Из бургундской поэзии

Перевод с французского

Рис. Гл. Сильвестровой, 1999

PHILIPPE DE VITRY – ФИЛИПП ДЁ ВИТРИ (1291–1361)               

СКАЗ О ФРАНКЕ ГОНТЬЕ

В тени дубров, под сению сплетенной,
Журчаща близ ручья, где ключ студен,
Я хижину узрел в листве зеленой, –
Гонтье там ел и госпожа Элен:
Сыр свежий, масло, сливки и творог,
Орехи, груши, яблоки, погуще
На серый хлеб крошили лук, чеснок,
Их посолив, дабы пилось полутче.

Из кубка пьют, любовный ток вкушать
Не преставая в птичьих голосах,
Дабы потом друг дружку целовать
И в нос, и в рот – нежнейший и в усах.
Природы справлен пир; Гонтье, топор
Взяв на плечо, пошел рубить лесину;
Элен к ручью спешит стирать убор,
Что облекает и живот, и спину.

Слыхал я, как Гонтье, что древо сек,
Слал Господу хвалы за жизнь в покое:
«Что суть колонны мраморны, – он рек, –
Не знаю; ни роскошества, никое
Убранство не прельстят меня; наград
Я боле не ищу; и ни измена
В личине миловидности, ни яд
На злате не страшны. Не гну колена

Я пред тираном; бич не гонит вон
От врат богатства; не ищу я доли
В тщете и алчности. Блаженный сон
Вкушаю, радостно трудясь на воле.
Любя друг друга, жизнь толь хороша,
И не страшимся мы свой век скончати».
Скажу я: «Двор не стоит ни гроша,
Но Франк Гонтье – се адамант во злате».

EUSTACHE DESCHAMPS – ЭСТАШ ДЕШАН  (1345–1404)               

БАЛЛАДЫ

31

О времена соблазнов, горьких слёз,
Век зависти, бессилья и томленья,
О времена тоски, ушедших грёз,
Век, чьим недугам нету исцеленья.
О времена конца, ожесточенья,
Век, в коем страх и зависть мы познали,
О времена к бесчестному влеченья,
Век нашу жизнь снедающей печали.

О времена гордыни, что принёс
Век жалкого духовного затменья,
О времена обманов и угроз,
Век ярости, разбоя, заточенья;
О времена тягчайшего сомненья,
Век, горше коего николиже не знали,
О времена бесстыдства, преступленья,
Век нашу жизнь снедающей печали.

О времена, где жить нам довелось,
Век мерзости, проклятия и тленья,
О времена, где всё и вкривь и вкось,
Век, в коем нет ни правды, ни прозренья,
О времена и лести, и презренья,
Век, в коем гнусно пакостили, лгали,
О времена иссякшего терпенья,
Век нашу жизнь снедающей печали.

32

Пять в житиях угодников святых
Господь отметил да угодниц пять;
По благости, в скончанье жизни их,
Он дал им в наши горести вникать;
И нам всем сердцем должно почитать
Георгия с Дионисием, с давних пор
Приходят бедам нашим пособлять
Эгидий, Власий тож и Христофор.

Катрин учёных докторов и злых
Тиранов возмогла одолевать,
А Маргарита помыслов своих
Невинностью – дракона поборать.
Радела Марфа Бога привечать
И змея Тарасконского в упор
Сразила. Будут нам равно сиять
Жорж, Власий, Жиль, Дени и Христофор.

Кристина изваяния богов
Дурных не убоялась отвергать,
И у Варвары выбор был таков.
Дени горазд был веру укреплять,
Кристоф – Христа на рамена поднять,
А Жиль отвёл от Карла приговор.
Блажен, кому не престают внимать
Жорж, Власий, Жиль, Дени и Христофор.

Послание

О государь, к ним буду я взывать
Всечасно. Сей благословенный хор,
Святые, коих буду прославлять, –
Жорж, Власий, Жиль, Дени и Христофор.
________________________
Катрин – св. Екатерина, (Сен-)Жорж – св. Георгий, (Сен-)Жиль – св. Эгидий, (Сен-)Дени – св. Дионисий

61

Мест, кои нас чаруют и манят,
Поистине я глазом не окину,
Но сколь бы ни был неохватен ряд,
Одно из них назвать я не премину:
И замок, и простёртую равнину,
Венсенский лес её пределом стал;
Сам Карл сие нам место указал
(Дай Бог ему жизнь радостну и длинну!),
Дофин же Вьеннский, сын его, назвал
Красою замок и сию долину.

Поистине там всё ласкает взгляд,
Там дивну песню слышишь соловьину;
У замка Марна вьётся, шелестят
Деревья щедры, и куда ни кину
Свой взор, я вижу пёструю куртину,
Траву, где кролик резвый пробегал,
Где лань промчалась, птичий хор звучал.
Весною нежной подсказал дофину
Прелестный май, что красками блистал,
Красой наречь сей замок и долину.

