Прежняя

Зачем я прожила всех этих собак неизвестно
Теперь даже объяснить по-человечески не получается, если честно
Какое-то мотыляние хвостиком и боеготовность
Вместо пространства и воспоминаний – одна безусловность
И в груди, и в горле…  столько чувства,
Что единой мною можно кормить искусство.

Предупредила ведь: познавание равно принятие.
Всё через тебя, милый: в отражениях ли, в распятиях.
Обман непростителен там лишь, где сам – обманщик,
Отсутствие достоверных деталей –
красивая смерть, мой мальчик.
Но не моя.

Ты ведь меня не спрашивал, что учащает мой пульс
До человечьего с черепашьего.

Ты ведь не видел моей радости искренней
От того, как графический код сменяется листьями,
Когда по небесному ободу ползут спутники,
А в микроморщинах скользят
Знакомые лучики.

НО!

Сейчас хороший момент, обозначив зависимостью,
Заштриховать любое лицо и со дна выселить.
Хороший момент начать питаться ясностью,
Засеивая тех, кто рядом с тобой, своей причастностью.

Это не быстро, ведь грим разъедает кожу,
Но я в тебя верю, и ты, безусловно, сможешь!

Можно не целясь
(между бровей бей, служивый)

Я буду тёплой краской твоей,
пока мы живы.

Память предаст, оставив привычно – чувство и точку.

Из которой снова взорвётся радость
и строчка в строчку протянутся тонкие нити корней невидимых,
Как только ты скажешь: «смотри в глаза»,
Когда бы ни свиделись.

Я вижу в этом железный повод меня вычеркнуть,
Потому что мою чувствительность невозможно вылечить,
Как не забить камнями на холм бредущего
И не отобрать любви у любовь дающего.

Прости мне моё жизнелюбие.
На грани нежного
Обнимаю тебя, мой Друг,
Всё та же. Прежняя