А мама пусть уезжает

«...А МАМА ПУСТЬ УЕЗЖАЕТ»

Рассказ

   Такое же небо и там, за границей,
   И храмы там есть со святыми мощами,
   Но только в России — во всходах пшеницы —
   То поле, которое нам завещали.

   (Ирина Анисимова. «Эмиграция»)

   Татьяна с грустью смотрела на фото их десятого класса.
На последнюю встречу, через пятьдесят лет после их выпуска собралась лишь третья часть класса. Ещё десять человек просто не смогли приехать. Остальные не приедут уже никогда.
Вот и Николай тоже.

   С ним пути разошлись сразу после школы. Она поступила в институт, он в техникум, потом служил в армии.
   Встретились неожиданно в родном городе, когда им было уже по сорок пять лет, в небольшом коридорчике перед зубопротезным кабинетом, где, кроме Татьяны, ожидали своей очереди три женщины пенсионного возраста.
   Татьяна сразу же узнала в вошедшем высоком мужчине своего одноклассника. Спортивный, самый красивый в их классе парень стал ещё интереснее.
Её он не узнал.
   — Извините, — произнёс он с такой знакомой Татьяне застенчивой улыбкой. — Я с работы. Не пропустите ли без очереди? Сменщик на газовой аварийке заболел. У меня времени в обрез.
   — Идите, чего уж тут! Газ — дело серьёзное, — не замедлив отозвалась одна из ожидающих. И поинтересовалась:
   — Не впервые?
   — Уже две недели как поставили протез, а рот нормально не могу закрыть...
   — Тут практикант работал, он, видать, и постарался?— полюбопытствовала ещё одна бабушка.
   В это время из кабинета протезиста наконец выплыла дородная, застрявшая там пациентка.
   
   Жена Николая Вероника работала в поликлинике медсестрой. Вернее, дорабатывала последние недели до увольнения.
   Несколько лет назад брат её матери Марк Исаакович уехал с семьёй на свою историческую родину — в Израиль. Вскоре полетели в Россию письма с приглашением погостить у него. Мать Вероники с удовольствием приняла приглашение. Вернулась с восторгом.
   Через год поехала опять. И теперь уже от неё шли приглашения сыну и дочери. Но не в гости, а навсегда. Сын, главный инженер металлургического завода в крупном городе, ответил как отрезал:
   — Из России я — никуда!
   Вероника начала разговор с Николаем о переезде.
  — А что я забыл в этом Израиле? — спросил он жену.  — Здесь испокон веку родная земля всем моим предкам... И мне тоже.

   Невролог Михаил, приехавший в этот город после развода  с женой, в первые же дни работы в поликлинике обратил внимание на яркую, со жгучими карими глазами и чёрными локонами до плеч медсестру из терапии.
  — Вас подвезти? — спросил он у неё, открывая дверцу своей иномарки, после очередного рабочего дня.
    В городе цвели яблони и вишни, свежая зелень центрального парка ласкала взгляд...
   Их роман развивался стремительно. Вероника поделилась с Михаилом желанием уехать из России...
   Николай ничего не подозревал. Мало ли что может задержать на работе медика! Он и сам мог нередко припоздниться с возвращением со смены.

   — Домой даже не тянет, — пожаловалась  Вероника Михаилу. Совсем свихнулся Николай на своих зубах.
   — А в чём дело?
   — Говорит, как железо в рот наложили. Слева закрою, справа — щель, и наоборот. Протез ему какой-то практикант ставил. Не хочу об этом больше.
  И дома она:
  — Достал ты меня со своими зубами. Зашла к протезисту, он сказал: ничего страшного, привыкнешь.
   А у Николая это железо во рту уже из головы не выходило.
Как у психа какого-то, подумал он про себя.
Вот идёт молодая парочка навстречу, улыбаются другу, радуются весне, а я...
   Утром жена решительно заявила:
   — К психиатру надо. Он  выбьет дурь из твоей головы.
   Понимала ли она, что творится?
В поликлинике не было средств на переделку зубного протеза — несъёмного моста.  Нужно было его убрать, но врач-протезист медлил признавать очевидную ему ошибку практиканта. Сам был тоже виноват: не проконтролировал работу того.
   — Меня к психиатру? — возмутился Николай.
Но в душе его продолжало саднить: ненормальный я какой-то стал.
   Зубы начали болеть, и он обратился к стоматологу, которую очень уважали в поликлинике все.
   — Зубы будут болеть, — сказала она после осмотра. — Нужно протез переделать. Чем скорее, тем лучше.
   Николай опять отправился к протезисту:
   — Я заплачу за переделку, только избавьте меня от этого кошмара.
   Врач, пообещавший Веронике не спешить с переделкой, ответил Николаю,  что примет его как-нибудь позднее. Мол, сейчас никакого просвета во времени.
   Вероника продолжала  настаивать на визите к психиатру.

