильку по голове и глубоко вздохнула.
А потом Волька увидела нечто такое, что  несказанно поразило её и полностью заворожило.  На тёмном фоне ночного окна она увидела маленькое белейшее кружевное чудо и уставилась на него, не отрывая глаз.

Ксения Юлиановна перехватила этот взгляд, улыбнулась и подвела Вольку к окну.
-Это называется снежинки, - сказала она, - хочешь, я научу тебя выстригать такие же?

Волька, не веря своему счастью, кивнула и посмотрела на Ксению Юлиановну:
- А когда?
- Да хоть завтра! Действительно, завтра и начнём. Тем более, что бумага и ножнички имеются, представляешь, полный чемодан бумаги! - улыбнулась Ксения  Юлиановна.

Оказалось, что  дом Ксении Юлиановны разбомбили при налёте и когда она вернулась с работы,  единственное, что  смогла отыскать среди развалин – это  свой маленький чемоданчик  с папиросной бумагой, ночничками, набором для рукоделия  и ещё непочатой коробочкой монпансье. С этим она и поехала в эвакуацию.

Назавтра, придя из школы, Волька быстренько сработала по хозяйству, сделала домашнее задание и прибежала к соседке. Ксения Юлиановна её уже ждала. На столе горкой лежали листки тончайшей полупрозрачной бумаги и маленькие ножнички. Ксения Юлиановна называла эту бумагу папиросной. Первым делом она научила Вольку складывать бумагу так, чтобы в конечном итоге получилось шесть лучей.

- А где вы научились так красиво выстригать? – спросила Волька.
- Когда я была твоего возраста и старше, я училась в Смольном институте благородных девиц, и там, помимо прочего рукоделия, нас, воспитанниц, научили выстригать снежинки. Именно снежинки, а не салфетки.
- Смольный? – удивилась Волька,  - а разве Смольный не колыбель революции?                - Колыбель, - засмеялась Ксения Юлиановна, - но сначала, до революции, прежде чем стать её колыбелью, он был школой для девочек, которая называлась институт благородных девиц.
- Но ведь институт – это для взрослых! Вот мой папа учился в институте.
- Конечно, сейчас для взрослых, а раньше там учились девочки из дворянских семей.
- А разве вы дворянка? – вытаращила глаза Волька.
- Мой папа был военным, так же как твой.  Офицером. А дочери военных тоже учились в Смольном. Но мы отвлеклись. Вот послушай о снежинках.
И Ксения Юлиановна объяснила, чем отличаются снежинки от салфеток.

Оказывается, у снежинок всегда шесть лучей, именно шесть, а не четыре и не восемь. Кроме того,  у снежинок есть ручки-перемычки между лучиками. Снежинки должны быть маленькими и изящными,  очень ажурными, как тончайшее кружево. Орнамент у них только геометрический, никаких растительных мотивов. И у снежинок, в отличие от салфеток, никогда не вырезается серединка. Ксения Юлиановна называла серединку средокрестием.

По ходу объяснения она показывала, как выстригать тот или иной элемент.

Когда Волька призналась, что у ней нет таких маленьких ножниц, Ксения Юлиановна ответила, что это поправимо, и отдала Вольке эти самые маленькие  ножнички, да ещё и папиросную бумагу в придачу.

А ещё у Ксении Юлиановны были  миниатюрные серебряные ножнички с золочёными кольцами, которыми она очень дорожила, называла волшебными  и  выстригала только ими.  Эти ножнички подарила ей подруга детства, тоже смолянка.

Волька всё схватывала на лету. Буквально через два занятия  она уже вырезала тонкие ажурные снежинки. Ксения Юлиновна была поражена.
- Да у тебя талант, девочка, - сказала она. И тут же стала учить Вольку ещё  и вышиванию гладью, а так же кройке с шитьём, благо у Крючинины была старенькая швейная машинка «Зингер».
- Учись, учись шить, Воля, - приговаривала Ксения Юлиановна, - кто знает, может быть  в будущем это будет твоим хлебом.

И пожилая  дама оказалась права. Немного погодя женщины из бараков стали приносить Воле свои старые платья, чтобы десятилетняя девочка перешила из них рубашонки и штанишки малышам.  И самое интересное, что они  расплачивались с девочкой - кто куском хлеба, кто овощами, кто солью.  Волька стеснялась брать плату, но женщины настаивали и уверяли, что Волькин труд стоит намного дороже, просто они дают кто что может.

А Волькины снежинки становились день ото дня всё краше и краше.  Мама серьёзно отнеслась к Волькиным занятиям.  Вот только с бумагой было туговато, и девчонка вырезала из старых газет.

Однажды мама притащила ей целую кипу папиросной бумаги. Эту бумагу выдавали на заводе курящим, чтоб они могли сами крутить себе папиросы, а больше эта бумага не годилась ни на что, слишком тонкая, и не выменять, и в хозяйстве не применить.  А работали-то на заводе в основном некурящие женщины, и они стали отдавать папиросную бумагу Волькиной маме. И  Волька выстригала им всяческие салфетки для украшения немудрёного жилища.
________
Словарик:   
Вышивка гладью -  вышивка короткими и длинными стежками, полностью заполняющая поверхность ткани.               
Монпансье – мелкие круглые разноцветные леденцы в жестяной коробке;
Поступь – походка;
Эвакуированные - вывезенные из зоны военных действий в тыл;               
 Папиросная бумага (ударение на "о") - очень тонкая полупрозрачная бумага, наподобие кальки, но тоньше


3.Еловая шишка

 
Вот  уже три месяца от  папы не было никаких известий, хотя до этого он частенько присылал с фронта письма-треугольнички. Даже с Днём рождения Вильку не поздравил, а ведь Вильке исполнилось уже девять. Хотя летом, на Волькино десятилетие, от папы пришло поздравительное письмо с самодельной весёлой открыткой, которую папа сам нарисовал.   А вот теперь молчание, никаких писем.

Мама очень переживала  и каждый раз, придя поздно вечером с завода, сразу спрашивала, пришло ли письмо от папы. Но письмо не приходило.  Волька с Вилькой, завидя на улице почтальона, всякий раз подбегали к нему и спрашивали о письме. И всякий раз получали ответ, что письмо ещё в пути.

Перед Новым годом школьники решили устроить в городском госпитале ёлку для раненых и праздничный концерт.  Ребята после уроков всей школой клеили из  старых газет цепи на ёлку и вырезали из картонок игрушки. И, конечно, репетировали номера концерта.
А Волька ещё настригла для ёлки снежинок, да таких ажурных, что все, включая учителей,  ахали и диву давались.

В один из предновогодних дней  школьники пошли в лес за шишками для ёлки. Этот пригородный лес назывался Бугры. Это были высоченные холмы, густо поросшие лесом. Учительница называла их «последними отрогами Уральского хребта». В Буграх росли в основном корабельные сосны, поэтому шишки были сосновые, а Волька неожиданно нашла еловую шишку. Шишка была превосходная : крупная, блестящая, словно покрытая лаком. Девочке очень захотелось оставить шишку себе, но она подумала, что на новогодней ёлке эта шишка нужнее.

Шишки принесли в школу, и ребята покрасили их остатками серебристой краски, которую дала директор школы. Волька и Вилька  покрасили еловую шишку, и та стала ещё краше.  Потом они с ребятами унесли все игрушки в госпиталь и украсили ими ёлку.  Получилось очень нарядно и празднично. А Волькины снежинки добавляли ёлке сказочности.

Днём 31 декабря концертная бригада школы отправилась к раненым. Вольку и Вильку  тоже взяли в эту бригаду, потому что Вилька очень хорошо пел, а Волька умела сочинять стишки и рассказывала их звонко и выразительно.

Концерт удался на славу! Ребята  пели хором и по одному, читали стихи, танцевали, показывали смешные сценки. После каждого номера раненые и врачи очень долго хлопали. Особенно всем понравилось как спел Вилька, голос у него был яркий, красивый.  Вилька пел песню о юном барабанщике и подыгрывал себе на барабане. Ух, как ему аплодировали!

Настроение у всех было замечательное, хотя ребята видели, что многие раненые и  медсёстры тайком вытирают слёзы.

Пришёл черёд и Волькиного выступления. Она читала стихотворение о том, как тяжело солдатам на фронте, но как отважно они сражаются с фашистами и очень-очень сильно ждут писем из дома, и также сильно дома ждут писем от них.

«…В жарких сраженьях  на фронте солдаты               
Письмам из дома далёкого рады.               
…Чаще пишите письма, ребята,               
Нашим отважным советским солдатам!»

Ей  хлопали так громко, что на улице было слышно.

После концерта к девочке  подошёл раненый.   Это был пожилой высокий человек, он хромал и опирался на костыль. «Молодчина, дочка! Отличное стихотворение!» - сказал он и погладил Вольку по голове, точно так, как когда-то делал папа.

Раненый достал из кармана большой кусок сахара и протянул девочке.     –Батька-то пишет с фронта? – спросил он.               
–Раньше часто писал, а теперь уже давно писем нет, – грустно ответила Волька.  – Напишет. Обязательно напишет! – с  уверенностью сказал старый солдат.

Потом он снял с ёлки ту самую серебристую шишку и  протянул девочке со словами: «Эта шишка волшебная, что загадаешь – всё сбудется!»

Весь путь от госпиталя до дома Волька несла шишку в руках как самую дорогую драгоценность.  Вильке тоже хотелось её понести, он долго выпрашивал и, наконец, Волька сжалилась и дала ненадолго шишку брату. Ух, как он был горд!

А дома оказалось, что маму на заводе за отличную работу премировали двумя выходными днями.  И она напекла к Новогоднему вечеру оладушек с отрубями, нажарила огромную сковородку картошки и открыла две банки тушёнки, которые ей выдали в качестве премии.

А потом они все вместе  нарядили маленькую ёлочку. Серебристую шишку повесили на самое видное место. Мама разрешила этой ночью не спать.  Ещё они пригласили к себе Ксению Юлиановну. А Ксения Юлиановна принесла  настоящий самостряпанный тортик! Она называла его «Наполеон»

Они сидели вчетвером за столом и уплетали эту новогоднюю вкуснотищу.
Кусок сахара мама расколола на  маленькие кусочки, и они пили чай с сахаром и ели оладушки  и «Наполеон».  Это был настоящий праздник! Они даже все вместе водили хоровод и пели «Маленькую ёлочку». Потом Ксения Юлиановна рассказывала весёлые истории, а  Вилька спел  песню.  А в самый Новый год Волька подошла к ёлке, взяла в руки шишку и загадала желание.

Через два дня почтальон принёс письмо от папы. Папа писал, что  у него всё хорошо и что просто некоторое время не было возможности  написать. Желание сбылось!  Значит, шишка действительно оказалась волшебной
_________________
Словарик:
Отруби - твёрдые мелкие частички наподобие крупы, остающиеся после перемалывания зерна в муку.


5. И стругаем мы, и шьём


Учительница попросила Вольку сочинить стишок для стенгазеты о том, чем занимаются ученики школы. И Волька сочинила.  Стишок понравился всем учителям и ребятам. А директор даже сказала, что его надо напечатать в городской газете «Коммунар».

Председатель  совета дружины переписала стишок на листочек и поручила всем пионерам написать его в письмах неизвестным солдатам. В школе как раз собирали посылки для фронта. Ребята приносили для солдат кто вязаные варежки, кто шерстяные носки, кто расшитый кисет с табаком,  кто складной ножичек,  кто тёплую мягкую ткань для портянок, в общем всё, что может пригодиться на фронте.

В каждую посылку вложили письмо со стишком. И Волька мечтала, чтобы одна из посылок непременно попала папе. Папа прочитает письмо и сразу поймёт, что это Волька сочинила . Конечно, Волька  с  Вилькой и сами отправили папе стишок в письме,  но Вольке ещё хотелось, чтобы папа получил его в посылке.

А стишок и в самом деле напечатали в газете «Коммунар», с подписью, что это Воля Крючинина сочинила. И маму на заводе все поздравляли.

А Вилька стал напевать  этот стишок, и получилась настоящая песенка:

В школе есть у нас отряд.
Много дел у всех ребят,
Пионеры, октябрята,
Помогать всем очень рады.
И стругаем  мы, и шьём,
И рисуем, и поём,
В школе учимся отлично,
И подкармливаем птичек,
К раненым приходим в гости,
И подарки им приносим,
И в концертах выступаем,
Маме дома помогаем,
Папу с фронта очень ждём
И волнуемся о нём.
И у нас мечта одна,
Чтоб закончилась война.

Летом и осенью дела на фронте шли не очень. Каждый день в сводках передавали, что оставлен очередной населённый пункт. И абсолютно ясно было, что Красной Армии срочно нужна Вилькина помощь.

Но тогда из-за разных важных дел попасть на фронт не получилось. Да и ружья у Вильки не было и деревяги, чтобы ружьё выстругать. А потом Красная Армия разбила фашистов под Москвой и начала контрнаступление.  Вот-вот и война закончится, и Вилька не успеет помочь Красной Армии победить фашистов.  А теперь дерево для ружья появилось, потому что дрова привезли. И можно наконец-то ружьё выстругать. Да, просто  необходимо  срочно отправляться на войну. Он  итак подзатянул с помощью, надо было ещё летом бежать на фронт!

И Вилька начал выстругивать из деревяги ружьё.   Точно такое же ружьё он выстругал для своего друга Рэмки. Ружья «по-настоящему» стреляли кусочками проволоки, загнутыми гвоздиками и мелкими камушками.  Чем не боевое оружие?!

Воля поняла, что брат на полном серьёзе собрался на фронт. А как зимой на фронте без маскхалата? Но ведь не зря же Ксения Юлиановна научила Вольку кроить и шить.

И Волька сшила маскхалат. Да не один, а целых два. Для них очень сгодились белые простыни, которые лежали в комоде. Две простыни как раз на два маскхалата. Второй, разумеется, для себя. Она ведь тоже сначала хотела отправиться с ним, но Вилька убедил её, что в тылу девчонка принесёт больше пользы, потому что будет шить воинам маскхалаты, и материал для этого есть, вон у мамы ещё две белые простыни в сундуке. И Волька согласилась, да и маму было жаль оставлять и Ксению Юлиановну. Второй маскхалат решено было отдать Рэмке.

Маскхалаты получились на славу! Они даже испытали их в действии. Часа два ползали по свежему снегу, и были совершенно незаметны.  Потом, пока мама находилась на работе,  они их высушили и спрятали в Вилькин вещмешок.

Надо было срочно отправляться на фронт, пока мама не хватилась простыней.

Они дождались маминой ночной смены и наконец-то осуществили свою задумку.  Для этого Рэмка  отпросился ночевать у Вильки, а Вилька у Рэмки. Утром мама придёт с работы и подумает, что Вилька в школе, и не будет искать. А они с Рэмкой за это время ого-го где будут!

Когда стемнело, мальчишки незамеченными выскользнули из барака и двинули на вокал.  Там забились в одну из теплушек воинского эшелона, где и были найдены патрулём. Спросонья они сначала не могли понять, что случилось и поинтересовались у стоящих перед ними солдат, не фронт ли это.

-Фронт, фронт! Такой сейчас вам фронт дома зададут, ремнём батькиным! – засмеялся один из патрульных.

