Андрюша

Жизнь не простая на селе,
и осуждать сельчан не будем.
Я знаю даже по себе —
понять других не просто людям.

С тех пор прошло не год, не два,
но на душе осталось бремя.
Боль не покинет никогда,
за нею следуя сквозь время.

Не сладко жить, просел бюджет
и прошлое вернулось снова —
тест подтвердил, сомнений нет.
Но как рожать, раз жизнь сурова?!

Раздумий голова полна,
проклятый червь съедает душу…
Тут бабка встретилась одна:
«Постой-ка доченька, послушай,

не стоит так себя терзать
и изводить, всем Бог поможет!
Тебе отвар хочу я дать…
Так мучиться совсем не гоже!

И не пугайся неустройств,
Бог выручит, протянет руку,
прими и разум путь найдёт,
душевную прогонит муку».

Олеся, перед самым сном
старухи пригубила зелье,
уснула крепко, а потом
очнулась в странном подземелье,

где мир, куда мрачней, чем наш —
так мало света под землёю,
и где Андрюша — не мираж,
за школьною сидит скамьёю.

И память прошлых лет и дней
к событиям тем возвращала,
когда по-глупости своей
она аборту «да» сказала.

Он белокурый, как отец,
трясёт кудрявой головою.
Село загубленных сердец —
никто не носится гурьбою,

все молчаливы, не шумят,
и не искрятся счастьем лица:
«Ах боже, сколько же ребят,
могли в селе у нас родиться?!»

Так стало жалко ей детей —
грустны, угрюмы и понуры,
и взгляды детские не те…
Какие всё же бабы дуры!

Проснулась, глубоко дыша
и подойдя к окну сказала:
«Прости меня, моя душа!
Всё так, как бабка и вещала…»

Рукой погладила живот:
«Не бойся милый мой, послушай,
уберегу от всех невзгод,
всё будет хорошо, Андрюша!».