Шесть улиц Мано-Энко. Часть первая

       Другой вечер, другая жизнь...

       Два иногда больше, чем три.

       Застенчивые улицы Мано-Энко, не пересекающие друг друга...

       Большая и Малая сюиты друг друга приобнимают: вьются полукольцами, время от времени смыкаясь, превращаясь в площадь, в парк, в светлый пруд.

       Мысль, в её предпроявлении, содержит всего тебя.

       Яхта, уносящая в океан отчаяние, ещё первое, необъяснимое... Позже — второе: отказ доиграть партию, слишком проигранную, чтобы её доигрывать. Записка, — мучительно-вежливая, — "Дорогой Алехин..."
       ...Отчаяние (о, ты попался, серебряный марлин!), словно не корону у тебя отняли, а саму игру — твою... Похитили, вырвали из языка океана, подменили в ней тебя...
       Позже ты оправишься, — Рауль! Хосе! — но то, что игра не может быть всецело твоей, как была до сих пор, — примешь ли?..

       "Каждому следует знать, что игра — всеобща", — так не говорил Гераклит, но я сказал за него в одной из плеромид.

       Любое "я" — ничьё, или Божье, как и Бог — ничей, Он снова уведён Своим эхо в одно из бесконечно образующихся "я" (образующихся — из предыгры, из внезапной красоты, из смеха — ещё не звучавшего)...

       ...Мы — гости (дети) такого смеха, ведь и в нас — могучая улыбка.

       Есть званые. Есть избранные. Есть — ворующие Твоё эхо, царствующие в нём, как воры... Это я о себе, о ком же ещё? Ворую — и пытаюсь остаться каждый раз на новом троне, каким-то ещё кусочком красоты исполниться: вот и колешу по Малой сюите, воображая, что нашёл новый круг в Большой.

       Чаруют адреса. Как вам — "Малая сюита, Третий круг по-на восток, дом с платаном"? Можно даже не писать на конверте название города... Ещё и предлог "по-на" выдаёт горное, маноэнское понимание направлений.

       Я снова пишу стихи! Шлю их, как и плеромиды, в столицу, в "Счастье Иппокрены" — берут и то и другое (прежде мои стихи не доходили до этой стадии). В два месяца стал знаменитостью, мало того что маноэнцы считают меня достопримечательностью города (горы и города)...
       Мануэль Вегов, первый артист страны, прочитал по радио:

       И я — это я,
       И велосипед этот — мой,
       И солнце над головой — часть меня...
       Куда ехать?
       Детство рядом.

       Сказал: "В нашей Иппокрене есть и лулы, и курбары*, а бобр — один". Правда, и поругал пятистишие за кислострастие. Несильно, но поругал. Что он имел в виду? Слово-то какое-то кривое.


       Август 2024 г.


       –––––––––––
       * Лула, курбар  — наиболее ценная рыба наших рек. Прим. Эвпоида.