Переводы

УИЛЬЯМ ГЕНРИ ДЭВИС (1871—1940)


ПОТОК

Она дремала в кресле.
А я с волос прелестных
Заколку вынул вмиг.
Потоком золотистым
Меня накрыло быстро —
Пред милой был мой лик.

О, маленький крапивник,
Тебе в гнезде под ливнем
Не очень хорошо.
А я сокрыт от взгляда,
Каскад волос награда —
Блаженствую грешно.

Тону — поток стеною!
Качая головою,
Она смеётся вновь.
Но я, клянусь, ни разу
Не думал про пощаду
Под волнами — любовь.
.



ДОСУГ

То разве жизнь, что бьёт как плеть
И не даёт вокруг смотреть?

Нет времени взглянуть на луг,
Где овцы медленно бредут.

Нет времени застыть у лип,
Пока срывает белка гриб.

Досуга нет, чтоб в тишине
Увидеть звёзды на волне.

Минуты нет красу познать
И в танце милых ножек стать.

Секунды нет, чтоб без помех
Ловить в глазах любимой смех!

Никчёмна жизнь, где от забот
Нам слепоты достался лот.
.



НЕЛЛ БАРНС

Не жили вместе года три
Билл Барнс и Нелл — жена.
Когда кутил он до зари,
Страдала Нелл одна.

А после, где их магазин,
Чтоб Биллу досадить,
Она под ручку шла с другим,
Сплетая мести нить.

И вот однажды, сквозь стекло
Не видит мужа Нелл,
Пред нею магазин пустой,
А Билл уйти посмел.

Лишилась чувств она узнав, —
За сотни миль, супруг!
Не увидать его лица —
И жизнь померкла вдруг.

Судьбы свершился поворот
Как Билла не зови!
… Уже не ест Нелл, не встаёт.
Угасла от любви.
.



КАК МЫ ОТЛИЧАЕМСЯ

Рассудок взяв легко —
Уверена вполне;
И обсмеёт мой вздох,
Её же — нож по мне.

Ест всё, когда пощусь;
Читает — в мой запой;
Уснёт, а я верчусь —
Свободы никакой.

Мой мир сошёлся в ней
Небесным звуком арф!
А для неё милей:
Стеклярус, ленты, шарф.
.



СМЕШЛИВАЯ РОЗА

Когда б я стал апрельским ветром,
Смешливой Розе бы досталось —
Все ленты развязал моментом,
Пусть локоны узнают шалость.

Будь я Апрелем-хулиганом,
То щёк её касался ливнем!
Растил гвоздики и тюльпаны,
Забрав её румянец дивный.

Она в лицо смеётся шумно
Дождю и ветру став занозой..
Хочу Апрелем стать безумным,
Чтоб веселиться вместе с Розой.
.



МИМОЛЁТНАЯ СТРАСТЬ

Не смейся, не дыши, замри.
Давай так тихо целоваться,
Как будто покидает Жизнь,
Как будто Смерть велит расстаться.

Теперь в могильной тишине,
Грудь мягкую сожму рукою,
Пока лежишь ты, как во сне,
Но дразнишь позой озорною.

А утром нашей страсти жар
Исчезнет, чувства не волнуя —
Ты думаешь про новый шарф,
Схватив монету золотую.

А я припомню тень аллей,
Где пташки с нежными сердцами
Глядят призывно из ветвей
На верховых, что грезят сами.
.




ВИЛЬЯМ ШЕКСПИР (1564—1616)


ПЕСНЯ ШУТА ФЕСТЕ

Приходи, приходи, Смерть,
Мне милей кипариса покой;
Не дышу, не дышу ведь —
Я повержен красавицей злой.

Ты саван тисом потому
Мне украшай,
Что миг последний восприму
Как милый рай.

Пусть не ляжет цветок пусть
Мне на гроб, где свет белый погас;
Без друзей, без друзей — в путь
Помоги, Смерть, уйти в этот час.

От сотни возгласов, молю,
Меня укрой,
Чтоб я не слышал их «люблю»
Над головой!
.



РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТА
хор

Два знатных рода в доблестной Вероне,
Где происходит основной сюжет,
В крови погрязли, в погребальном звоне —
Ведут вражду, страшней которой нет.

Их дети влюблены, но волей рока
Уйдут из жизни счастья не познав.
Здесь Смерть вмешалась грубо и жестоко,
Чтоб мир родился из могильных трав.

Любовь-погибель станет страшным знаком!
И хоть закончится семей вражда,
Но не вернуть детей из царства мрака.
… За два часа покажем, как всегда.

Настрой скорее ухо на вниманье,
Изъяны слова — возместит старанье.
.



СОНЕТ 121

Да лучше подлецом быть и грешить,
Чем без вины страдать от наговора!
Теряешь радость, если нужно жить
С чужою мерой славы и позора.

И как же смеет чей-то подлый взгляд
Исследовать, что кровь мою волнует?
И почему шпионят все подряд,
Навязывая суть свою больную?

Я то, что есть! И нечего искать
Во мне изъян, когда горбаты сами,
Меня по кривизне своей равнять,
Хоть мыслями, хоть гнусными делами.

Конечно, если Время не пришло
Девиз повесить:«Миром правит зло!»
.



СОНЕТ 130

Свет солнца не найдёшь в её очах,
Кораллом красным не поманят губы,
Не белоснежна кожа на плечах,
И кудри, словно проволока, грубы.

