Это было давно

Это было давно, в те туманные дали,
Когда я был столь юн, и наивен, и смел,
Нежной осенью мне лепесточки шептали:
Распахни своё сердце и жди перемен.

Я застигнут врасплох был дождём, ожидая
Свой вечерний трамвай и, промокнув насквозь,
Я сердился и мёрз, и хотел кружку чая,
Об обжигающей ванне мечтал я всерьёз.

Зацепился за гвоздь и рукав распоролся,
Расстроенно ёжусь, растирая ладонь.
- Возьмите, согрейтесь. – вдруг слышу я голос,
Прищурившись вижу силуэт предо мной.

- Простите, не вижу, очки где-то в кофре,
А за кофе спасибо, он кстати сейчас.
- Куртку можно зашить… А меня зовут Ольга.
- Владимир. - ответил, краснея тотчас.

Наша дружба увы не была слишком долгой,
Хоть мы близко дружили, я был даже влюблён,
Вроде что-то сказал, чем задел ненароком,
И я мог бы исправить, но я не был умён.

Мы расстались такой же дождливой порою,
И всё также стекали по карнизу дождинки,
Я женился чуть позже и с любимой женою,
Поселился в глуши в сибирской глубинке.

Я сейчас уже стар и жены нет давненько,
Дети с внуками где-то в больших городах,
Я жил хорошую жизнь, и пусть ноют коленки,
Я был счастлив вполне, и грущу лишь во снах.

Каждой осенью я, увлекаясь кроссвордом,
Нет-нет гляну в окно и нахлынет тоска:
А, что, если б я тогда не был упёртым,
Не расстался бы с Олей из-за того пустяка?

Я и сейчас её помню, её нежные пальцы,
Её грустные серые с поволокой глаза,
У неё получалось так потешно смеяться,
Я смеялся вовсю, кудрями тряся.

Она видела то, что другим незаметно,
Она чуткой была и ранимой до дрожи,
Я боялся задеть её хрупкость, но всё же
Я не смог. И все годы люблю беззаветно.

Она приходит с дождём, в каждой капле и громе,
Я пишу ей стихи, каждый день парой строф.
Я оставил ей кресло в своём новом доме,
Живу надеждою вновь, пробуждаясь от снов.