Плата

        Данный рассказ написан 2016 году. В 2019 слегка подкорректирован. Опубликован в сборнике «Космические Законы» - 2020 год. Публикую почти без изменений и совсем без комментариев. Аналогий и параллелей не провожу, но к размышлениям и выводам подвожу.



— Примите искренние поздравления, господин президент! — негромкий сипловатый голос послышался со стороны стены, на которой висел портрет первого президента молодой независимой республики во весь рост.
       От неожиданности человек, стоящий у окна с бокалом красного вина, встрепенулся. Рука дёрнулась, и бокал бесшумно упал на мягкий ковёр, на котором образовавшаяся лужица была мгновенно впитана пушистым ворсом. Не поднимая бокала, он повернул голову в направлении голоса. Слова благодарности, которые он собирался произнести, застыли на полуоткрытых губах. Никого, кроме портрета на стене, перед ним не было. Послышалось.
       Столько поздравлений за последнее время, что они разными интонациями и тембрами звучали даже ночью. Усталость давила колоссальная. Ещё не то может почудиться! Разве что голос? Сипловатый, даже с хрипотцой, и вместе с тем в нём чувствовалось добродушие. Если бы носитель этого голоса зашёл в дверь и произнёс те же слова, Президент ответил бы ему искренней благодарностью, и такой же искренней улыбкой, а не дежурной гримасой с растянутым ртом. Что-то завораживающее было в этом голосе. Если один раз его услышишь, то не забудешь никогда. И уж тем более, ни с кем не спутаешь.
       Президент поднял бокал, повертел в руке, разглядывая на дне остатки, потом резко опрокинул их в рот, и громко поставил бокал на стол.
      «Надо хорошенько выспаться», — здраво рассудил он, разглядывая через пуленепробиваемое стекло багровый закат солнца.
— У вас для этого ещё будет достаточно времени. Целый президентский срок. Возможно. Не исключено. Хотя лично я не уверен.
       Тот же голос, но с какими-то изменениями. Стало меньше хриплости и больше какой-то певучести, что ли. Добродушия, правда, уменьшилось.
       Президент опять, но уже без резких движений, повернулся к стене с портретом. Лицо с портрета саркастично-снисходительно улыбалось. Странно?! Ему всегда казалось, что улыбка, запечатленная художником, была лучезарной и доброй. И глаза теперь смотрели хитро и с издёвкой.
       Никак фотофокус? Меняя ракурс наблюдателя, меняется мимика, особенно взгляд, запечатленного лица. «Это всё усталость. Просто надо отдохнуть». И посмотрел на скучающий пузатый бокал на столе. «Чертовски не хватает времени. Эта предвыборная компания так изматывает. Да ещё в такой нервозной обстановке, когда со всех сторон на тебя давят. Проклятая суета отнимает столько времени и сил. А сил мне потребуется очень много, чтобы повернуть этот гибнущий мир с пути, ведущего в пропасть. Я должен это сделать! Кто, если не я?!»
       Президент величественной походкой сделал несколько шагов вправо и чётко, по-армейски, что для него было непривычно, повернулся на каблуках к противоположной картине стене, откуда на него смотрел мужчина среднего возраста и ниже среднего роста, с небольшим брюшком и с повёрнутой треуголкой на голове. Надменный, высокомерный взгляд ожил, и глаза заискрились смехом.
       Мужчина беззвучно хохотал, а в голове главы государства явственно слышались слова: «Ого, куда тебя понесло! Может, тебе ещё и точку опоры дать? Один в своё время меня просил уже об этом. Пришлось окунуть в ванну с холодной водой, чтобы остудил свой творческий пыл. Так этот пройдоха и там извлёк выгоду — открыл физический закон. А ты-то куда прёшь? Со свиным-то рылом, да в калашный ряд! Клоун! Ты сначала у себя наведи порядок! Правильный наведи порядок!»
