О жизни и смерти Лермонтова

Задира для одних, немногим – друг.
Талантлив! Хоть и не красив он был.
Расцвёл, нежданно вспыхнув вдруг,
В душе тая и вольнодумие и пыл.

Он рос, учась, болея, о любви мечтая,
Среди идей, событий, грёз, влечений,
Обдумав замысел, и в текст слова слагая,
По воле рока иль во власти настроений.

Кем мальчик стал, болея, поправляясь? –
Гусар, поэт, Давыдову подобный!
Подобно Пушкину он, вдохновляясь,
Писал, стих создавая бесподобный.

Как, коль кругом тщедушье серой дури,
В жизнь воплотить влечения души?
Тому, кто ищет в одиночку гроз и бури,
Покоя нет, коль рядом ни души.

В загулах, средь лихих друзей, в беспутье
И в круговерти пьяных, бурных кутежей,
Рождались злые вирши, в перепутье,
И строки, жгущие огнём сердца людей.

Не видел в обществе поэт своих подобий.
Немногие о нём лишь правду скажут.
Средь ханжества и ложных благородий
Не наградят за правду, но накажут.

Он неугодным стал. Таким найдут вину.
Опять интриги, снова ссылка на Кавказ,
Был Лермонтов отправлен на войну.
Ему пошло это на пользу, без прикрас!

И современники его читают, знают.
В боях отважен, мужествен он был.
И командиры его ценят, награждают.
Поэта рьян, неудержим горячий пыл.

И вот – жестокосердье власти вновь,
Двору России славу не впервой губить.
Всё гуще тучи, и опять прольётся кровь.
А Лермонтов всё продолжал шутить.

И над Мартыновым немало посмеялся,
Над обликом его, большим кинжалом.
И не жалел, дам насмешить старался,
Всё уязвлял его зло ироничным жалом.

Смеются все над шуткой, смех привычен.
Но, в этот раз Мартынов не смолчал.
В те времена был вызов так обычен.
Опять дуэль. И выстрел прозвучал.

Решив, что прикрываться не пристало,
Сражён пиит, в груди сквозная рана.
А при дворе довольных этому немало, –
Ещё один поэт ушёл из жизни рано.

И благозвучие его стихов не возвратить, –
В несбыточную даль от всех уплыли.
А мог бы он ещё премного сочинить.
Зачем вы, Миша, так конфликтны были?