   Жили они в частом доме.
   Случайная встреча с соседкой повергла Николая в шок.
   Дамочка эта была неробкого десятка, острая на язычок, и при случае любила перемывать косточки знакомым.
   — Привет, сосед! — звонко воскликнула она. — Что так не весел? Не нравится быть рогоносцем?
   Николай опешил.
   — Ты что, не знаешь?.. — продолжала она не без хорошей дозы ехидства.
   Николай её недослушал.
«Михаил... врач с незнакомой фамилией...», — стучало в висках.
   До сих пор Николай ещё надеялся, что жена одумается, оставит мысли об отъезде в Израиль.
Перед глазами пролетели счастливые эпизоды их жизни: рождение дочки, её
первые шаги... Совместная с Вероникой поездка к ней в летний лагерь для школьников.  Сколько радости тогда было!.. И вот...

   Закончился очередной рабочий день, и опять Вероника домой не поспешила.
   — Слушай, — вдруг вспомнив о её муже, спросил Михаил, — зачем ты настаиваешь на лечении мужа у психиатра? Ну назначит он таблетки. Зубной протез и переделается сам?
   Вероника рассмеялась в ответ:
  — Неужели не понятно? Кто меня осудит, если я уеду от психа?
   — Вот как?!. — остолбенел Михаил. Помолчав, он тихо сказал:
  — Я не поеду с тобой в Израиль. —  И добавил твёрдо:
   — Никуда и никогда с тобой не поеду.

   В доме была тишина.
   — Николай! — позвала Вероника.
   Молчание. Прошла в ванную, на кухню. Ужина, как бывало обычно, нет.
А про поливку огорода в последнее время она и не вспоминала, по обыкновению, надеясь на мужа. Да и без разницы ей уже было, что там вырастет.
«Куда это он мог уйти, на ночь глядя?» — подумала.

   В дверь позвонили.
   — Мама, мы с Лёшей грибов набрали! Принимай! А где папа? — без остановки произнесла дочь.
  — Где может быть в это время мужчина во цвете лет?.. — с напускной иронией, не долго думая, спросила мать.
   — Мама!.. Как ты можешь говорить такое? Отец никогда... — слышишь? — никогда, тебе не изменял и не изменит!
И взглядом досказала: в отличии от тебя!
  Но Веронике не хотелось ссоры ещё и с дочерью.
   — Что вы решили с Алексеем? Всё-таки остаётесь в России?
   — Мама, Родина у меня одна! Ну, я побежала. Лёша в машине ждёт меня. Только окна у тебя открою перед сном. Сейчас посвежее на улице стало. Позвони мне, пожалуйста, когда папа вернётся.
   
   Через несколько мгновений Вероника услышала испуганный крик дочери:
   — Папа!..
   Добежав через зал до дальней спальни, она увидела дочь, стоящую на полу на коленях перед неподвижным отцом. Рядом лежало его охотничье оружьё.
 
   Позднее на  прикроватной тумбочке заметили записку:
   «Маша, прости меня!
Будь счастлива, доченька.
А мама пусть уезжает».

Послесловие

   Мать Вероники замучила  ностальгия. Разочаровавшись в жизни на чужбине, она в преклонном возрасте  вернулись на родную землю, где и похоронена.
    Дочь Вероники и Николая так и живёт в России.
     О Веронике никто из земляков ничего не знает да и не горит желанием знать.
      Николая люди помнят как хорошего человека,  и особенно жалеют о нём его  одноклассники и вдалеке живущие родные. Жалеют, что не знали о его состоянии и не смогли поддержать в трудное время.
    В те дни его знакомые и даже друзья были в большом недоумении от его рокового поступка: «Зачем?..»
   Лишь немногие высказывали догадку: он так любил жену, что  не мог представить своей жизни без неё, но и уехать из России тоже не мог.