       «Какой кошмар!» — Президент в ужасе закрыл глаза, а ладонями захлопнул уши. Прошло минуты две, в течение которых царила тишина, и он, немного успокоившись, превозмогая страх, решил, всё-таки, выяснить — там ли тот странный субъект. Медленно, будто за кем-то подсматривая, не желая выдать себя, сквозь пальцы, поднимал вдруг потяжелевшие веки. «Что же это было?» А было это зеркальное отражение самого президента во весь рост. Рост был средний, телосложение тоже среднее, одетое в тёмный костюм без галстука и светлую рубашку. И без всяких треуголок на голове.
       «Какой кошмар, — синхронно повторили они оба понравившуюся фразу. — К слуховым галлюцинациям добавились ещё и видения. И зеркальное отражение для убедительности показало язык. «Ну, вот, опять. Только вступил в должность и сразу же сошёл с ума». Кто-то возразил: «Было бы с чего сходить! Чтобы сойти с ума, прежде всего, этот ум надо иметь».
       Президента прошиб озноб и проступили капельки холодного пота на сильно испуганном круглом лице. Мысль-резюме пришла ему на ум, которого, как утверждал невидимый оппонент, у него не было. «Из президентского дворца в сумасшедший дом. Блестящая карьера скоропостижно завершилась. Президент — шизофреник!» Вмешался оппонент с утешением: «Эка невидаль! Не ты первый, не ты последний. И ещё — между сумасшествием и гениальностью очень тонкая грань. Точнее, наоборот. Много я их перевидел на своём веку». Последовала минутная пауза, после которой добавил: «Правда, не в твоём случае. У тебя эта грань — танковая броня!»
       Грубый смех прокатился волной в голове, чем вызвал головокружение с лёгким приступом тошноты. Подобное чувство президент испытал после оглашения выборов. Но то было приятное ощущение, несмотря на тошнотворную неприязнь к стадному электорату, от успеха, а теперь оно вызвало приступ тошноты с привкусом горечи. На ослабевших ногах он поплёлся к столу, где была установлена кнопка вызова охраны.
       Язвительный голос опередил его действия: «Попросишь, чтобы вызвали карету скорой помощи? Или потребуешь обыскать помещение? Ни то, ни другое не даст никаких результатов. Сядь в своё удобное кресло и успокойся. Не хватало ещё апоплексического удара на твою и так далеко не крепкую голову. Уж после этого, поверь мне, мы просто вынуждены будем отправить тебя туда, куда обычно попадают шизофреники, кретины и неугодные власти личности. Во все времена и при любом политическом строе. Правда, существуют варианты. Например, уничтожить физически. Ещё ранее — ссылали в монастырь. Но это уже слишком. Я отменил эту крайнюю меру».
       Президент тяжело упал в мягкое кресло и глухо застонал. Но мысленно, всё же, спросил: «Почему же именно она крайняя?» Ответ последовал незамедлительно: «Потому что, дорогой мой, именно там человеку предоставлялась возможность переосмысления и покаяния. Мне, говоря вашим языком, это не выгодно».
       От усталости и психологического перенапряжения глаза Президента машинально закрылись. Но мозг, какой бы он ни был, продолжал функционировать. Кое-как, с трудом, но выводы старался делать, пусть и не утешительные. «Нет никаких сомнений — я схожу с ума».
      Голос этот диагноз опроверг в уже несколько оскорбительной форме: «Ты опять за старое! Я же буквально минуту назад объяснял тебе всю невозможность подобного действия». После чего голос произнёс слово, не принятое к употреблению в приличном обществе, но в народе пользующееся большой популярностью.
      Президент интуитивно осознал, что его второй раз за вечер обозвали дураком, хотя таковым он себя не считал, да, пожалуй, таковым он и не был, и ещё кем-то. Ему на это, почему-то, вдруг стало совершенно наплевать. Рано или поздно, всё это должно было закончиться. Чем? Ему и на это тоже было наплевать. Комик-философ?! Затем голос приказал:
— Хватит истерик! Возьми себя в руки, как принято у вас говорить в подобных случаях, и слушай. Ты думаешь, что это ты со своими покровителями победили на выборах? Что это вот ты такой молодец, герой и спаситель отечества? В этом случае ты неоправданно высокого мнения о своей более чем скромной персоне. Это я победил на выборах! А такие как ты, как, впрочем, и твои протеже, у меня вот где!