Беглецов передали в милицию, а оттуда препроводили в школу, под догляд директора.
____________
Словарик:

Маскхалат - маскировочный халат.
Эшелон – военный или санитарный поезд. Военные эшелоны перевозили солдат и оружие на фронт, а санитарные эшелоны – раненых в тыл.



  6.  Человек в военной форме


В школу  Вильку и Рэмку привёл милиционер и сдал директору Людмиле Тимофеевне с рук на руки. Теперь оба стояли перед ней и хлюпали носами.

На директорском столе лежали вещмешки, маскхалаты,  ружья, рогатки, всё  в количестве двух штук каждого наименования. Довершал это оружейное великолепие маленький складной ножичек, складничок, как называл его Вилька.

Дверь отворилась, и в директорскую вошёл высокий крепкий человек.

- Я к вам по очень важному делу, товарищ директор. Мимо проезжал, решил зайти, переговорить.
- Я вас слушаю, Дмитрий Иванович. Чем можем – поможем. А этим двум молодцам можно присутствовать при разговоре?  А то боязно отпускать, – ответила директор.
- Конечно, никакой военной тайны нет.
-  Садитесь на стулья и ждите, когда я освобожусь. И слёзы вытрите, вояки, - повернулась директор к мальчишкам.
- А что такое? Почему наводнение? – вопросительно глянул человек.
- Да вот, с поезда сняли. На фронт собрались. А матери на работе, так участковый ко мне привёл. Вот сейчас матерей ждём, чтоб передать в родительские руки.

Человек окинул взглядом директорский стол.
- О-о, да у вас тут целый арсенал, - усмехнулся он, - на все случаи жизни, как говорится «до зубов»!
- То-то и оно, - вздохнула директор.

- На фронт значит... – человек внимательно глянул на мальчишек, -  а я тебя знаю, ты у нас в госпитале на празднике песню пел. И отлично пел, надо сказать.
- Да, это он самый, Виль Крючинин.
- А это случайно не сынок Петра Даниловича Крючинина, политрука и моего хорошего товарища? Ну отвечай, парень, я тебя спрашиваю.
- Да,  он мой папа, - ответил  Вилька.
- А знаешь, кто я?
- Да, вы доктор, начальник госпиталя.
- Я вижу ты парень вполне боевой, смелый, решительный, фашистов бить собрался, вон даже на фронт бежал. Да у такого отца и не может быть плохого сына! А у меня к тебе боевое задание. Очень серьёзное и важное, от его выполнения жизнь раненых зависит.
 
У Вильки загорелись глаза:
- Какое задание?
- Собирать аптечные пузырьки.
У Вильки от обиды отвисла нижняя губа.

Но  начальник госпиталя  словно не заметил Вилькиного выражения лица и как ни в чём не бывало продолжал:
- Нам сейчас очень не хватает пузырьков под лекарства. И на сегодняшний день это задание имеет самое боевое значение. Каждый пузырёк с лекарством – спасённая жизнь раненого солдата. Это поважнее, чем из ружья пулять.  Надо организовать ребят и начинать уже с завтрашнего дня.

Вилька вдруг понял, что это и в самом деле настоящее боевое задание.
- Ну как, справитесь?
- Да! - решительно ответил Вилька.

- Тогда назначаю тебя командиром, а твоего друга -  заместителем, - начальник госпиталя кивнул на Рэмку, - завтра после уроков придёте в госпиталь, получите задание.  И начинайте подбирать команду.
- Вот это и есть важный разговор, - повернулся к директору Дмитрий Иванович.

Директор понимающе кивнула и ответила, что ребята непременно помогут и сделают всё возможное, чтобы раздобыть как можно больше аптекарских пузырьков.
________________
Словарик:
Пузырьки – аптечные  бутылочки для лекарств.


7.  О пайке и о стыде


Когда мама забрала Вильку из кабинета директора, она всю дорогу до дома молчала. И это молчание было невыносимо.  К Вилькиному удивлению дома она его тоже не стала ругать, а крепко прижала к себе и расплакалась.

И  Вильке стало стыдно, так же стыдно, как тогда, когда он съел за один раз трёхдневную пайку.

Это было осенью, когда только-только ввели карточки.  Мама попросила Вильку сходить отоварить карточки сразу на три дня. И он отоварил.

На обратном пути ему страшно захотелось есть, и он слупил свой трёхдневный паёк по дороге, что называется, в один присест, но так и не наелся. И только дома до него дошло, что он натворил, и мальчишка расплакался от стыда и обиды на самого себя.

Три дня подряд мама с Волькой отделяли ему хлеб от своих пайков,  Вильке было очень стыдно, он отказывался есть, но мама строго сказала, чтобы он перестал глупить, а ел, потому что лечить его потом будет гораздо накладней. И добавила, что их на заводе кормят очень хорошо, и поэтому она не голодна.  Больше таких экспериментов с пайком Вилька не делал.

Сейчас мама плакала после его вчерашней выходки, и это было пострашнее всяких наказаний. Вилька обнял маму и дал ей слово, что больше никогда не будет удирать из дома.

Ему было очень жаль маму, а кроме того, у него теперь была забота – организовать отряд по сбору аптечных пузырьков.  И то, что это очень важное задание ,Вилька понимал на все сто.

Мама обрадовалась Вилькиному поручению, она прекрасно сознавала, что такого шустрого девятилетнего мальчишку надо увлечь чем-то чрезвычайно важным.   И была благодарна доктору, что он придумал для ребятни такое нужное дело.

А маскхалаты мама распорола, сказав, что материя очень тонкая и в первом же бою порвётся.  И они вместе с Волькой сшили из этих искромсанных кусков наволочки для подушек, потому что ничего другого уже просто бы не получилось. А ещё мама  пообещала при первой же возможности достать для маскхалатов настоящую, белую, нервущуюся маскхалатную ткань.
___________   
Словарик:
паёк, пайка (от слова "пай"- "часть, доля")- строго установленная норма продуктов (например, хлеба) ,выдаваемых по карточкам.
карточки - бумажный талончик, по которому выдавали дневную норму продуктов (хлеба) на одного человека.



8. Новые друзья


После занятий Вилька, Волька и Рэмка прямо из школы направились в госпиталь.  Корпуса госпиталя были разбросаны по всему городу. Два корпуса находились в школах, остальные в детских садах и других подходящих для этой цели зданиях.

Ребята здраво рассудили, что надо идти в главный корпус, который расположился в здании бывшей гимназии, а ныне городской школы №1.

На крыльце госпиталя их встретили трое ребятишек, два мальчика,  примерно их ровесника,  и девочка помладше.
 
- Ты Вилька? - спросил старший мальчик, - мы тебя видели на концерте в госпитале, ты здоровски пел!
- Ага, я – Вилька, а это мой друг Рэмка и сестра Волька.
- А я Борис, Барька. А это Кимка и Елька. Елька моя сестра, а Кимка - друг.
- Нам папа сказал тебя встретить. Он вчера с тобой разговаривал, - вмешалась Елька,  маленькая хорошенькая девочка лет семи-восьми. У нее были светлые кудряшки, большие ярко-синие глаза и совершенно фарфоровое личико.
- Елька! – одёрнул сестру Барька, - это совсем не важно, что он наш папа! Об  этом можно было и не говорить, а важно задание, которое он нам дал.
 
И Барька рассказал ребятам, что от них требуется.  Надо обходить все квартиры городка и просить у людей пустые пузырьки из-под лекарства, и не только пузырьки, но и другие бутылки, какие встретятся,  причём разных размеров и форм. Это сейчас самое важное дело. Можно и в кладовках порыться, в подвалах и даже в мусорках. Всё равно эти пузырьки и бутылки потом будут хорошенько промывать и кипятить.

Ребятишки тут же договорились, что они будут первым звеном.  И за короткий срок им надо создать ещё три-четыре звена в своих школах.

И на следующий день работа закипела. Директор собрала всех ребят  на линейку и объявила о создании отряда по сбору аптечных пузырьков.  Желающих помочь госпиталю оказалось предостаточно.  Тут же сформировали четыре звена, и уже через час ребята обходили жилища своего и соседних околотков.

Уже вечером дома Вилька с Волькой перерыли все ящики комода, сундук  и полки в поисках пузырьков и отыскали - таки!  Эту первую добычу они промыли и сложили в старую холщовую сумку.  Тем же вечером они пробежались по соседям своего барака и раздобыли ещё несколько пузырьков и бутылочек.
 
А потом пришёл черёд остальных бараков.  Другие звенья тоже постарались, и к началу следующей недели они отнесли в госпиталь вполне приличное количество пузырьков.



9. Имена


При знакомстве с Барькой, Елькой и Кимкой  брат с сестрой и Рэмка ничуть не удивились именам  новых друзей, потому что у самих имена были тоже не совсем обычные.

Немного позже  Барька, Елька и Кимка открыли друзьям «тайну» своих имён, а Волька, Вилька и Рэмка – своих.

Оказалось,  что Елька – это вовсе и никакая ни Ель,  как подумали сначала  ребята,   а  Елена. Да и в «Барьке» ничего удивительного не было, просто, когда мальчишка был маленьким, родители называли его Бориска, а  он себя Бариска,  Баря. Постепенно и другие стали называть его Барей.

Полное имя Кимки звучало коротко и звучно – Ким. Оно  было собрано из трёх слов  и означало «Коммунистический Интернационал Молодёжи». Кимке имя очень нравилось, и он говорил о себе: «Я самый настоящий интернационал! Мама у меня русская, папа - латыш, а  бабушка - цыганка,  вот я и получаюсь – интернационал!»

Когда Волька и  Вилька только-только переехали на посёлок и познакомились с поселковскими детьми, те спросили, почему у брата и сестры такие странные имена. Да, их имена действительно оказались в диковинку. Среди всех многочисленных  Ванек, Санек, Колек, Васек, Галок, Томок и других привычных имён они стали единственными. Правда, был ещё Рэмка, но к его имени все давным-давно привыкли, и оно уже не казалось таким необычным.

Так вот, новеньких спросили об их именах, и  Волька ответила, что её имя означает «свобода», а полное имя Вильки – Виль, что переводится как Владимир Ильич Ленин.  Их, конечно, тут же переделали в Вильку и  Вольку, и брат с сестрой сразу же почувствовали себя своими  среди  этих ребятишек.

А взрослые на посёлке стали называть Вильку не Вилей, не Вилем, и даже не Вилькой, а не иначе, как Виулем. И это звучало очень по - солидному, уважительно. Поселковские женщины так и говорили маме: «А твой Виуль не поможет?..» и дальше шло перечисление, допустим, полочку приколотить, гвоздь забить, отпилить что-нибудь или даже ложку выстругать.  На посёлке сразу же разузнали, что Вилька в свои неполные девять лет  уже мастер на все руки: и приколотить, и отпилить, и выстругать, как будто он родился сразу с молотком и пилкой в руках. Мало того, даже мама стала называть его Виулем.

Однажды Вилька спросил маму, почему он для взрослых  Виуль, а не Виль или Вилька. И мама объяснила, что Виуль это то же самое, что и Виль, только добавилась одна буква «у» – «Ульянов».  А всё вместе – Владимир  Ильич Ульянов-Ленин.

«Виуля» подхватили и мальчишки, и иногда называли Вильку Виуль-Пауль-повар.  На Пауля Вилька сначала обижался, но потом привык.  Волька считала, что брата называют так из-за вельветовой курточки. Курточка была красивая, коричневая, с погончиками, с манжетами на металлических пуговицах, кармашками-клапанами на груди с такими же пуговками, прорезными карманами по бокам и «застёжкой на замке», как тогда называли застёжку-молнию. Ну, прямо-таки иностранная курточка! Так что с «Паулем» было всё понятно. А вот почему «повар», Волька так и не могла объяснить.

Вилька с первого же дня  по переезду в бараки крепко сдружился с Рэмкой. Рэмка был тоже из седьмого барака.  Он жил с мамой и бабушкой. Отец и старший брат у него воевали, а мама работала на заводе.

У Вильки с Рэмкой сразу же нашлось много общего. Они были ровесниками, оба любили мастерить, учились в одном классе и сидели вместе за партой.

Полное имя Рэмки  –  Рэм. Оно тоже было образовано  по первым буквам. А вот переводов было сразу несколько, выбирай, какой хочешь. Тут тебе, и «Революция, Энгельс,  Маркс»,  и «Революция, Электрификация,  Механизация»,  и «Республика, Эра,  Мир». Рэмке больше сего нравилось  «Революция, Электрификация,  Механизация»,  особенно механизация – очень уж он любил возиться со всяческими железками.

А впрочем, в те времена такие имена в больших городах были не редкость, но вот в маленьком, в таком, каком жили ребята, они по началу вызывали удивление.
________________
Словарик:
Интернационал – международный союз рабочих партий;
Коммунистический интернационал молодёжи – международная  молодёжная организация,, которая являлась секцией Коминтерна;
Коминтерн – коммунистический интернационал,  международный союз коммунистических партий


10.  Скрытое богатство


Теперь Вилькин отряд после уроков по всему городу собирал аптечные пузырьки.  Некоторые дни были удачными, другие не очень. Но всё равно пузырьки подсобирывались.

Ребята приносили всё собранное за день Вильке, он складывал пузырьки в тряпичную сумку, которую специально для этого выделила мама. Сумка хранилась под кроватью. И в выходные дети относили её в госпиталь, где сумку опорожняли и возвращали для новых пузырьков.

По первоначалу люди встречали их настороженно, но когда узнавали, что пузырьки нужны госпиталю, несли всё, что имелось в наличии. Мало-помалу ребята наладили бесперебойную поставку пузырьков.

Опять наступили холода, но это не мешало ребятишкам каждый день после занятий носиться по городу в поисках пузырьков.  Набегавшись по морозу,  Волька с Вилькой приходили домой не чуя промёрзших рук и ног.  И сразу к тёплой печке. Отогреются немного и по хозяйству займутся: натаскать воды, дров, полы помыть, печку затопить, ужин сготовить.

В один из таких дней  Волька, прибираясь на полатях, наткнулась на холщовый мешок, до этого не виденный ни разу. Любопытство взяло вверх, они стащили мешок с полатей и развязали его. И просто оторопели от неожиданности – мешок был полон парёнок.

Парёнки – это своего рода цукаты, но только из сильно упаренных и высушенных морковки и сахарной свёклы. Этакие свекольно-морковные «сухофрукты». Старинное деревенское лакомство, которое в годы войны заменяло детишкам конфеты.

И мама скрывала такое богатство!  Волька и Вилька сначала немного обиделись на маму, а потом решили, что она или забыла о парёнках, или хранит их до праздников, ведь уже через месяц День Красной Армии, а там и Восьмое марта не за горами.  Вот тогда-то мама и выложит эту вкуснятину на праздничный стол.

Удержаться было невозможно, и ребятишки съели по горсти парёнок, потом завязали мешок и вернули его на прежнее место.

Мама упорно молчала насчёт парёнок, ну и Вилька с Волькой виду не подавали, что знают о них.  Но периодически прикладывались к сладостям, здраво рассудив, что всё равно это припрятано для них,  а значит, большой разницы не будет, когда они ими полакомятся, сейчас или после.

Однажды на пороге появилась  тётушка Маня.  Мама полезла на полати и сняла мешок. И тут он ей показался подозрительно лёгким и маленьким, в два-три раза меньше изначального.  Она развязала мешок,  а он почти пуст,  лишь на донышке лежало несколько несчастных горстей парёнок.