Дамасских роз я знаю алый цвет,
Но он отвергнут смуглою щекою;
И запах женщины — всегда секрет,
А не цветочный аромат волною.

Любимую я слушаю опять,
Хоть музыка приятней без сомненья;
Ей не дано богинею летать,
Но сколько в ней земного притяженья!

И я клянусь, она прекрасней тех,
Которых оболгали для утех
.




АРТЮР РЕМБО (1854—1891)


ПЬЯНЫЙ КОРАБЛЬ
поэма

Когда по реке я спускался широкой,
То понял — не нужен своим морякам,
Которых индейцы избили жестоко,
А после прибили к позорным столбам.

Я был равнодушен всегда к экипажу,
Возил на себе белый хлопок, зерно.
Но тросы порвав, стал свободной поклажей,
Уплыл от людей, забавляясь грешно.

В неистовом шуме, под грохот приливов
Беспечный, наивный, как мозг у детей,
Бежал я! Забыв полуостров спесивый,
Который завидовал воле моей.

Я море узнал! И крещён был штормами!
Я легче, чем пробка на волнах кружил,
Которые жертвами делались сами,
Все десять ночей, опадая без сил.

Нежней чем в ребёнка от яблока мякоть,
Поток изумрудный в меня проникал —
Смыл пятна от рвоты и прочую пакость,
И якорь мой выдрал, ломая штурвал.

Теперь я купался в поэзии моря,
Где млечные звёзды съедали лазурь,
Где в явном восторге, и больше не споря,
Утопленник в трюме укрылся от бурь.

Ах, как же светился простор бирюзою,
Когда бред явился и стал визави —
Покрепче, чем спирт! Все желанья удвоив,
Он волны окрасил румянцем любви!

Я видел как небо взрывалось от молний!
Постиг у приливов и вихрей разбег,
И птичий полёт нескончаемо долгий —
Всё то, что желал бы иметь человек.

Здесь принял от солнца последние взгляды,
Мистический пурпур застывших теней.
А волны вставали в античных нарядах,
Желая за скалы укрыться скорей.

Мне снилась зелёная ночь в свете снега,
Её поцелуи, морские глаза,
Где пела вода с небывалою негой,
И фосфор сиял голубой и дрожал.

Но волны неслись, как в дурной истерии
Дробились на рифах, забыв благодать,
Не ведая даже, что стопы Марии
Заставят любой океан замолчать.

И были Флориды — цветов половодье!
Там взоры пантер и мужская вражда;
Там радуги стянуты, словно поводья,
И тучек над морем пасутся стада.

Я видел броженье в огромных болотах,
Как будто сам Ливиафан загнивал;
Как грейзеров брызги кипели в полёте,
И смертью грозил водопад между скал.

Я знал синий лёд и жемчужные реки,
Угрюмых заливов гниющее дно,
Где змеи гигантские рыли отсеки,
Сжирая клопов и медуз заодно.

А детям — хотел бы показывать рыбок,
Что золотом блещут и даже поют.
Но вольный мой путь был достаточно зыбок,
Ветра дали крылья — не дали приют.

И всё же, меня после бурь отголосков
Ласкал океан, в колыбели качал,
Цветы приносил в бело-жёлтых присосках,
Я с нежностью женщины их принимал.

Но птицы считали, что я малый остров:
Слетались, дрались, оставляли помёт...
Когда же я плыл по течению просто,
Покойники тоже спешили вперёд.

Зачем? Если я — разорённое судно,
Тайфунами сломан! Забытый эфир.
Теперь мониторам найти будет трудно —
Не выловит пьяную тушу злой мир!

Свободу испивший в лиловых туманах
Я тот, кто кирпичное небо пронзит,
Кто выльет поэтам бальзамы на раны,
Где солнца лишай и слизь неба висит.

Я тот, кто бежал в электрических пятнах,
Безумной доской плыл меж рыб и коньков,
Когда сам июль бил дубиною знатно
В синюшное небо с подсветкой веков.

Я дрожь ощущал, видя близость Мальстрима,
Который ревел бегемотом в рассвет.
Да, вечная пряха морей — мной любима!
Но только Европы милей парапет!

И там, где созвездия, архипелаги —
Открылись мне тайны, кто в небо ушёл...
А может бездонная ночь ищет влаги
Для Птиц золотых с миллионым числом?

Но нет больше слёз! Все оплачены мили!
Жестокое солнце и яды луны
Любовью наполнив меня — отравили...
Так пусть киль мой лопнет под грузом волны!

Когда бы в Европе желал я остаться,
То лишь в тёмной луже, где мальчик босой
Опустит бумажный кораблик качаться,
Что легче, чем бабочка вьётся весной.

Таскаться по рекам я больше не в силах!
Зачем мне поминки справлять по себе?
И родины флаги отныне не милы,
И рабство понтонов противно судьбе.
.




УИЛЬЯМ БЛЕЙК (1757—1827)

УЛЫБКА

Есть улыбка любви,
Есть улыбка обмана.
Есть улыбка от них —
Только на сердце рана.

Стала ненависть жить
И вдобавок — презренье,
Что глазам не забыть
Той улыбки виденье.

Потому в сердце сбой
И хребет будто сломан,
Что любовью одной
Навсегда околдован.

Через жизнь я пронёс
От улыбки влиянье;
Пусть по новой мелькнёт,
Чтоб исчезло страданье.
.