       Президент на всякий случай повертел головой, в надежде узнать — у кого и где, такие как он. Голос тоже понял глупость создавшегося положения. «Ах, да. Ну, ладно. Так вот, это я победил на выборах, потому что мне так захотелось, а так как у меня дел невпроворот, то тебя назначаю своим наместником в этой стране. Это очень почётная обязанность, которую надо вначале заслужить, а потом оправдать. Ты ещё не сделал ни того, ни другого. Я дарю тебе шанс!»
       Воцарилась тишина. Президент пытался осмыслить немыслимое, но мысли путались, цеплялись одна за другую, перескакивали, сбивая друг дружку. Видя бесполезность этого занятия, он не придумал ничего лучшего, как опять потянуться к бутылке с вином.
— Ты алкоголик?
       Новоиспечённый глава государства дёрнулся словно школьник, застигнутый врасплох при списывании экзамена.
— Я д-думал вы ушли? — его голос дребезжал как стекло, не плотно вставленное в оконную раму, при сильных порывах ветра.
— Куда?
       Президент опешил окончательно, но решил, что молчание будет выглядеть неучтиво.
— Вы же сами говорили, что у вас дел невпроворот, — слова давались с трудом, будто говорил на иностранном языке. — Вот я и подумал, что вы… — Самопроизвольно включился тормоз. Он не знал, чем закончить фразу. Нужен был глагол, но какой? Ушли? Улетели? Исчезли? Улетучились? Испарились? Сгинули?
— Последний вариант в моём случае самый неподходящий. Потому что — неосуществимый!
       Догадка, словно бритва, резанула мозг Президента: «Он читает мои мысли!»
— Ты точно дурак! За всё это время я вслух не проронил и слова, так как не имею голосовых связок, к твоему сведению. Да и ты не всегда удостаивал меня своей речью. Ну и как, по-твоему, мы беседовали?
— Я не знаю.
       Президент перестал соображать вовсе. Если раньше он ещё пытался обрывки мыслей связать логическим узлом, то вскоре плюнул (видимо, очень любил это занятие) на эту затею, осознав всю бесполезность усилий.
— Я знаю, что ты не знаешь, — голос уже звучал баритоном. — Да это и ни к чему. Твоя обязанность, как прокуратора, тьфу, как президента, заключается в точном выполнении инструкций и указаний.
— Каких? — спросил он, слушая вполуха, а краешком глаза поглядывал на тусклые блики заходящего солнца, отображаемые бутылкой красного вина.
— Я вижу, что ты, всё-таки, алкоголик?! Нет? Просто нервы? Хорошо, поверю на слово. А знаешь, почему я сделал тебя президентом? «Почему?» — мысленно спросил президент. — Это наглядный пример. Для дураков — в силе демократии, когда даже клоун, а в скором времени, возможно, и кухарка, может прийти к власти. — «А для умных?» — шёпотом спросил президент. — А для умных, — ответил голос, — это наглядный пример моего могущества. Только я здесь власть и только с моего позволения вершатся все мало-мальски значимые дела на этой планете. Правда, на отдельно взятых участках. И твой государственный участок в моей компетентности. Я главный куратор. Поэтому, ты обязан быть бесконечно мне благодарен, что я выбрал тебя. Ты войдёшь в историю на века! Ты стал первым клоуном, ставшим Президентом страны! Но это тебе не кино! А если и кино, то самый главный режиссёр здесь — я! А ты всего лишь рядовой актёр, которого в любой момент я могу заменить. Ну да ладно, в сторону детскую сентиментальность. Ближе к делу. Ну, выпей, выпей! Может, начнёшь немножко соображать. Давай окончательно проясним ситуацию. Когда ты заключал соглашение со своими благодетелями, то, естественно, понимал, что их придётся выполнять?! — Президент согласно кивнул головой, наливая полный бокал вина. — Вот и прекрасно! А для общего и полного контроля над тобой и страной я назначаю своего, так сказать, человека.