Мам сразу всё поняла.
- Ах,  вы варнаки этакие! Что натворили! – заругалась она. И  взяла в руки веник, давая понять, что хотя никогда их не наказывала, но вот теперь непременно накажет и именно веником.

Волька и Вилька забились под кровать и сидели тихо, как мыши, пока мама с тётушкой Маней решали, что делать.

Оказалось, что эти парёнки предназначались родственнице их знакомой.   Родственница знакомой была спецпереселенкой, высланной на Урал из Поволжья.  Знакомая специально приехала из дальней деревни, чтоб повидаться с родственницей и передать ей гостинец, те самые парёнки.  Но свидание им не дали, и тогда знакомая попросила Вольки-Вилькину маму оставить  эти парёнки у себя, чтобы потом, по возможности, тётушка Маня передала их адресату.  Но теперь парёнок не было.  Волька с Вилькой постарались на славу.

И мама с тётушкой Маней решили отдать женщине взамен съеденных парёнок ведро картошки  да ещё и моркови в придачу.
- Мне кажется, картошке она больше обрадуется, - сказала тётушка Маня  и как в воду глядела. Как оказалось, ведро картошки было спецпереселенке значительно нужнее, чем мешочек парёнок.

Вилька, чтоб загладить вину, выстругал женщине деревянную ложку, а Волька сшила ей небольшой аккуратный кисет и вышила на нём красивый видочек. Но всё равно при слове «парёнки» они ещё долго заливались краской.
___________
Словарик:
Варнак (старинное уральское слово) - безобразник, негодник, разбойник;
Полати - лежанка из досок под потолком у печки, для сна или хранения вещей.
Спецпереселенец – человек, выселенный с места своего проживания в другие регионы страны.


11. Белка

 
- Эвакуированные приехали! Ленинградцы! – разнесся по бараку звонкий мальчишеский голос.

Волька с Вилькой и другие ребята тут же выскочили в коридор.  По коридору в сопровождении коменданта общежития, (а бараки считались заводским общежитием ) шли две девочки с прямо таки прозрачными личиками и очень худая женщина средних лет, которая несла на руках маленького мальчика.

Комендант подвёл их к одной из пустующих комнат.
-Вот здесь и будете жить. Худо-бедно мебелишка кой-какая есть: кровать, стол, табуретки,  шкафчик для посуды. Чайник, тарелки, кастрюля, ложки,  – сказал комендант, -  кровать, правда, одна, ну ничего, девчонки на полатях спать будут.  Завтра вам дрова привезут,  директор уже распорядился, а я наряд выписал.

Женщина  благодарно улыбнулась, кивнула и присела на табурет, девочки жались к ней.
- Сейчас пришлю комсомольцев с матрасами, подушками и одеялами, - продолжал комендант, - а пока получите иждивенческие карточки в количестве трёх штук и одну рабочую.  Завтра с утра на работу, на завод. С садиком директор уже договорился. С маленьким завтра моя свояченица посидит, а послезавтра его в садик определим.  А старшенькие на учёбу. Не беспокойтесь, их  ребята сами в школу отведут.

Комендант повернулся к поселковским: «Ну что, ребятня, проводите завтра девочек до школы?»
-Да!Да! Проводим! - разнеслось со всех сторон.
- И смотрите мне! Чтоб не забижать девчонок! У них батька и брат с фашистами воюют!

Комендант опёрся на костыль и пошёл к выходу.  Потом обернулся и сказал женщине: «Не переживайте, всё хорошо будет!»

В комнату вошла Ксения Юлиановна и поставила на  стол тарелочку с хлебом. Бабушка Рэмки принесла похлёбку в кастрюльке. Евгения Васильевна  притащила чугунок варёной картошки.

- Милые мои, как мне вас благодарить, - растроганно произнесла женщина.
- А у нас в бараках так приято! – в один голос воскликнули Вилька и Рэмка.
- А я даже печку топить не умею.
- Ничего, научитесь, - ответила Вольки-Вилькина мама, - вон Ксения Юлианвна мигом научилась,  а пока Вилька затопит. Иди, Вилька, за дровами. И вы, ребятки, идите по домам. Людям покушать и  отдохнуть с дороги надо.

Так в бараке номер семь появились ещё одни эвакуированные, только из Москвы, а не из Ленинграда – семейство Герштейн.  Они выехали ещё осенью вместе с заводом, но по дороге девочки заболели, их ссадили с поезда и положили в больницу. Вот семья и отстала. А теперь они, наконец, добрались и их мама будет работать на заводе. Конечно, можно было бы вернуться в Москву,  теперь фашистов откинули далеко от столицы, но завод остаётся в эвакуации, а мама девочек, Берта, специалист по производству прожекторов,  поэтому остаётся вместе с заводом.

Утром  дети зашли за новыми девочками, и они все вместе отправились в школу.

Оказалось, что младшая из сестёр, ровесница Вольки и будет учиться с ней  одном классе.  Девочка была рыженькая, с красивыми вьющимися волосами, но очень худенькая и бледная.   Её звали Бэлла.  Одноклассники сразу же стали называть её Белкой и девочке, судя по всему, это понравилось. Учительница посадила Белку за парту к Вольке, и уже к концу учебного дня девчонки подружились так, как будто с рождения росли вместе.

Старшую черноволосую и смуглую, очень красивую девочку звали Сима.  Тринадцатилетняя Сима была отличницей и умницей, она вступила в тимуровскую команду и вместе с другими ребятам шефствовала над стариками, детским домом и госпиталем. Самым младшим в семье был трёхлетний Сашенька, которого определили в  детский сад, чтобы  их мама могла выйти на работу.

Мама девочек, тётя Берта, была техником-технологом, она стала работать в цехе, где выпускали прожектора.

А Белку ребята безоговорочно приняли в своё звено, и девчонка вместе со всеми увлечённо занялась сбором пузырьков. Ещё  она взяла на себя обязанность мыть пузырьки, прежде чем ребята отнесут их в госпиталь.

 Волька и Белка крепко сдружились, у них было много общих интересов и через некоторое время девчонки даже стали считать себя сёстрами.   

Кроме всего прочего,  Белка  стала собирать выпуски городской газеты «Коммунар». Это она делала для своего брата Якова, который учился в университете, а с началом  войны  ушёл с последнего курса на фронт. Белка считала, что после войны подшивка газеты брату очень пригодится.  И она оказалась права. После войны Яков приехал  к своим родным  да так и остался в городе, став учителем географии и лучшим городским краеведом.

А ещё Белка вела дневник. Однажды она под большим секретом дала Вольке почитать свой дневник.  И Волька читала, как фашисты бомбили Москву, как грохотала канонада на подступах к городу, как Белка,  её сестра и мама вместе с Московским заводом ехали в поезде в эвакуацию, а над поездом летали фашистские самолёты и всё пытались разбомбить,  и как пассажиры их поезда увидели разбомблённый ранее состав. И как девчонки на одной из станций попали в больницу со скарлатиной. Волька читала и не могла сдержать слёз.
___________
Словарик:
Комендант – руководящая должность,  заведует хозяйством общежития и следит за исполнением порядка.
Комсомольцы – подростки14-17 лет, состоящие в комсомоле (коммунистическом союзе молодёжи)


12.  Что ты спрятал… Что ты отдал…


В выходной мама с Волькой и Вилькой отправились на базар. Не просто так, поглазеть, а за покупкой. У Вольки совсем обветшала кроличья шапка, хоть зашивай, хоть не зашивай – всё едино рвётся, то в одном месте, то в другом. Вот мама и решила, что проще купить новую. Как раз деньги появились, потому что папа накануне прислал свой денежный офицерский аттестат.

Они шли по базару, высматривали нужную вещь, но подходящих шапок не видели.  Наконец, в самом конце рынка перед воротами они нашли то, что искали.  Деревенский старик с подводы продавал разную хозяйственную мелочь и прехорошенькую кроличью шапку куличиком.  Шапка была самосшитая, совершенно новая. Мама даже торговаться не стала, а сразу выложила запрашиваемую сумму. Счастливая Волька тут же натянула новую шапку.

На обратном пути дети страшно проголодались, и мама купила буханку свежего деревенского хлеба. Это был не какой-то там тёмный, тяжёлый и не- пропечённый магазинский паёк, а настоящий, белый, пышный, ноздреваты и ароматный вкуснющий хлеб, какой был до войны.

Мама не стала закрывать сумку на защёлку, всё равно ведь сейчас положит туда хлеб, вот только отломит по кусочку детям. Они уже отламывала от буханки горбушки для Вольки с Вилькой, как к ней подскочил беспризорник,  выхватил из раскрытой сумки кошелёк и пустился в бега.

Вилька среагировал мгновенно и бросился в погоню.  Хорошо, что на нём была уже не барщатка, а удобный бушлатик, не сковывающий движения. Несколько секунд и он уже догнал беспризорника.
- Ах, ты ворюга! – Вилька опрокинул беспризовника на снег и стал мутузить кулаками.
- Вилька! Прекрати! – закричала мама.

Она оттащила Вильку от парнишки, подняла  мальчика, отряхнула от снега, протянула ему кусок хлеба и деньги.
- Вот, купи что-нибудь покушать.

Мальчишка вытаращился на неё. Потом, пробормотав «спасибо», схватил деньги и хлеб и стремительно удрал.

- Мам, ну зачем ты дала ему денег? Он вор! Он же нас обокрал.
- Он не вор. Он просто голодный ребёнок. Скорее всего без родителей, беспризорник. Люди всегда должны оставаться людьми, даже в самые тяжёлые, самые бесчеловечные времена. Человек, если он человек,  всегда накормит голодного, хоть человека, хоть кошку, хоть собаку, хоть птицу.
- Ну ты же знаешь, что мы всегда подкармливаем птичек. Ты же сама помогала сделать кормушку.
- Вот и правильно, что не забываете подкармливать. Давно-давно жил в Грузии поэт Шота Руставели, который говорил: «Что ты спрятал – то пропало. Что ты отдал – то твоё». Подумайте над этими словами.

Дома Вилька вспомнил, что буквально неделю назад он спрятал от Вольки свой перочиный ножичек.  Волька хотела подточить им карандаш. Но Вилька вдруг заупрямился. Полчаса назад они с Волькой повздорили из-за какой-то ерунды, и Вилька всё ещё дулся на сестру. И теперь ему было до жути жаль давать ножичек Вольке.
- А вдруг ты его сломаешь! – заявил он сестре.

Тут уже пришла очередь дуться Вольке. Она нашла половинку бритвочки,  подточила свой карандаш, но с Вилькой больше не разговаривала до самого вечера.

И вот теперь, вернувшись с базара, Вилька решил вытащить из тайника ножичек и положить на полочку, чтобы Волька, когда надо, могла  бы его брать, не спрашивая разрешения. Вилька искал-искал ножичек, всё перерыл, во все известные потайные места заглянул, но так и не нашёл.  И очень расстроился.

И тут открылась дверь, и в комнату влетел Рэмка, и сходу протянул Вильке ножик, но не тот, пропавший, а другой.
- Помнишь, ты когда-то отдал мне складничок? – радостно  спросил Рэмка, - я тебе его возвращаю, потому что мама сейчас мне подарила ножичек.

Вот уж поистине : «Что ты спрятал – то пропало. Что ты отдал – то твоё»!

А некоторое время спустя Вилька всё ж таки отыскал свой пропавший ножичек и подарил его Вольке.

______________
Словарик:
Подвода – лошадь запряжённая в повозку;
шапочка куличиком - шапка-капор;
Шота Руставели - грузинский поэт грузинский поэт XII века, автор поэмы «Витязь в тигровой шкуре»;
Складничок - маленький складной ножичек.



13. Горечь сердечная


Почтальон принёс письмо.  Волька и Вилька взглянули на обратный адрес: из деревни, от маминой родни. Они оставили письмо на столе и побежали играть на улицу. Сегодня между шестым и седьмым бараками должна была состояться снежная битва.

Но битва не состоялась. Уже выбегая из барака, они услыхали истошный крик и плач. Плакали с двух сторон, со стороны шестого барака и со стороны десятого.  У Вольки бешено заколотилось сердце, она сразу поняла, что пришли похоронки. Это было самое страшное слово.

С лета, с начала переселения Крючининых в бараки, они уже столько раз слышали это слово, но привыкнуть к нему было невозможно.

Мама называла похоронки казёнными бумагами.  За это время в каждый барак пришло уже ни по одной казённой бумаге и в каждой говорилось: или «Пал смертью храбрых», или «Пропал без вести». В начале войны было больше «Пропал без вести», а во время Московской битвы и после неё – «Пал смертью храбрых».  Вон у Рэмки старший брат тоже пропал без вести, его эшелон даже до фронта доехать не успел – фашистские самолёты разбомбили по дороге.
 
Теперь похоронка на отца пришла  Кольке Сергееву – командиру мальчишек шестого барака.  Его бабушка заливалась слезами, а мама ревела в голос.  Около неё толпились четверо парнишек,  а Колька, самый старший, стоял, обняв бабушку – мать отца.
- В десятом тоже похоронка, - сообщил Вильке Рэмка, - на Павла Кузьмича.

Как же так, весёлого и разговорчивого  Павла Кузьмича больше нет? Крючинины были знакомы с ним давно, ещё до войны. Павел Кузьмич работал в райкоме водителем и часто возил папу на объекты. Объектами папа называл места, куда ему надо было обязательно съездить по делам.

Раньше Павел Кузьмич, завидя Вильку, всегда спрашивал: «Ну что, Виль Петрович, как дела? Лучше всех?» И  Вилька неизменно отвечал: «Лучше всех!»  Потом Павел Кузьмич ушёл работать на завод, а в начале войны на фронт.  А теперь вот Павла Кузьмича убили. У Вильки защипало глаза.

Вечером мама пришла с работы,  увидела конверт на столе и обрадовалась, что из деревни. Мама разорвала конверт и пробежала глазами строчки. Потом она побледнела, схватилась за сердце и села на стул. И теперь сидела с поникшей головой и опущенными руками, в одной из которых было зажато письмо. А по лицу её катились слёзы.

- Что? Что случилось, мама? – бросились к ней дети.
- Горечь сердечная у нас. Ох, какая горечь! Брат мой родной, Василий Васильевич, пал смертью храбрых. Мария написала, что похоронка им пришла,  и мама снова заплакала. А следом и Волька с Вилькой.

Так они весь вечер и просидели в обнимку с мамой.

Но на этом беда не отступила.
Через несколько дней среди ночи раздался грохот. Колотили в одну из дверей барака. Люди спросонья подумали, что пожар, и в испуге выскочили в коридор.

И тут же прогремел трубный голос: «Граждане, разойдитесь!»
Все двери барака тут же захлопнулись.
В коридоре послышались топот сапог, громкие мужские голоса, тихий мужской голос, еле слышное всхлипывание детей.

- Мама, что это? – вытаращили глаза Волька и Вилька.
- НКВД, - прошептала мама, - тише, дети, прошу вас, тише.

На улице заработал мотор машины. Вилька подскочил к окну и стал смотреть через щелочку между занавеской и рамой.

Люди в форме сначала вывели соседа и запихнули его в короб машины,  следом вывели его жену и детей и затолкнули туда же.  Машина уехала.

- Мама куда их? – удивился Вилька, - они что,  враги народа?
- Ох, не знаю, Вилька, не знаю. Может быть враги, а может быть нет. Возможно, что и донос. Но запомните, дети, я вам сейчас ничего не говорила, особенно, что это, возможно, донос.  Так что, рот на замок и молчок.  Пусть этот разговор будет нашей тайной.

Вилька с Волькой залезли под одеяла и больше ни о чём маму не спрашивали, они были очень напуганы.
- Ох ты, горечь сердечная, горечь сердечная, - сокрушённо вздыхала мама.

Она всегда так говорила, когда происходило что-то очень страшное и печальное.

На другой вечер, когда мама пришла с работы, Вилька сообщил ей следующее:
- Парни в классе говорят, что дядька Ванька шпион и вредитель. Он на заводе вредил. И вообще, он кулацкое отродье и подкулачник!
- Да какое же он кулацкое отродье? Кулаков у них в роду отродясь не бывало, мы с ним из соседних деревень, - тихо ответила мама.
- А почему он тогда не на фронте? Ведь почти все дядьки на фронте. И папа тоже!
- Потому что у него нога хромая, он когда-то в аварию попал.
- Парни говорят, что его и тётьку Глашку в тюрьму, а  детей в детдом, - продолжал Вилька.
- И ты рад этому?
- Не знаю… Но они же враги народа! Предатели, шпионы!
- Вилька, слушай меня внимательно. Это пока неизвестно. НКВД будет разбираться. Может быть это донос. Донести на любого могут. Помнишь, как однажды на тебя сказали, что ты окно разбил, а ты не разбивал. Вот это и есть донос. И на меня донести могут.
- На тебя-то за что? Ты же передовик! – возмутился Вилька.
- А ни за что! Рассердится кто-нибудь, придумает ерунду про меня и донесёт. Ты бы хотел, чтобы на меня, твою маму,  донесли, а потом ещё и в тюрьму посадили?
- Нет, мамочка, нет! - Вилька даже заплакал.
- Вот поэтому про дядю Ваню и тётю Глашу пока говорить ничего не надо. Может быть они честнее честного. Но  о нашем разговоре   ни гу-гу. Помните, мы вчера слово друг другу дали, что это наш секрет.

Разговор этот крепко запал Вольке в душу, и она ещё несколько дней размышляла над ним и поняла, что это действительно «горечь сердечная».
_________________
Словарик:
НКВД - Народный комиссариат внутренних дел СССР,  государственная организация следящая за общественным порядком в стране, карательный орган власти.


14. Гарик


В комнате на стене висела большая деревянная рама с фотографиями.  Фотографий было больше десятка, некоторые совсем старые, ещё дореволюционные, другие двадцатых-тридцатых годов. С одной из фотографий, любительской, не очень чёткой, смотрел улыбающийся малыш, совсем маленький крепышок в коротких чёрных штанишках на лямках и в белой кофточке с отложным воротничком. Малыш был сфотографирован во весь рост. Он стоял на венском стуле, радостный, и явно нисколько не боявшийся фотоаппарата.

Несколько лет назад,  у тогда ещё шестилетней  Вольки и пятилетнего Вильки был маленький братик, Игорь, или как его все называли – Гарик. Малышу  уже исполнилось девять месяцев.  Это  был крепенький, очень живой,  подвижный  и жизнерадостный карапуз. За ним нужен был глаз да глаз.  Он уже вовсю бегал и лопотал на своём карапузьем языке. Волька с Вилькой обожали с ним возиться.  Они жили тогда в Байкалово – большом селе в шестидесяти километрах от города.

В один из воскресных дней мама как обычно готовила обед. Она, то хлопотала у плиты,  подбрасывая в печурку дрова, то помешивала длинной деревянной ложкой в кастрюле. На кухонном столе подходило тесто для пирога.  Мама уже успела сварить какао. И теперь высокий и узкий эмалированный кофейник стоял посреди круглого обеденного стола и, медленно остывая, всё ещё источал жар.

Папа с утра ушёл на партсобрание. а Вилька играл  машинками.
Волька сидела за столом, на коленях у неё был Гарик. Она поддерживала его обеими руками – иначе такой живчик не усидит.  Малыш то подпрыгивал на Волькиных коленках, то садился, то вскакивал на ножки, то показывал сестрёнке «козу» и при этом заливисто смеялся. И Волька смеялась в ответ.

В какой-то момент Гарик в очередной раз вскочил на ножки, мгновенно вскарабкался на стол и потянул на себя ручку кофейника. Кофейник упал. Горячущее какао сначала фонтаном брызнуло во все стороны, а потом разлилось по скатерти  дымящейся коричневой жижей. Это всё случилось в считанные секунды. Волька только успела дёрнуть к себе Гарика и отпрыгнуть от стола, но было уже поздно. Кипяточное какао обдало малыша почти всего.

Услышав истошный крик Гарика, а следом такой же Волькин, мама повернулась от плиты,  мгновенно всё поняла, схватила потерявшего сознание Гарика на руки и бегом побежала в больницу, благо она была недалеко.

Ребёнка сразу же забрали врачи.  А мама осталась сидеть на лавочке. Лицо у ней как-то сразу посерело и осунулось. Прибежал папа, ему позвонили из больницы. И они до самого утра находились в больничном покое.  Мама только сходила ненадолго домой, покормила и уложила спать Вольку с Вилькой. Да ещё  гусиным жиром смазала Волькины ожоги.  Оказалось,  что у девочки обожжены кисти рук и колени, а также наблюдались отдельные точечные покраснения от капель какао.  Но они были не до волдырей, вся основная масса какао пришлась на Гарика.  Конечно, обожжённые места саднили, но Волька их словно и не замечала. Все её мысли были о братике.

Малыша спасти не смогли. Говорили, что не было марганца, так необходимого при таких страшных ожогах. И добавляли, что вот если бы здесь был сейчас доктор Мальгин, то он бы непременно спас,  даже не смотря на то, что марганца нет.  Но доктора  перевели  на работу в город ещё за год до трагедии с Гариком.

Вилька тогда очень плакал по братику, прям в голос рыдал. А Волька даже и плакать толком не могла – до того ей было плохо.  Она просто сидела в уголке и заливалась слезами.

Да, брат с сестрой не понаслышке знали, что такое горечь сердечная.  И Волька до жути боялась этих слов.

С  тех пор девочка винила себя в смерти братишки, переживала, что не смогла удержать малыша.  И как ни уверяли и мама, и папа, и тётушки, что она ни при чём, но у неё всё равно свербела душу вина и огромная печаль.
Потом папу тоже перевели на работу в город,  И постепенно боль от утраты  вроде бы стала стихать, но порой вновь вырывалась из закутков души и терзала, терзала.  И  лишь только   Волька слышала мамины слова «горечь сердечная», она  сразу вспомнила Гарика, и ей становилось горько-горько и щемило сердце,  и ломило его, как будто в узел завязывало.  Действительно, горечь сердечная.

И теперь Волька очень боялась за Вильку и всегда заступалась за него на правах старшей сестры.

А мама боялась за Вольку и Вильку, это девчонка понимала очень отчётливо.  И все вместе они переживали за папу.  Скорей бы закончилась эта проклятая война!

_______________________________________
Словарик:
Венский стул – стул из гнутого дерева с круглым сиденьем и закруглённой спинкой.



15. День рождения Ельки


Вольку с Вилькой, Рэмку и Белку пригласили на День рождения Ельки. Ей исполнялось восемь лет. Дом доктора Мальгина находился в старом, ещё дореволюционной застройки,  районе города.

Вольке и Вильке казалось, что дом доктора должен быть большим и просторным. Он действительно был большим, да к тому же с мезонином, но жило в нём несколько семей, и семья доктора занимала лишь одну комнату. И ютились они там впятером, сам доктор, Барька с Елькой, их мама, тоже врач и бабушка.

 Родители-врачи круглосуточно  находились на работе, лишь ненадолго забегая домой. И  доглядывала за детьми бабушка, а когда бабушка хворала, то соседи. Потом, через много-много лет, став известным в области хирургом, в одном из интервью Барька скажет, что их вырастили соседи, и Елька с этим будет совершенно согласна.

Вот и сегодня мама Барьки и Ельки заскочила домой лишь на несколько минут. Поздравила Ельку, подарила подарок и вновь умчалась в госпиталь. А папа так и не появился. Опять привезли целый эшелон раненых и Дмитрию Ивановичу предстояла операция за операцией.

Гости, одетые по случаю нарядней, чем обычно, чинно сидели за столом и также чинно обращались с угощением.  И только Барька уплетал за обе щёки – ему не терпелось выскочить из-за стола и начать играть.

Бабушка выставила на стол борщ, пирог с картошкой, самодельное печенье, настоящий сахар, белый хлеб и земляничное варенье ещё из довоенных припасов. Завершал это гастрономическое великолепие компот из райских яблочек.

А потом они рассматривали подарки.  Подарков было несколько. От мамы с папой – кукла, от бабушки – платье с кружевным воротничком, от Барьки – книжка, от Кимки – цветные  карандаши, от Белки и Рэмки – тетрадки.  Вилька  подарил выстроганный из дерева  кораблик с тряпичными парусами, а Волька – сшитого  из цветных лоскутков зайца и снежинок-балеринок. Балеринки были выстрижены из белой бумаги, а вместо юбочек к их туловищам приклеены ажурные снежинки. Балеринки привязывались к ниточкам. И если прикрепить балеринок  за ниточки к потолку, то те начинали кружиться в струях воздуха. И  казалось, что они танцуют изящный танец. Елька ужасно радовалась подаркам, и с её милого личика не сходила улыбка.

Но был ещё один подарок. Замечательные кожаные красно-белые туфельки с блестящей застёжкой на хлястике! Туфельки были как раз в пору. Красивые, изящные, мягкие.  Елька сразу же надела их и не снимала весь вечер.

Бабушка объяснила, что эти туфельки специально для неё сшил раненый солдат, который до войны работал сапожником.  У него было опасное ранение,  врачи в санитарном эшелоне даже думали, что он не выживет. Но  раненый, хотя и без сознания, всё же дотянул до госпиталя, где Дмитрий Иванович сделал ему сложнейшую операцию и поставил на ноги.

Теперь уже три месяца солдат был на излечении.  Вот и заприметил маленькую дочку Дмитрия Ивановича и решил сшить ей туфельки. И туфельки удались на славу!  А тут как раз Елькин День рождения.  Подозревая, что сам Дмитрий Иванович не примет подарок, солдат передал его за медсестрой Елькиной бабушке. И вот теперь Елька щеголяла в туфельках, которые сразу же стали любимыми.
 
А потом они играли Елькиными и Барькиными игрушками. Рассматривали книги и Барькину коллекцию марок.  Но больше всего мальчишкам  понравилась настольная игра, поле для которой Барька сделал из куска картона и разрисовал красками. Игра называлась  «Морской бой» и мальчишки проиграли в неё до вечера. А Елька, Белка и  Волька в это время рисовали и играли в куклы.

Бабушка не отпустила детей домой по темноте и морозу. Хорошо, что Барька заранее предупредил, чтобы они отпросились с ночёвкой. Кимка жил в этом же доме, в соседней комнате, а Вольке, Белке, Вильке и Рэмке бабушка постелила на полатях, и они до полуночи загадывали загадки, пока один за другим не заснули.


16. Вот такая  мама


Маму Вольки и Вильки, Евгению Васильевну,  на заводе знали и уважали очень многие.  Начальство с ней за руку здоровалось: и начальник цеха, и начальник охраны, и завкомовские,  и профкомовские, и даже директор завода.

А ведь была она простой работницей, даже не бригадиром.  На собраниях с пламенными речами не выступала, обещаний не давала, обязательств дать на-гора и сделать сверх нормы не брала.  Но все, от начальства и до простого рабочего знали, если Васильевна делает работу, выполняет задание, то всё будет сделано так, что комар носа не подточит, даже если очень захочет подточить. Да ещё и сверх нормы будет сделано.

Через какое-то время руководство завода перевело Евгению Васильевну в военизированную охрану, что было большой ответственностью и одновременно честью.  В охрану абы кого не принимали, ведь завод был военным и в охране требовались люди надёжные и ответственные. Именно такой  неподкупной, честной, бдительной и сверхнадёжной и была Вольки-Вилькина мама. Ей выдали военную форму и револьвер.  В охране дежурили сутками: ходили по периметру, стояли на вахте в проходных завода, постоянно участвовали в учения и стрельбах. Однажды Евгения Васильевна и её  напарницы задержали настоящего диверсанта.
 
А на посёлке её вообще знали все. И  уважали само собой, кроме подленьких душонок, конечно.  Да и было за что уважать. Мама никогда не склочничала и не сплетничала. Справедливая и честная была.

Если кому-то из женщин надо было поговорить о чём-то важном, посоветоваться  или просто душу излить – они знали к кому идти,  на это была Евгения Васильевна.

В иные вечера придёт кто-нибудь из женщин со слезами да сомнениями,  выложит на чистоту всё как есть. Евгения Васильевна выслушает внимательно,  подумает, обмозгует, с разных сторон женщине ситуацию обскажет, всё по полочкам разложит и дельный совет даст. Посидят они вдвоём, пошепчутся, всплакнут, уйдёт женщина приободрённая, сделает как Васильевна присоветовала, всё у неё и сладится. Вот поэтому-то чуть что и бежали  женщины к ней за советом. Знали: что известно Васильевне – не известно никому более.

Она знала о каждом всю подноготную, но ни разу этим не воспользовалась и никогда никому ни про кого ничего не рассказывала.  Доверенная ей тайна словно была навсегда захоронена в могиле.

Наглецов очень не любила, сразу на место ставила. Так  сказанёт, причём без всяких нехороших слов, что наглец сразу дар речи теряет. Да и драться она умела. Если надо – подлецу в морду кулаком так заедет, что тот долго помнить будет.  Некоторые злыдни её даже ведьмой называли.

Много чего знала Евгения Васильевна: и мудрость народную, и сказки-присказки,  и песни,  и истории разные, и о великих людях рассказать могла.  И умела не меньше, и тебе сготовить, и состряпать, и сшить, и на семиструнке сыграть, и  из ружья стрелять, и гвоздь заколотить, и топором да пилой работать,  и струганком стругать, и   даже мебелишку какую-никакую сколотить.

Когда в бараки из квартиры переезжали, мебель на прежнем месте оставили, эвакуированным.  Только сундук забрали, теперь на нём Вилька спал. А в бараке из мебелишки лишь кровать железная была,  нары двухэтажные да стул поломанный. Ну, ещё полати.

Мама с Вилькой стул починили, нары разобрали на доски и бруски.  И  из  полученного материала сколотили стол, пару табуреток и диванчик. Да ещё мама фанеру и доски на стройдворе выписала, полки сделала и шкаф сколотила.

На  этот шкаф с  диванчиком из всех десяти бараков смотреть приходили. Некоторые не верили, что мама сама всё это сработала, но соседи подтвердили, что лично видели, как Евгения Васильевна пилой да молотком орудовала, доски пилила и мебель сколачивала.

Нужна стала ямка для хранения овощей на зиму – вырыла яму, да глубокую, широкую, досками обшила, сусеки сделала.  Яму сверху плахами  перекрыла,  землёй засыпала, творило сладила – внутрь попадать, лестницу сколотила,  чтоб спускаться-подниматься.  И крышку сверху приспособила, иначе ж  в морозы картошка помёрзнет. Вот и ямка получилась, добротная, вместительная.

 - Тебе бы, Васильевна, мужиком родиться надо было, всю мужскую работу робить умеешь, - говорили ей поселковские.
- Да мне и женщиной неплохо, - отвечала мама.