       После последнего слова голос опять расхохотался. Но уже как-то кокетливо и глупо, будто девчонка после неприличного анекдота.
— Да, но как же мои обязательства перед ними? — Президент махнул головой куда-то в сторону юга, плохо ориентируясь из кабинета о сторонах света, хотя целый вечер наблюдал закат. А может и вино ударило в голову. — Они в любой момент могут взять меня за горло?!
— Правильно понимаешь ситуацию. При неудовлетворительном поведении будут приняты с их стороны санкции. Они, вообще, страшные любители принятия всевозможных санкций. Какая-та патологическая болезнь! Но я к этому не имею никакого отношения. — Голос помолчал, видимо, думая о санкциях. — Да, так вот, на этот счёт можешь не беспокоиться. Они также под моим контролем, и без моего ведома не придавят даже вошь. — И хотя никого вокруг не было, президент, почему -то, почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. — Но помнить должен всегда, что при малейшем твоём капризе из богача можешь стать нищим. И кому ты будешь нужен? Кроме массы желающих набить тебе морду?! А может, и того похуже?!
       Президент заёрзал в кресле:
— А кто этот… человек? И как он сюда пройдёт без специального пропуска?
На этот раз голос смеяться не стал, хотя ожидать этого было вполне вероятно:
— Ему не нужен пропуск. Как, впрочем, и любые другие документы. Это ты сам, если захочешь, придумаешь для него должность. Он будет твоим «серым кардиналом», — невидимым, но всевидящим. Вот его ты и будешь слушать. Всегда и во всём. Он знает, что делать.
       Глазки Президента подозрительно забегали, а руки беспокойно вертели бокал:
— И в самый ответственный момент предаст и бросит!
— Я вижу, вино придало тебе храбрости. Ты можешь вспомнить всех преданных тобою? Вряд ли. Могу успокоить — не всегда и не всех. Всё зависит от политической конъюнктуры в текущий исторический момент. Я не собираюсь рисовать тебе радужные перспективы и пускать пыль в глаза. Это ни к чему. Ты, всё равно, в моих руках. Просто делай, что велят, и будешь как сыр в масле.
Но президенту хотелось чего-то более конкретного. Животная тревога о своём будущем холодком блуждала по всех внутренностях, вызывая необъяснимый страх.
— А вдруг что-то пойдёт не так? Мало ли что? Тьфу, тьфу, тьфу. — Он суеверно постучал костяшками пальцев по столу, придавая создавшейся ситуации несколько глуповатый оттенок. — Так сказать, запасной вариант. Я хотел бы, располагая валютными счетами в разных странах, иметь безоговорочную возможность, вне зависимости от потенциальных обстоятельств, надеяться на тихое, безоблачное место под солнцем?
— Ишь ты, как от выпитого вина стал заковыристо выражаться. Или от страха за свою никчемную жизнь? Деньги что — бумага! Сегодня есть, а завтра — раз, и нету! Ты же прекрасно знаешь этих акул капитализма?! Капризный, сумасбродный народ! Сам же, в некотором роде, акулёнок! Точнее, скоро им станешь. Мне ли тебе рассказывать?
       Голос издевался. Президент задрожал, и сильные спазмы сдавили желудок, выталкивая выпитое вино. Пауза затягивалась. Наконец, не желая дольше мучить свою жертву, голос пообещал:
— Тихое — не знаю, но тёпленькое местечко я тебе гарантирую. Я бы даже сказал — жаркое!
      Но у политиков недоверчивость в крови. Они прекрасно знают человеческую природу из внутреннего естества. Главный человек страны натянуто улыбнулся, но, превозмогая страх, решил этот вопрос выяснить окончательно.
— Где-нибудь в тропиках, где всегда светит солнце?
     На этот раз голос не выдержал, и смех приобрёл тональность баса, которым он напоследок крикнул.
— В аду, где всегда горит огонь!
      И в это время дверь кабинета тихонько отворилась, а Президент, украдкой усмехнувшись, подумал: «А, плевать! Что будет, то будет. Главное, я — ПРЕЗИДЕНТ! Я уже в истории!