Поселковские ребята Вольке с Вилькой страшно завидовали, что мама им лупанку не устраивает. И действительно, Вольку с Вилькой за шалости и провинности она ремнём никогда не наказывала, только словами объясняла, а порой молчанием. Посмотрит укоризненно, головой покачает и замолчит. В такие минуты Волька с Вилькой думали, что лучше б она их отругала, как следует и ремнём выпорола.

Иногда ей стоило лишь пальцем указать, где Волька с Вилькой по дому что-нибудь тяп-ляп сделали или вовсе забыли сделать – они  сразу понимали и мчались исправлять.

Однажды мама застала Вильку за попыткой курить. Они с мальчишками спрятались за самым дальним сараем и курили. А тут мама идёт. Они её сначала не заметили, а когда заметили – поздно бежать было.  Мама покачала головой и так взглянула на куряг,   что у тех мороз по коже пробежал.  А Вилька от стыда и страха готов был в землю вжаться.
 
На следующий день мама принесла с работы пачку папирос и протянула Вильке. Вилька замотал головой.
-Кури, кому говорю!

Вилька,  кашляя и чихая,  выкурил одну папиросу. Мама тут же протянула ему вторую.
-Ещё кури!

Вилька еле выкурил. Мама протянула третью. Вилька глянул на эту третью и его стало рвать.  Мама поддерживала его голову, а Вильку просто наружу выворачивало.  Потом ему было плохо, болела голова и мама отпаивала его настоем каких-то трав.

Дня через два мама достала из кармана папиросы и сказала: «Ну что, Вилька, пойдём, покурим на пару».

Вилька побледнел и замотал головой.   Больше он никогда в жизни не курил. А мама отдала папиросы мужичкам на работе.

Вот такая была у Вольки с Вилькой необычная мама. Они маму очень любили и уважали, но и огорчить побаивались. Хотя, бывало, и огорчали, конечно.
_____________
Словарик:
дать на-гора – (ударение  на «а» в слоге «ра») выполнить задание больше нормы, сверх плана;
стройдвор – строительный двор, строительный цех на заводе;
подноготная – вся правда о каком-либо человеке


17. Укрощение Гряхина


Волька ещё  с первого класса получила прозвище «Часики». Почему  Часики? Да потому что она появлялась в классе ровно за минуту до звонка. Она заходила, садилась за парту, и звенел звонок на урок. Так было два года подряд,  пока в школу не пошёл Вилька.  Вот с Вилькой-то вдвоём они стали приходить на занятия минут на пятнадцать раньше, но прозвище у Вольки так и осталось. Всё Часики да Часики. И только вреднючий Гряхин дразнил её Чаской.

Вилька, в отличии от Вольки был рановставец, как называла его мама.  Он всегда вскакивал ни свет ни заря, ещё до заводского гудка. И уже с утра пораньше у него находилось какое-нибудь дело.

А Волька была засоней, она постоянно не высыпалась, потому что до полуночи читала на своих полатях.  Дождётся,  когда мама уснёт, зажжёт свечку и читает в своё удовольствие. А утром её не добудиться.

Мама обычно будила её словами песни «Вставай,  поднимайся рабочий народ» , но мама немного переиначивала слова и после «рабочий народ» она неизменно говорила: «Иди борись, люд голодный». Вот тут-то Волька всегда вскакивала  со словами: «Мама, ну как ты не можешь запомнить, не  иди ,борись люд голодный, а иди на борьбу люд голодный!».  А мама только посмеивалась в душе, она ведь уже давно использовала эту уловку для Волькиной побудки.

В школе к Вольке и Вильке хорошо относились и учителя, и ребята.  И лишь один Гряхин  Вольку задирал. К Вильке-то он лезть побаивался – знал, что сразу отпор получит от крепыша Вильки.  Да  ещё какой отпор! Не  смотря на то, что был старше Вильки на два года.

Волька, в отличие от Вильки, была худенькой и длинной, ростом она пошла в папу, высоченного, почти двухметрового.  Вот за этот рост Вольке и перепадало от Гряхина. Он называл её каланчой, верзилой, длиннотой, ну и чаской, конечно.  Но самой обидной была обзывалка «три метра сухой дранки».  Сам-то Гряхин был коротышка коротышкой, а как иначе, если он курить начал ещё до школы, вот и рос медленно.  Наверное, весь рост его ушёл в злость и вредность, подумала однажды Волька после очередного гряхинского заедания на неё.

Конечно, Волька могла бы пожаловаться Вильке, и тот бы сразу разобрался с Гряхиным.   Но  Волька не была ябедой,  и  сама предпочитала справляться : то тумака даст, то на дразнилку тоже дразнилкой ответит.  А при Вильке-то Гряхин и не заедался. Вот Вилька и не знал ничего. А то б уже давно Гряхин получил на орехи.

Гряхин отстал от неё с появлением  в классе Белки.  Когда поблизости не было взрослых, Гряхин неизменно называл Белку то жидовкой, то жидовской мордой, то нерусью.  Белка начинала плакать, а Гряхин смеялся. Волька вступалась за Белку,  но  Гряхин не унимался. Он Белке проходу не давал ни в школе, ни на посёлке.

Однажды после очередного столкновения с Гряхиным Волька спросила у Белки, что такое «жидовская морда»?
- Так почему-то евреев обзывают некоторые дураки, - ответила плачущая  Белка.

И Волька решила узнать у мамы, что это за дурацкая обзывалка.
- Где ты это услышала? – удивилась мама.
- Так Гряхин Белку обзывает, а она плачет.
- Ну я ему задам! -  рассердилась мама, - и родителям его всё выскажу. А ты никогда не повторяй, это обидное прозвище, его плохие и глупые люди придумали.
- Мама, а кто такие евреи и нерусь?
- Нерусью некоторые глупцы всех нерусских обзывают.  А евреи – это национальность такая, это очень древний народ. Ты же знаешь, что Советский Союз – многонациональная  страна, у нас живут русские, украинцы, белорусы, татары, башкиры, грузины, армяне, евреи, узбеки, казахи, народы севера и даже немцы. Только наши немцы – не фашисты, запомни это. Много-много разных народов у нас в стране.  Даже у нас в бараках разные национальности живут. Вот мы, например, русские,  хотя возможно, что у меня в роду манси были или татары, Остапчуки – украинцы,  Бекбулатовы – татары, Гершейны – евреи,  Шнайдеры – немцы.  А помнишь, у папы в райкоме дяденька работал,  черноволосый, черноглазый, весёлый, когда он к нам в гости приходил – вам гостинцы всегда приносил и песни пел. Ну, тот, который уже на второй день войны на фронт ушёл. Так вот – он грузин. А ты за Белку всегда заступайся, раз она сама сдачи дать не может.

Уже буквально на следующий день после этого разговора на перемене состоялась очередная стычка с  Гряхиным. Прямо при ребятах из их класса.
- Эй,  Гряхин,  прекращай к девчонкам цепляться! Надоел уже всем! – попытался одёрнуть его звеньевой Пашка Иванов.
- Гряхин, ты со мной один на один выходи! – предложил Вадька Соколов, самый сильный мальчишка в классе.

Но Гряхин не унимался.  И тогда на его подлый и обидный выпад в сторону  Белки,  Волька крикнула:  «А ты ряха немытая!»
- Что?! Что ты там брякнула? Повтори! - взвился  Гряхин
- Ряха немытая! У тебя даже фамилия об этом говорит, Гряхин – грязная ряха! – отрезала Волька.

Гряхин взревел и ринулся на Вольку с кулаками.  Но Волька же выше и руки у неё длиннее, вот  Гряхин и  наскочил носом на Волькин кулак. А точнее, Волька не раздумывая заехала ему кулаком по носу.

Гряхин взвизгнул и схватился за нос, из которого тут же закапало красным.
- Так его, Волька!  Не всё Гряхину девчонок обижать! – крикнул кто-то из парнишек класса.

Но в это время мимо проходила председатель отряда шестого класса и тут же позвала дежурного учителя.

Зарёванного Гряхина увели в учительскую и сделали на нос холодную примочку.

После уроков Вольку вызвали на спешно собранный совет дружины. Белка прорвалась с ней.  Остальные ребята,  включая Вильку,  ждали за дверью.  На   совет их не пустили.

- Пионерка Крючинина избила ученика Гряхина.  Она  ему нос расквасила, - доложила  председатель отряда шестого класса.
- Воля Крючинина,  мы от тебя не ожидали. Объясни, почему ты избила Гряхина, -  обратилась к Вольке председатель совета дружины.
- Потому что он гад! – выпалила Волька.
- А ещё пионерка! Девочкам нельзя драться! Давайте исключим её из пионеров! – послышались голоса членов совета дружины.
- Объясняй Крючинина! – строго сказала заместитель председателя дружины.

Но Волька упорно молчала. А как она могла произнести те обидные слова, которыми обзывал Белку Гряхин?
- Извиняйся перед  пострадавшим Гряхиным!
- Не буду!
- Мы тебя из пионеров исключим!
- Всё равно не буду!
- Он первый начал! – крикнула Белка, - он всегда меня обзывает и даже кулаками бьёт. И Вольку обзывает. И дерётся!
- Не верьте ей! Она врёт! – заверещал «пострадавший»  Гряхин.  И стал рассказывать  совету, как Волька с Белкой его постоянно обижают, проходу ему не дают.
- Во врёт! – сказала восхищённо Волька.
-  Крючинина, тебе слово не давали. Надо  было высказываться, когда тебя спрашивали.

Белка пыталась вступиться за Вольку, но её выставили за двери. Белку поддержал председатель Волькиного пионерского отряда. Но его даже слушать не стали.

- Как-то не верится, что Воля могла так себя вести, - сказала вдруг председатель совета дружины, - Воля и в школьной стенгазете рисует, и учится хорошо, и пузырьки для госпиталя собирает. И активно участвует во всех мероприятиях и отрядных, и школьных. Тут надо разбираться с вопросом.
- Но я сама видела, как она Гряхину нос расквасила! - возразила председатель отряда шестого класса.
- Предлагаю передать дело на рассмотрение педсовета, - предложил кто-то.

Предложение это приняли, проголосовали, постановили и вынесли резолюцию : «На педсовет».

Волька, Вилька и Белка вечером рассказали всё мамам Вольки-Вилькиной и Белкиной.  И Рэмка подтвердил их рассказ.

На следующий день обе женщины пришли на педсовет. Вот тогда-то и вскрылась вся правда. Да  ещё  и одноклассники на сборе отряда рассказали всю эту историю классному руководителю, начиная с того, как Гряхин изводил сначала Вольку, а потом перекинулся на Белку.  Конечно же,  классный руководитель обо всём этом поведала педсовету.

И случилось непредвиденное: Гряхина исключили из школы. Оказалось, что у него была масса проступков и нарушений дисциплины, и последнее предупреждение, что его исключат, если он не исправит поведение.

А ещё через некоторое время Гряхины  переехали жить в деревню.
_________________
Словарик:
Рановставец – человек, просыпающийся с первыми лучами солнца;
Заводской гудок – громкий гудящий звук, подаваемый на заводе для побдки рабочих на работу, действовал как общий будильник;
Звеньевой - командир пионерского звена (10 человек);
Председатель совета отряда - командир пионерского отряда;
Председатель совета дружины - командир пионерской дружины;
Пионерская дружина - коллектив пионеров школы или пионерского лагеря состоящий из нескольких отрядов.


18. «Где мой выводок цыплят?»


Тётушки Маня и Тася в очередной раз позвали Вольки-Вилькину маму и их самих в гости, и не просто в гости – погостил  вечерок и домой ушёл,  а на целых три дня.

Тётушки жили в центре города в деревянном доме с высоким крылечком.  Рядом с домом находился  огород, обнесённый вместе с домом и двором забором.  И  это было здорово,  потому что  забор являлся хоть какой-то преградой для любителей поживиться чужим урожаем.

У Крючининых тоже был огородишко под окнами, где они выращивали разную огородную мелочь : морковь, свёклу, лук, чеснок.  А кроме того на общественном поле, за бараками,  у мамы был надел для картошки, целых пятнадцать соток. По весне поле коллективно вспахивали выделенным от  заводоуправления трактором, потом межевали и начиналась посадка.
 
Вилька с Волькой были приучены работать на огороде с раннего возраста и умели, и  прополоть, и окучить, и урожай собрать. Крючинины засаживали картофелем все пятнадцать соток, а потом всё лето пололи, окучивали, удобряли. Для удобрения мама выписывала перегной из заводского подсобного хозяйства, привозила подводой на поле, а потом вместе с Волькой и Вилькой раскидывала его под каждый кустик.

А осенью начиналась копка, накапывали по триста вёдер. Мама брала в подсобном хозяйстве подводу и перевозила мешки с картофелем к сарайке, где перегружала их в собственноручно вырытую и обустроенную ямку, так у них на посёлке называлось уличное хранилище для овощей.  Ямка была глубокая, вместительная, с отдельными сусеками под картошку,  морковку и свёклу.  И вот ведь, что странно – почти все триста вёдер за зиму уходили: и съедались, и в качестве платы, и в виде гостинца.  Не трогали только семенную картошку, для будущего урожая.

Но всегда был страх, что или в поле урожай украдут, или ямку разбомбят и все съестные припасы похитят. На посёлке было несколько таких случаев, что огородные воры оставляли семьи без припасов.  Ведь всегда, во все времена были людишки, которые работать не желали, а вот покушать любили всласть. Мама называла таких – неработь.

А у тётушек с огороженным земельным участком таких проблем не было, в случае чего – собака залает и даст знать, что на огороде хозяйничают чужие.

А ещё прямо во дворе у дома была грядка с земляникой и летом Волька с Вилькой,  когда бывали в гостях у тётушек,  непременно лакомились ягодами.

Да и зимой во дворе было приволье!  Тётушки всегда обустраивали во дворе ледяную горку для маленькой Оленьки, двоюродной сестры Вольки и Вильки.
Оленька была дочкой тёти Таси, маленькая очень красивая и невероятно умная трёхлетняя девочка с огромными серыми глазами и кудряшками по плечам. Папа Оленьки был на фронте и воспитанием девочки занимались её мама и тётушка Маня.

Любимым словом Оленьки было «ахинея». Когда она понимала, что говорится откровенная глупость, то всегда с укоризной произносила: «Что ты ахинею плетёшь». Эту фразу она переняла у тётушки Мани, но не просто переняла, а произносила всегда в тему. Было невероятно забавно слышать это из уст маленького ребёнка.

Волька и Вилька обожали играть с Оленькой. Они катали её на санках,  съезжали вместе с ней с горки, таскали на закорках, читали ей детские книжки.  Вот и сейчас, придя к тётушкам, они первым делом стали играть с Оленькой. Тётушки вместе с мамой накрывали на стол и загадочно улыбались.

И вот в разгар игры Волька с Вилькой вдруг услышали такой родной, такой любимый голос.
- А где здесь мой выводок цыплят?

Волька с Вилькой замерли от неожиданности. На пороге стоял отец, бравый высокий, в военной форме, с лычками политрука в петлицах, с портупеей через плечо.

Волька с Вилькой отчаянно заорали: «Папка!» и повисли у отца на шее.  И долго не хотели его отпускать.  Потом все сели за стол и стали праздновать папин приезд. Оказалось, что он всего-то на три дня, в командировку, а потом снова на фронт.  Он ещё раньше написал маме и тётушкам, что должен появиться в городе,  но просил пока ничего не говорить Вольке и Вильке, чтоб не обнадёживать детей, вдруг командировка сорвётся.

А ещё он попросил всех собраться в доме у тётушек, потому что у них и места больше, и время у него ограничено, а так хотелось повидать всех родных. Народу прибыло, приехала родня из деревни, пришли соседи и знакомые.  Все сидели за столом, ели, разговаривали, слушали папу, вспоминали, пели песни. Было душевно и тепло.

Папа снял портупею и повесил её на гвоздик в маленькой дальней комнатке. Гвоздик был прибит высоко под самым потолком, как раз под папин двухметровый рост. А вот из детей никто бы до портупеи дотянуться не смог, хоть два стула подставляй, хоть три. Никто... но только не Вилька.

Он подтащил стол, поставил на него стул, на этот стул взгромоздил ещё один, залез на эту шаткую конструкцию и дотянулся таки до портупеи . И стащил её с гвоздика.
Открыл кобуру, а там!.. Воронёный наган, настоящий, всамделишний, боевой. С фронта!

Вилька схватил наган, повертел в руках и выскочил с ним в большую комнату, к гостям. И недолго думая с криком «руки вверх!» направил наган прямо на Вольку. Волька вытаращила глаза и просто-таки оцепенела.

За столом замерли.  Папа сделал предостерегающий жест рукой, чтобы все молчали, а сам поднялся из-за стола.
- Виля, сынок, - тихим спокойным голосом сказал папа, - ты постой так и не двигайся, и ни на что не нажимай.

И папа стал подходить к Вильке, загородив собой Вольку.
И Вилька вдруг страшно испугался. А ведь ещё минуту назад он думал, что все засмеются его шутке, а папа обрадуется тому, как умело Вилька управляется с пистолетом, и как может ловко арестовать любого врага.

Папа подошёл и вынул пистолет из рук Вильки.   И тут и Волька, и Вилька разом грохнулись в обморок.

Когда Вилька пришёл в себя, он долго извинялся перед Волькой, папой, мамой, тётушками.  А потом добавил, что  пистолет бы не выстрелил, он же вынул патроны.

И тут Оленька заявила: «А ведь он вовсе не ахинею несёт!»
И почему-то вдруг все рассмеялись. Вилька тихонечко спросил у тётушки Мани, почему все смеются. И она ответила, что груз с души свалился.
______________
Словарик:
Подвода - конная упряжка (лошадь плюс телега или лошадь плюс сани);
Ахинея - ерунда, чепуха, бессмыслица, вздор
Портупея - ремень, перекинутый через плечо для ношения кобуры для пистолета или полевой сумки




19. «Почему ты его не выпорол?»


Гости ушли, деревенские родственники уехали. Папа  надел портупею и больше не снимал. У мамы разболелось сердце. Весь вечер она лежала на диване и пила лекарство.

Вилька глаза не мог поднять от стыда, ему всё казалось, что папа, и тётушки, и Волька смотрят на него с укоризной: «Вот до чего мать довёл!»
Он всё ждал, что кто-нибудь из них произнесёт эту фразу вслух. Но все молчали. И от этого делалось ещё тягостнее.  Даже Оленька против обыкновения не хотела играть.  Да и самому ему было не до игр.

Вилька накинул бушлатик, незамеченным выскользнул во двор и сел  на лавочку возле крыльца.  Мело. Расчищенные с утра тропинки были полностью заметены выше колена. Конечно, было бы лучше уйти куда глаза глядят, но у него совсем не было сил пробираться сквозь снегопад.

Он думал, что вот будет он  сидеть на морозе и замёрзнет. И  пусть замёрзнет. Потому что он сильно виноват. И тогда, может быть, и мама, и папа, и Волька, и тётушки его простят, и будут плакать, что нет у них теперь такого хорошего мальчика.  Вильке стало так жаль и самого себя, и маму, и папу, и Вольку, и тётушек, что в глазах защипало, а в носу захлюпало.

Он не знал, сколько так просидел, но вдруг дверь сеней раскрылась и на крыльцо кто-то вышел.   Из-за распахнутой двери лавочку и Вильку на ней с крыльца не было видно. Но и Вилька не видел, кто стоял на крыльце.
- Надо пороть. Почему ты его не выпорол? – послышался  голос соседа.
- Надо, - согласился папин голос, - но в тот момент руки словно отнялись. А сейчас пороть – это только Евгении хуже наделать,  вон, как у нее сердце прихватило.

От этих папиных слов Вильке стало ещё хуже.  И он твёрдо решил никуда не уходить с лавочки.  Мужчины ушли в дом, а он продолжал сидеть.

Вдруг дверь снова распахнулась и во двор выбежали тётушки.
- Виля! Виля! – закричали они в голос.

Она из тётушек побежала к воротам, а другая  к сараю во дворе.  В какой-то момент тётушка Тася обернулась и увидела Вильку.
- Боже мой! Он же совсем продрог! – закричала она.

Тут же подбежала тётушка Маня. Они подхватили Вильку за руки и затащили в дом.  Тётушки  стащили с него валенки и сунули его ноги в тазик с горячей водой и горчицей. Папа растирал ему руки в своих больших ладонях. Потом Вильку отпаивали горячим чаем с малиной.  Волька сидела рядом, обняв его за плечи. В какой-то момент она шепнула ему на ухо:  «Только маме ничего не говори».

Через полчаса Вильке совсем полегчало. И они вместе с Волькой направились к маме.  Маме было много лучше, она уже не лежала, а сидела на диване.  Вилька и Волька подошли и молча сели рядом.

Поздно вечером, лёжа в постели, Вилька услышал,  как за стенкой тихонько разговаривают мама, папа и тётушки.  И  ему казалось, что он слышит одну и ту же фразу: «Надо пороть. Надо пороть. Надо пороть…»
-Уж лучше бы на самом деле выпороли, - подумал он.

Он почти засыпал, когда к его постели подошла мама и поправила на нём одеяло. И он понял, что жизнь налаживается.

На следующий день  после завтрака мама  и тётушки  отправили Вольку играть с Оленькой.

А  папа подозвал к себе Вильку и сказал: «Есть такая поговорка : раз в год и палка стреляет. Подумай над этим».

К разговору присоединились мама и тётушки.  Вильку спросили, почему он решил взять папин пистолет и направить его на сестру. И Вилька ответил, что просто хотел показать папе, как он умеет обращаться с оружием и задерживать шпионов.

- А если бы ты застрелил сестру? Вот нажал бы курок и застрелил. Ведь тогда бы у нас не было Воли. Никогда бы уже не было. И ты бы никогда себе не простил того, что застрелил родную сестрёнку. Такую хорошую, такую добрую девочку. И папу бы твоего посадили в тюрьму, потому что он плохо следил за своим личным оружием.  И мама бы умерла от разрыва сердца.

Вилька представил всё это, и ему снова стало страшно.  Он стоял с опущенной головой и слёзы, не переставая, катились по его щекам.
- Хорошо хоть, что ты  догадался вынуть патроны, - сказала тётушка Маня.
- И хорошо, что в патроннике патрона не оказалось, - добавила мама.
- Надеюсь, ты всё понял? – спросил папа.

И Вилька кивнул. Потому что он на самом деле понял.
 
Все остальные дни с папой пролетели мгновенно. Он ещё в первый день уладил все свои командировочные дела, и теперь всё время проводил с  семьёй. Начальство премировало маму тремя днями отпуска, и это было просто замечательно.

Потом папа уехал обратно на фронт. И на сердце сразу стало так грустно и тревожно.
_________________
 Словарик:
Пороть – бить ремнём


20.  Не пойман – не вор


Когда Крючинины после ночёвок у тётушек вернулись домой, то первым делом увидели снующих по бараку милиционеров и услыхали ужасную новость – жители бараков были ограблены. Грабители нагло и беспардонно выгребли у поселковских всё, что представляло хоть какую-то мало -мальскую ценность.  Грабёж случился утром, как раз  в часы, когда всё население бараков было кто на работе, кто в школе, кто крепко спал после ночной смены.  А неработающие старики ушли в магазин отоваривать хлебные карточки и простояли в очереди.

Налётчики утащили у поселковских всё,  что могли, от  продуктовых карточек и немудрёных продуктов типа картошки  до детского нижнего белья.  Они не брезговали ничем. У тех, у кого совсем нечего было брать – брали  даже мелочи.

У Ксении Юлиановны стащили самое ценное, что у неё было – серебряные ножнички.  А у Герштейнов забрали хлебные карточки.

Оказалось, что у Крючининых тоже украли карточки, а ещё выгребли картошку из подпола, вёдер пять. А также утащили мамину горжетку  и машинку «Зингер». Ну, картошку ладно, у них в ямке сарая было ещё порядочно картошки, на зиму должно хватить. А вот пропажа хлебных карточек – это была катастрофа, до конца месяца ещё ого-го сколько, а они без хлеба остались. Да и машинку было очень жаль.

Кроме того, из-под кровати была вытащена и унесена в неизвестном направлении полная сумка аптечных пузырьков и бутылочек, которые буквально завтра ребята намеревались отнести в госпиталь.

- Пузырьки-то зачем им понадобились! – негодовала на следующий день в школе Волька.
- Ну, не скажи, знаешь, сколько они стоят на барахолке? Ого-го!  А тут целая сумка! Да и в аптеках их принимают за приличные деньги, - ответил ей кто-то из одноклассников.

Милиция да и сами  поселковские  в налёте на бараки заподозрили  местную тётку по кличке Барыга. Это была низенькая с мощными телесами, что называется «кровь с молоком»,  крикливая,  наглая, очень вредная тётка неопределённого возраста.  При этом она была хитрой, и с кем надо улыбалась и поддакивала, а  остальных,  не нужных ей, презирала.  Но если не нужный вдруг становился нужным, то она начинала с ним заискивать и подсюсюкивать.  Мам называла её подвидной.

Все на посёлке знали, что Барыга - спекулянтка.  Люди поговаривали, что в её доме водятся и молоко, и масло, и белый хлеб, и, мука, и мясцо, и деньги.  И не просто водятся, а в избытке, как будто и не война совсем.

Барыга не была поселковской. Она жила под горой в добротном пятистенке, где были и крытый двор,  и банька, и сарайки, и амбар. А в бараки она приходила или к своей родственнице, или очередную аферу провернуть, например, выменять на продукты какую-нибудь дельную, а то и ценную вещь. Немало таких вещей за бесценок перекочевало к Барыге.  Для отвода глаз она работала в артели старьевщиков, но это было лишь для блезира, на самом деле Барыга почти всё время пропадала дома.  У неё постоянно ошивались какие-то подозрительные типы. Народ подозревал, что там целая шайка.

И вот теперь милиция вплотную занялась Барыгой. Искали награбленное несколько дней, но так ничего и не нашли.  Обычная голь перекатная, разве что дом добротный, а в остальном ни продуктов, ни вещей,  ни залежей муки и прочих ходовых товаров. И как не доказывали поселковские, что это её рук дело, и всё награбленное где-то в заначке, но улик найдено не было. А не пойман – не вор.



21.  Хлопоты,  хлопоты…


Пропажа карточек добавила хлопот и Крючининым, и Герштейнам. Конечно, можно было попробовать выхлопотать новые карточки, но это была бы морока, куча подписей  и согласований:   профком, завком, заводоуправление, директор.  Поэтому Вольки-Вилькина  мама и тётя Берта выписали в профкоме зерно и получили его в заводском подсобном хозяйстве.

Зерно выписывалось для личного подсобного хозяйства, якобы для кур, но на самом деле кур ни у тех,  ни у других, разумеется, не было.  Мама предполагала перемолоть зерно в муку.   Зерно было, конечно, не бесплатно, за него пришлось заплатить. Но это была плата по себестоимости, а не втридорога, как на чёрном рынке.  И вот мама привезла на подводе два мешка  зерна для себя и для Герштейнов. То-то было радости!

Теперь надо было смолоть муку.  Был выходной день,  мама снова попросила подводу, они с тётей Бертой погрузили зерно в сани и поехали на мельницу. Но, как назло, на мельнице тоже был выходной. Они  и вернулись с мельницы ни с чем.  Вот и пришлось Вольке, Вильке и Белке на время забыть о пузырьках, а после школы несколько дней подряд  ходить на мельницу, чтоб смолоть зерно.

Они прибегали после занятий домой,  грузили  по два небольших мешочка с зерном на санки и втроём катили эти санки на другой конец города, чтобы  мельник перемолол зерно в муку. На мельнице приходилось ждать своей очереди , и  дети попадали обратно домой уже в сумерки. Так продолжалось целых шесть дней. Но зато это была настоящая мука!

Правда из чистой муки мама не стряпала, потому что надо было подрастянуть муку на дольше.  Мама добавляло в тесто отруби  и перемолотую, насушенную ещё с лета лебеду.  Но всё равно лепёшки получались что надо!

В будни Волька с Вилькой стряпали эти лепёшки сами. Мама с утра пораньше ставила тесто и уходила на работу. Ребятишки прибегали из школы и начинали жарить лепёшки, за это время тесто успевало вытронуться и становилось пышным. На сковородке шкварчил комбижир, хлебный дух щекотал ноздри и рот наполнялся слюной. Вилька готов был хватать эти лепёшки с пылу-с жару и проглатывать не жуя.

Дети угощали лепёшками Ксению Юлианову, оставляли часть лепёшек на вечер,  наспех перекусывали сами и бежали собирать пузырьки.

В один из выходных мама снова выписала подводу, и они втроём поехали в заводскую делянку за дровами, точнее за брёвнами, которые надо было доставить до дому, а потом ещё напилить на чурбаки и наколоть.

Деревья были уже повалены и лежали, занесённые снегом. Им предстояло обрубить сучья и погрузить стволы на сани.

Вот тут-то  и началось! Волька обращаться с топором не умела, ветки и сучья рубили мама и Вилька,  а Волька вязала эти сучья и ветки в вязанки и стаскивала их к подводе.

Потом стали волоком подтаскивать брёвна к саням и стараться погрузить. Но некоторые стволы были совершенно неподъёмны. Их пришлось распиливать на более мелкие части и только тогда грузить на сани.  Одно из брёвен упало маме на ногу, хорошо, что она была в валенках, иначе бы не миновать перелома.

Наконец подводу загрузили. Но снег был до того глубокий, что с гружёными санями лошадь еле сдвинулась с места и тут же остановилась. Пришлось часть брёвен сгружать.

На обратном пути стало холодно, поднялась вьюга. Ветер сбивал с ног. Они шли рядом с подводой, утопая в снегу. Мама вела лошадь под уздцы, поэтому ей было особенно трудно.

Вдруг сбоку они увидели в темноте два ярких зелёных огонька. Вот тут-то им стало по-настоящему страшно. Сомнений не было – волк. А где один – там и стая.
- Мама,  волк! – закричал Вилька.
- Возьмите на санях две палки покрепче и идите рядом со мной, - велела мама, - если будет нападать, бейте что есть силы. Может быть, отобьёмся.

Два зелёных огонька бежали уже почти рядом. Но волк и не думал нападать. В какой-то момент  огоньки выскочили к самой подводе.  Вилька с Волькой замахнулись палками,  и вдруг услышали радостное повизгивание.

Из  темноты вынырнула лохматая собачья морда, а следом и вся собака. Большая, косматая, запорошенная снегом.
- Собака! – разом выдохнули дети.
- А я-то думаю, почему лошадь ведёт себя спокойно, не ржёт, не рвётся вперёд, - откликнулась мама, - а это вон оно что – собака.

Теперь собака бежала рядом с подводой. Дети повеселели и уже не обращали внимания на глубокий снег и вьюгу.

Показались первые домишки. Собака вильнула в проулок и скрылась в темноте.

Наконец  они добрались до бараков. Свалили брёвна с телеги накатом по одному, и мама увела лошадь на скотный двор, чтоб отдать конюху.  Так и прошёл выходной
_________________
 Словарик:
Себестоимость – затраты на производство продукции; купить по себестоимости  купить по цене, назначенной производителем товара;
под уздцы – везти лошадь за поводья около удил (удила – средство для управления лошадью);
тесто вытронулось  (уральское слово) -  тесто стало пышным, увеличилось в объёме (тесто успело вытронуться)



22.  На тропе войны


Волька возвращалась из соседнего барака, куда ходила за чугунком.  У Крючининых  было два чугунка: в одном  они варили сами, а другой кочевал по всему посёлку, кто-нибудь из соседей постоянно просил его для готовки. И вот теперь Волька в очередной несла чугунок домой.

Она уже входила в барак, когда услыхала громкие крики. Один голос был противный визгливый, явно взрослый, а второй Вилькин.  Волька глянула и обомлела – взрослая тётка, та самая по кличке Барыга, что есть силы лупила Вильку и старалась что-то вырвать у него из рук. Вилька яростно отбивался, но силы были не равны.

 - Это мой лобзик! – отчаянно кричал Вилька.
- Нет, мой! – визжала Барыга.

Когда Волька подлетела к ним,  Барыга почти выдернула из Вилькиной руки  лобзик, а Вильку придавила своей тушей так, что мальчишка уже задыхался под её тяжестью. И тогда девчонка, недолго думая, шмякнула Барыгу чугунком.

Барыга взревела  и выпустила Вильку.  Волька схватила брата за руку, и они стремглав ринулись домой.  Влетели в комнату,  заперлись на все засовы и только потом выдохнули и немного успокоились.

Дети думали, что Барыга будет ломиться в двери, чтоб снова попытаться отнять лобзик, но этого не случилось. Маме они ничего говорить не стали.

На следующий день весь посёлок, а следом и весь завод заговорил о том, что маленькая девчонка Волька Крючинина заехала чугункой Барыге по башке и тем самым спасла от злыдни младшего брата.

К Евгении Васильевне подходили и поздравляли с такой боевой дочкой. Мама сначала даже понять не могла, с чем её поздравляют и почему тихая и скромная Волька вдруг оказалась боевой. Потом разговоры докатились и до неё. И когда мама пришла с работы, она уже знала такую красочную историю прошедшей битвы, что только держись. И Вольке с Вилькой пришлось рассказать, как всё случилось на самом деле.

А дело было так,  пока Волька ходила за чугунком, Вилька решил отправиться с лобзиком к  Рэмке,  чтобы вместе заняться выпиливанием.   Но Рэмки дома не оказалось, и Вилька пошёл обратно к себе. И в это время рядом с ним появилась Барыга и стала требовать, чтобы мальчишка вернул, якобы украденный у неё, лобзик. На что Вилька ответил, что это папин лобзик, а стало быть, и его, Вилькин. Вот тогда-то Барыга и ринулась на него и стала отбирать. Как назло, все взрослые находились на работе, а ребятня бегала на улице, поэтому на помощь мальчишке никто из соседей не пришёл.  И хорошо, что вовремя появилась Волька и огрела Барыгу чугунком.

Мама выслушала  всю эту историю и очень расстроилась.  Она понимала, что злобная и коварная Барыга может начать мстить.

Так и случилось. Наутро  их дверь оказалась заколоченной снаружи.  И  чтобы не опоздать на работу, маме пришлось выставлять раму и вылазить через окно.  Сразу стало холодно. Волька и Вилька остались дома и целый день топили печку, иначе  жилище окончательно бы выстудилось.

Днём пришли два старых рабочих с завода, вытащили гвозди из косяков и разблокировали вход.  Потом они вставили и закрепили раму, и, наказав ребятам топить не переставая,  ушли на завод.

А на следующий день Крючинины не смогли растопить печку, она стала нещадно дымить и за считанные минуты комната наполнилась дымом.  Стояла такая дымовая завеса, что снова пришлось раскрывать окно. Был выходной, мама полезла на крышу посмотреть, что же  случилось с трубой, и обнаружила, что та забита всяческим хламом.  Они несколько часов выковыривали этот хлам из трубы, прежде чем печка  перестала дымить и нормально растопилась.

А в понедельник случилась ещё одна неприятность, после занятий Волька обнаружила, что её любимый малиновый капюшон порезан в нескольких местах.  Волька плакала от обиды, до того ей было жаль своё пальтишко. И тут на помощь пришла Ксения Юлиановна, она так ловко и виртуозно заштопала прорезы, что они не бросались в глаза.  Но Ксения Юлиановна на этом не остановилась, на места штопок, она нашила аппликации, получилось ярко и красиво. И  Волька приободрилась.

Во вторник мама пошла к директору завода и рассказала ему обо всех неприятностях последних дней. Директор позвонил участковому милиционеру. Участковый провёл с Барыгой соответствующую беседу. Барыга всячески отнекивалась, уверяла, что никакого отношения к происшествиям не имеет.  Но участковый пригрозил, что у него имеются неоспоримые доказательства её вины, и он может уже сейчас передать дело куда следует. Ещё одна такая выходка в адрес семьи фронтовика и передовой работницы завода, и Барыгу ничего хорошего не ожидает, а лишь суд и этап. И будет она осуждена как вредитель и враг народа.

И издевательства над Крючиниными прекратились.
_________________
Словарик:
Лобзик – тоненькая пилка  на дугообразной рамке с рукояткой для выпиливания узоров;
Заштопать – аккуратно починить  изделие из ткани при помои штопки (переплетения нитей в определённом порядке)



23. Художница


Со всеми этими неприятностями Волька с Вилькой несколько подзапустили сбор пузырьков. Но Барька, Кимка, Рэмка, Белка  и Елька справлялись и без них.

Когда Волька и Вилька появились наконец-то в школе, то оказалось, что в одном классе с Волькой и Белкой теперь будут учится Барька и Кимка. Их школу расформировали и учеников раскидали по другим школам города.


А в здании бывшей школы отрыли ещё один корпус госпиталя.  Потому что мест катастрофически не хватало, а в город на эвакопоездах продолжали поступать всё новые и новые раненые.

На дворе стоял уже март и, хотя ещё всюду лежал снег и было достаточно холодно, всё же вовсю чувствовалось приближение тепла.

В один из дней Барька сообщил Вольке, что в госпитале появилась эвакуированная из Ленинграда настоящая художница. Её зовут Наталья, и она должна была эвакуироваться вместе с Ленинградским фарфоровым заводом. Но уехала из Ленинграда вместе с матерью и сестрой значительно позже, потому что часть художественной коллекции фарфорового завода осталась в Ленинграде и  Наталья должна была отправить её в эвакуацию.  Всё это время она и её родные очень голодали, и когда уехали из Ленинграда, то по дороге её мама и младшая сестра – детская писательница, умерли от истощения. Наталья коллекцию фарфора до города довезла, но саму её уже на носилках прямо с поезда увезли в госпиталь. Художница очень больна, у ней сильное истощение.

 Когда Волька услышала это, она решила непременно повидать художницу и угостить её чем-нибудь вкусным.  Волька сделала картофельное пюре. И  не просто пюре, а на молоке! Накануне деревенская родня привезла им целую миску замороженного молока. И вот теперь Волька растопила это молоко и сделала на нём пюре для художницы. А ещё огрызками цветных карандашей нарисовала рисунок – летний лес, синее небо и яркое солнце.

В госпитале Барька попросил разрешения пройти в палату художницы. Им разрешили, но не всей толпе, а только двоим. Когда Барька и Волька вошли в палату, они увидели на одной из коек очень измождённую женщину, прямо прозрачную. Она лежала под одеялом, а сверху на одеяле были руки, точнее не руки, а косточки, обтянутые кожей.  Уж на что у Вольки были тонкие руки, но эти тоньше в два раза.  Волька положила свой рисунок сверху на одеяло.

Женщина лежала с закрытыми глазами, и было непонятно, спит она или бодрствует.  Потом вдруг она открыла глаза, глянула на ребятишек, опустила взгляд на рисунок и слабо улыбнулась.
- О, мои дорогие юные художники, - прошептала Наталья и вновь закрыла глаза.

Подошла санитарка, вытерла со лба женщины испарину и сказала ребятам, что им пора уходить, потому что больная очень устала.

Волька поставила на тумбочку у кровати банку с пюре и попросила санитарку покормить художницу.

Девочка была просто потрясена, так вот, оказывается, до какой степени голодают ленинградцы, что даже глаза открыть не имеют сил.

На следующий день ребята снова пришли в госпиталь, но им сказали, что художница умерла. Волька не могла сдержать слёз.

Через месяц в красном уголке завода открылась выставка работ художницы.  В один из выходных мама привела Вольку с Вилькой на эту выставку. С портрета на ребят смотрела очень красивая женщина с мечтательными и устремлёнными куда-то вдаль глазами. Через всю афишу шла надпись: «Работы Натальи Данько, главного художника Ленинградского фарфорового завода».

На выставке они встретили и Ксению Юлиановну. Оказывается,  она очень хорошо знала Наталью Данько, они вместе работали на фарфоровом заводе. И когда часть завода эвакуировали из Ленинграда, то именно Ксения Юлиановна с помощниками привезла в город первую часть заводской коллекции фарфора, потому что она была хранительницей музея, хотя и на пенсии.

А Наталья Данько  тогда с ними не поехала. Она осталась со второй частью коллекции.  А когда поехала, то было уже слишком поздно, её здоровье было окончательно подорвано голодом. Коллекцию довезла, но сама погибла.

Именно Ксения Юлиановна принимала коллекцию, привезённую Натальей Данько. А потом навещала Наталью в госпитале. И вот теперь по поручению директора завода оформила выставку её работ.

Теперь Вольке с Вилькой стало понятно, куда каждый день на несколько часов уходила Ксения Юлиановна. Она ходила помогать   новому хранителю коллекции и оформлять выставку.

А выставка получилась прекрасная! Чего здесь только не было : и фарфоровая расписная посуда, и фарфоровые фигурки людей и животных, и целые скульптурные композиции. Волька подолгу стояла у каждой работы.  В её душе жили два чувства, с одной стороны горечь от потери,  а с другой – радость,  подаренная щедрым сердцем, широкой душой и талантливыми руками этой прекрасной художницы.
_____________
Словарик:
Ленинградский фарфоровый завод им. М.В. Ломоносова – старейший российский завод по производству художественных фарфоровых изделий, основан в 1744 г. в Санкт-Петербурге.


24.  Дом купца Замятина


После посещения выставки ребята с удвоенной слой принялись за сбор аптечных пузырьков.  Только теперь они не хранили их дома, а всё собранное за день сразу же относили в госпиталь.

Барьке пришла в голову мысль  полазать по заброшенным купеческим домам и там поискать пузырьки и бутылочки. Таких домов было немного, штуки три-четыре  и ребятня облазила их вдоль и поперёк. В  каждый уголок, в каждую щелочку заглянули.

В первых двух домах урожай был невелик, но всё-таки плюсом. А вот в третьем они наткнулись на старый сундук, где среди прочего хлама  обнаружили больше десятка различных пузырьков.

Но больше всего таких пузырьков оказалось в одной из комнат на маленьком туалетном столике возле разбитого трюмо.  Прямо целое месторождение бутылочек.

Это было богатство! Ребята сгребли пузырьки в мешок и, приободрённые, твёрдо решили в ближайшее время обследовать дом купца Замятина.

Дом купца Замятина стоял немного на отшибе, на крутом высоком берегу реки. Он был заброшен, потому как признан аварийным, поэтому в него никого не селили, и никаких госучреждений и контор в нём не было.  Окна, заколоченные деревянными щитами, выглядели зловеще, по коридорам и комнатам гуляли сквозняки.

Ребятишки да и некоторые взрослые поговаривали, что там обитают привидения, иные прямо-таки клялись-божились, что лично видели этих приведений. Что это сам старик Замятин бродит по ночам и охраняет свои несметные богатства, а если уж кого поймает… тот тоже станет привидением.   Поэтому желающих обследовать дом не наблюдалось даже среди вездесущей ребятни.

Рядом с домом, прижавшись одним боком к его стене, а другим к забору двора, притулилась будка старьевщика.  В ней и создавала видимость работы небезызвестная Барыга. На воротах двора имелась надпись «Артель старьевщиков. Посторонним вход воспрещён!». Во дворе валялись какие-то доски, деревянные бочки,  старые ящики, ломаные кирпичи  и прочий хлам.

Барька считал, что именно в этом доме находится скопище нужных им пузырьков.
-Да поймите вы, этот купец миллионером был, жадюгой, ничего не выбрасывал. Однажды он рыбу для пирога за бесценок купил,  такую мелкую, что её и чистить-то было невозможно. Отдал  эту рыбу кухарке и велел испечь пирог.  Кухарка посмотрела на эту рыбу, попробовала её почистить, да и отдала кошке. А сама купила крупной рыбы и испекла пирог. Старик Замятин поел, а потом и говорит, а я и не знал, что рыба в пироге растёт.

Барька глотнул воздуха и продолжил:
- Или вот ещё, однажды у него попросили денег для детского приюта, он порылся в кошельке и со вздохом дал копеечку, а когда ему сказали, что его сын сто рублей дал, то Замятин ответил, что сын может давать по сто рублей, потому что у него отец миллионер, а вот у него, Замятина, отец бедный крестьянин.
- А ты откуда это знаешь?
- Бабушка рассказывала.

Ребята задумались.
- Сначала туда надо на разведку сходить, а не всем сразу, - сказал немного погодя Вилька.

Было решено, что на разведку пойдут Барька и Вилька, а  остальные будут наблюдать за домом снаружи и если что, то подадут сигнал тревоги – тройной посвист в два пальца.

Вилька и Барька  пробрались в дом со стороны реки,  через маленькое незаколоченное окошечко. Взрослым в него было не пролезть, а вот мелким мальчишкам в самый раз.  Они бродили по дому  среди толстого слоя пыли , покрывающего всё вокруг и неожиданно набрели на боковой коридорчик. Там пыли не было, а наоборот было достаточно чисто прибрано. В  конце коридорчика они обнаружили потайную комнату и  две кладовки по бокам от неё.   Комната была заперта на замок, а кладовки - на щеколды.

В первой кладовке ничего интересного не было, а вот во второй они неожиданно наткнулись на  небольшой незаметный лаз у самого пола, как раз такой, чтоб мальчишке хватило через него пробраться.  Они, не раздумывая , протиснулись в этот лаз. Барька чиркнул спичкой, пространство на несколько секунд озарилось, и мальчишки увидели полки с лежащими на них мешками. Пара мешков была надорвана, и из одного просыпалось немного сахара, а из другого мука.

И тут дверь распахнулась, и на пороге выросли три фигуры.  Барька успел незаметно  толкнуть Вильку в лаз и одними губами шепнул ему: «Беги!»

И Вилька рванул изо всех сил.
Последнее, что донеслось до его ушей: «Ах ты, гадёныш! Выследил!» _____________
Словарик:
Старьевщики - люди, занимавшиеся скупкой старых вещей, а также трок, старой бумаги, костей.
Артель – объединение людей однй специальности для совместной работ



25. Ловушка захлопнулась


Выскочив на улицу Вилька со всех ног бросился к первому встречному милиционеру.
- Дяденька милиционер! Дяденька милиционер! – что есть силы   кричал мальчишка, - там бандиты  Барьку схватили!
- Какую Барьку?
- Ну Борю, Бориса, сына доктора Мальгина! Он у них мешки с мукой и сахаром нашёл. Много мешков.

Как только милиционер услыхал про мешки,  он сразу насторожился.
- Где?
- В доме купца Замятина.
- А они тебя видели?
- Нет, Барьку только.
- Веди!

Милиционер ринулся вслед за Вилькой. По пути им попался ещё один милиционер и парочка военных. И все они помчались к дому купца. Обогнули будку старьевщика, заскочили во двор, пробежали по коридору в строну потайной комнаты   и сразу же натолкнулись на двух мужиков, и… Барыгу. Каждый  из них тащил по туго набитому мешку.
 
Бандитов тут же скрутили, поставили с поднятыми руками лицом к стенке и наставили на них оружие.
- Где мальчик?!
- Какой мальчик? Не было никакого мальчика! - нагло заявила Барыга.
- Нет! Был! Вы врёте! – закричал Вилька.

И тут все услышали доносящееся откуда-то  сдавленное «у-у»
- Да в кладовке он! – отозвался  один из подельников Барыги.

Барьку извлекли из запертой кладовки. Он был связан, а во рту торчал кляп. Его трясло и просто зуб на зуб не попадал. Потом Барька немного успокоился и сказал Вильке: «Как хорошо, что ребят с нами не было!»

Прибыли ещё милиционеры, видимо их позвали Волька, с Кимкой и Рэмкой. Барыгу и её сообщников увели под конвоем в отделение милиции. А оставшиеся в доме милиционеры приступили к осмотру помещения и обнаружили целый склад в потайной комнате.
- Ну вот, ловушка и захлопнулась! – сказал один из милиционеров.

Как потом узнают ребятишки, оказывается за Барыгой следили уже давно, но хотели взять её с поличным.  Вот потому-то её и не арестовали, когда она устроила издевательство над Кручиниными. Её хотели арестовать по более тяжкой статье.  И вот теперь операция по задержанию Барыги и её сообщников успешно завершилась.

Примчалась Волька и упросила пропустить её к брату. Детям разрешили  даже зайти в склад.  Вот там-то на одной из полок Волька и увидела свою машинку «Зингер», а главное, серебряные ножнички  Ксении Юлиановны. А немного погодя Барька обнаружил сумку с аптечными пузырьками.

Откуда-то появился их участковый, и  Волька спросила у него можно ли  забрать ножнички.
- Они твои? -  спросил участковый.
- Нет, они Ксении Юлиановны. Я их сейчас ей сразу же отнесу.
- Вообще-то это вещдок.
- Но ей их подарила подруга детства и она ими очень дорожит. Она ведь старенькая уже.
- Я знаю Ксению Юлиановну, хорошая женщина. Ленинградка. Из эвакуированных.
- Ну, так можно забрать?
Волька смотрела на милиционера умоляюще.

Участковый переглянулся с другим милиционером и тот сказал:
- Вообще-то вещдоков и без этих ножниц хватит. Забирай, девочка!

И Волька с Вилькой, преисполненные радости, отнесли ножички Ксении Юлиановне.

_________________
Словарик:
Взять  с поличным – арестовать преступника на месте преступления



26. Скарлатина


Через три дня после поимки грабителей Волька и Вилька слегли. Сразу вдвоём. С вечера, сначала у Вольки, а потом у Вильки  разболелось горло. Глотать невозможно, словно поперёк горла застряла палочка от яблока.  Вольке всю ночь снилась эта палочка в горле. Она разрасталась, становилась огромной, заполняла всё пространство.

Потом палочка начала злобно смеяться над Волькой и крутить пальцем у виска. Волка спрашивала её: «Я что, по-твоему совсем дурочка?»  Палочка дико хохотала и кричала ей: «А ты сама подумай! Пузырьки прошляпила!»
Вольке становилось жарко, она скидывала одеяло. Потом её начинал бить озноб, и она пыталась сквозь сон вновь натянуть одеяло. И так всё время подряд.

Периодически Волька приходила в себя и видела мятущегося в жару Вильку. Иногда Вилька вскрикивал: «Стружка! Мама убери из горла стружку!»  Волька видела склонённую над Вилькой маму, меняющую ему компресс на голове. Потом мама подходила к ней и тоже меняла компресс. После этого Вольке становилось лучше, и она проваливалась в пустоту. А потом всё начиналось по - новой.

Волька сквозь сон слышала, что мама говорила кому-то: «Скарлатина, скарлатина. Вон сыть и белый треугольник у рта».

Вольку и Вильку увезли в больницу.  Вольке  давали какие-то лекарства, делали процедуры. И ей понемногу становилось лучше. Она уже знала, что волосы у ней подстрижены под «ноль».
- Потому что так надо для лечения. Всех детей со скарлатиной обривают наголо, - объяснила им санитарка.

Все девчонки в палате были лысые или с коротким топорщащимся ёжиком. У кого-то головы были как бильярдные шары, а у кого-то волосы начинали уже отрастать.

Когда наконец-то Вольке разрешили выходить из палаты, она совершенно неожиданно столкнулась в коридоре с Рэмкой. А потом из мальчишеской палаты в коридор выскочили Вилька, Барька и Кимка.  Волька даже глазам своим не поверила поначалу.

Оказывается, Рэмка заболел на следующий день после них, а затем свалились Барька и Кимка.  Из всей их компании удалось избежать скарлатииы только Ельке и Белке, да и то потому, что узнав о болезни Вильки и Вольки Барьки-Елькина бабушка тут же развела детей.  Барька остался дома, а Ельку забрала себе бабушкина подруга. А Белка скарлатиной уже переболела.

- Мама сказала, что ничего странного в том, что мы все разом заболели нет, потому что стоит заболеть одному ребёнку – сразу заболевает девяносто  процентов детей, - пояснил Барька.

Больных детей в их отделении было много и у всех скарлатина.  Среди детей по отделению ходили слухи, что, мол, в соседней палате от скарлатины умер мальчик, а немного раньше в палате напротив две девочки. От этих разговоров становилось страшно, и было до жути жаль умерших детей. И Волька твердила себе, что это неправда, те дети живы, это просто мальчишки всё выдумали, чтобы пугать девчонок.

Компания уже чувствовала себя превосходно, а их всё ещё держали в больнице.
- До полного выздоровления, молодые люди, – сказал врач, - и даже не думайте выпрашиваться.

А им хотелось бегать и прыгать, лазать по деревьям, гонять на самокате, играть в футбол. Да и в конце концов, у них же дела! От них же ждут пузырьков!

В тот же день Вилька шёл  по коридору и вдруг, проходя мимо кабинета врача,  услыхал: «Никакой выписки! До полного выздоровления. А это ещё недели две.
- Ну всё, - подумал Вилька, - заколют нас здесь вконец уколами.

Он тут же сообщил новость ребятам.
- Надо бежать, -  сказал Барька, - а то нас здесь до самого лета промурыжат.
- Дома влетит, - с тоской в голосе протянул Рэмка, он хорошо помнил тот ремешок, который прошёлся по нему после неудачного побега на фронт.

Вилька кивнул и поддакнул, хотя уж его-то мама никаким ремнём не наказывала.
- Вы как хотите, а я смываюсь,- заявил Барька.
- Я тоже , -  сказал Кимка.
- Влетит! – опять возразил Рэмка.
- Вон у папы в госпитале солдаты только так на фронт сбегают, без всякой выписки, и ничего, совсем даже и не влетает им.
- Так ведь то на фронт.
- А мы тоже для фронта стараемся. У нас задание важное.
- А как спустимся, второй этаж ведь.
- А мы простыни свяжем и по окну. Как раз пять простыней,  почти хватает, а там спрыгнем.
- Волька прыгать не умеет.
- Почему это не умею?! - возмутилась Волька, - получше тебя прыгаю!

Дождавшись темноты, они связали пять простыней,  пробрались в умывалку, привязали получившуюся верёвку к батарее и спустили за окно.
- Первым Кимка, - сказал Барька, - спустишься и поможешь  Вольке. Потом спускается  Вилька, потом Рэмка и последним я.

Кимка уже встал на подоконник и ухватился руками за простыню, как дверь распахнулась и в умывалку стремительным шагом зашёл дежурный врач. Кимка так и застыл на подоконнике.
- Живо по кроватям! - скомандовал врач, - и три дня постельный режим!
- Эх вы! - добавил он, - а вас ведь завтра хотели выписывать.

Все три дня неудавшиеся беглецы провели в кроватях, даже в туалет под конвоем санитарки.

Через три дня их выписали, всех скопом.

_________________
Словарик:
Скарлатина – заразное детское заболевание, при котором болит горло, а на теле появляется мелкая красная сыпь;
Скопом – все вместе.



27.  «Вы скрасили мои дни»


Дни наступили совсем хорошие, весенние, тёплые, будто и не война вовсе.  Ребятня теперь целыми днями пропадала на улице.

После школы Волька, Вилька, Белка и Рэмка сначала собирали пузырьки, потом уходили  к Барьке с Елькой и там играли по несколько часов.


В один из таких дней мальчишки убежали к реке, Белка увязалась за ними, а Волька осталась поиграть с Елькой в куклы и заигралась допоздна.

Когда Волька наконец-то появилась у бараков, к ней подбежали девчонки и затараторили,  перебивая друг друга:
- Где ты пропадала? Тебя искала Ксения Юлиановна.  А теперь она уехала. Просила передать, чтобы ты зашла к ней в комнату.

У Вольки бешено  заколотилось  сердце. Девчонка  на ватных ногах зашла в барак и направилась  в комнату Ксении Юлиановны.

На  столе она обнаружила письмо и маленькую аккуратную коробочку.
В письме говорилось:  «Дорогая Волюшка! Я уезжаю.  За мной приехал племянник, его отпустили в отпуск всего на несколько дней, а потом снова на фронт. Нашлись мои родственники, эвакуированные в Узбекистан. Племянник отвезёт меня к ним. Жаль, что не повидала тебя.  Но уже пришла машина и меня торопят. Ждать больше нет возможности. Извини, что не предупредила тебя заранее, я и сама ничего не знала. Всё случилось очень неожиданно. Оставляю тебе маленький подарок. Он в коробочке на столе. Прими его и пусть он принесёт тебе радость, удачу и пользу.  Целую крепко тебя, Вилю и вашу маму. Вы скрасили мои дни и сделали их необычайно тёплыми в вашем холодном сибирском краю. Всего вам самого наилучшего! С добрым счастьем! (как говорили древние греки). Ксения Юлиановна»

Слёзы хлынули из Волькиных глаз. Она машинально взяла коробочку и письмо, зашла в свою комнату, бухнулась на диван и проревела всё время до прихода мамы и Вильки.

Мама прочла письмо и тоже очень расстроилась, она привыкла к Ксении Юлиановне,   как к родной.

Но вслух мама сказала:
- Это очень хорошо, что у Ксении Юлиановны нашлись родственники. Теперь  она не будет одинока.  И надо радоваться этому.

Вилька раскрыл коробочку, воскликнул : «Ух ты!» и протянул коробочку Вольке.  Там на красном бархате, сверкая острыми кончиками и золочёными колечками, лежали серебряные ножнички.


28.  Потом наступило лето


В последний учебный день перед летними каникулами директор Людмила Тимофеевна собрала всех школьников на линейку. Она дала ребятам напутствие на лето. Председатель совета дружины распределила летние задания отрядам.

А потом было награждение за успехи во время учебного года.  И совсем неожиданно отряд «Пузырьки», как уже давно называли его школьники, был награждён Почётной грамотой госпиталя  «За огромную помощь  в деле сбора медицинских пузырьков».  Вручал грамоту лично Дмитрий Иванович.

После линейки  Дмитрий Иванович попросил Вольку помочь с устройством выставки детских работ для раненых.  Он сказал, что выставку планируют открыть осенью,  чтобы солдаты любовались на детские рисунки и поделки, потому что у раненых от этого поднимается настроение и они скорее выздоравливают. Волькина задача за лето собрать  как можно больше ребячьих рисунков и поделок.

- А лично от тебя мы ждём новогоднюю выставку твоих снежинок, и снежинок-балеринок тоже. Так  что, начинай выстригать уже сейчас. С меня бумага,  - сказал Дмитрий  Иванович и, улыбнувшись, добавил, - я знаю, у тебя есть волшебные ножнички.

И они ведь устроили выставку! Дмитрий Иванович был мудрым человеком, он прекрасно понимал, что выздоравливающим солдатам для полного излечения важны не только лекарства и уход, но и хотя бы маленькая душевная радость.  И эта душевная радость была обеспечена.  Детские  рисунки и работы наполнили теплом и надеждой солдатские сердца, напомнили солдатам дом, свои семьи, своих детей, а молоденьким ещё не семейным солдатикам,  их довоенное детство.

А Волькины снежинки, такие красивые, нежные, мирные добавляли теплоты и радости в солдатские сердца. Но это будет потом, осенью и зимой, а пока была душевная лёгкость и радость от признания их работы, от награждения, от доверия взрослого, такого серьёзного  героического человека, хирурга, спасшего тысячи солдатских жизней, доктора Мальгина.

Потом наступило лето. И было много разных полезных дел : и работа на пришкольном участке и на своём огороде,  и сбор лекарственных трав, и помощь на торфянике, и работа в заводском подсобном хозяйстве, и окучка  картофеля, да всего не перечислить. И, конечно же, сбор пузырьков.

Лето сменилось осенью с копкой картошки и уборкой урожая, с новыми и старыми делами в школе. А потом снова пришла зима.

Впереди было ещё целых три долгих тяжёлых года войны. Но они выстояли этот первый самый горестный, самый тяжкий, неимоверно длинный военный год и горячо верили, что победа будет за их любимой Родиной. И эта вера делала их сильными и стойкими, она помогала пережить даже потерю воюющих с ненавистным врагом отцов, старших братьев,  сестёр и  дядюшек.  Они ждали эту Победу всем сердцем и вместе со взрослыми  приближали её.

Прошло много-много лет. Давно закончилась война. Все ребята выросли в замечательных людей. Барька и Елька так же, как их родители стали врачами. Борис Дмитриевич  – известным хирургом, а Елена Дмитриевна врачом-инфекционистом.

Белка – Бэлла  Львовна вернулась обратно в Москву и стала музейным работником.

Рэмка –  Рэм Иванович, уехал осваивать Целину и возглавил передовой совхоз.  Кимка – Ким Сергеевич, выучился на военного лётчика, чтобы охранять родное небо.

Вилька стал техником – настоящим  мастером «золотые руки», всеми уважаемым   Вилем Петровичем,  а   Волька –  учительницей Волей Петровной. Она всегда помнила Ксению Юлиановну и хранила её волшебный подарок. А ещё она научила своих учениц рукоделию, кройке и шитью.

А своей дочери, а потом и внучкам передала удивительный дар выстригания снежинок.