Там пастбище увидишь, райский сад,
Луга, родник, тенистую лощину,
Иль ниву тучную, иль виноград,
Или реки блеснувшую стремнину,
Иль мельницы вертящейся домину;
Донжон надёжною защитой встал,
Над ним точёный высится фиал,
Венчая достославную картину,
О ней же благородный принц сказал,
Красой назвав и замок, и долину.

815 

Коль болестью покой отнят
И одиночество желанно,
Ты в замке Фим пребудешь рад
Отдохновенью несказанно,
Чуть крики галки, сойки, врана
Тебя понудят пробудиться;
Такое сроду не приснится –
Многоголосый хор пичуг:
Сов, сплюшек, воробьёв, писчух.
Звучанья странные вокруг
Нимало не ласкают слух
Того, кого сразил недуг.

Сперва вороны возвестят
Дня наступление: так рано,
Как могут, ведь они кричат
Шумливо, резко, неустанно;
Уж лучше грохот барабана,
Чем этака докучна птица.
Там – стадо крав, телят влачится,
Мычаньем омрачая дух.
И мнится, мозг и пуст, и сух;
Звон колокола полнит луг,
И разум словно бы потух
У тех, кого сразил недуг.

Когда же солнце на закат
Склонится, начинают рьяно
Неистовствовать все подряд;
Неясыть, филин беспрестанно
Кричат и ухают гортанно,
Как будто смерть к тебе стремится, –
Сего нельзя не устрашиться.
И в довершение докук
Там блохи замыкают круг.
Как видно, очутившись вдруг
В сём замке, не избегнуть мук
Тому, кого сразил недуг.

Послание

О государь, не будь же глух
К тому, о чём поведал вслух
Эсташ, не пощадя досуг,
Дабы избавить от прорух
И всяких прочих заварух
Того, кого сразил недуг.

1017

Не след творить богов златых,
Деревянных, бронзовых, сребряных:
Кумиров делают из них,
Руками нашими созданных,
Язычниками лишь избранных;
Фальшивых идолов творя
И в том себя не укоря,
Они спешат повиноваться
Уловкам дьявольским зазря:
Не след подобьям поклоняться.

Ведь, соблазнясь обличьем их,
В изображениях коварных
В покровах ярких и драгих
Зрит маловер богов желанных,
Небесной славою венчанных;
В безумьи, рвением горя,
Он служит, сердце отворя,
Личинам, в храмах что теснятся.
То – дурно: кратко говоря,
Не след подобьям поклоняться.

Сполна хватает нам двоих:
Христа, Марии лучезарных.
Не нужно никаких других,
Порой причудливых и странных.
В иных мечтаниях пространных,
На слово Божье несмотря,
Собравшихся близ алтаря
Прельщают к Богу устремляться
Обличья, красками пестря.
Не след подобьям поклоняться.

Послание

О государь, в сердцах своих
К едину Богу всякий миг
Всеместно будем обращаться, –
Магнитных, каменных, иных
Не надобно, нет проку в них:
Не след подобьям поклоняться.

ALAIN CHARTIER – АЛЕН ШАРТЬЕ (ок. 1392 – ок. 1430)               

КНИГА О ЧЕТЫРЕХ ДАМАХ (фрагмент)

Pour oublier melencolie,
Et pour faire chiere plus lie,
Ung doulx matin aux champs issy,
Au premier jour qu’amours ralie
Les cueurs en la saison jolie...
…………………………………….
Tout autour oiseaulx voletoient,
Et si tres-doulcement chantoient,
Qu’il n’est cueur qui n’en fust joyeulx.
Et en chantant en l’air montoient,
Et puis l’un l’autre surmontoient
A l’estrivee a qui mieulx mieulx.
Le temps n’estoit mie nueux,
De bleu estoient vestuz les cieux,
Et le beau soleil cler luisoit.
…………………………………..
Les arbres regarday flourir,
Et lievres et connins courir.
Du printemps tout s’esjouyssoit.
La sembloit amour seignourir.
Nul n’y peult vieillir ne mourir,
Ce me semble, tant qu’il y soit.
Des erbes ung flair doulx issoit,
Que l’air sery adoulcissoit,
Et en bruiant par la valee
Ung petit ruisselet passoit,
Qui les pays amoitissoit,
Dont l’eaue n’estoit pas salee.

La buvoient les oysillons,
Apres ce que des grisillons,
Des mouschettes et papillons
Ilz avoient pris leur pasture.
Lasniers, aoutours, esmerillons
Vy, et mouches aux aguillons,
Qui de beau miel paveillons
Firent aux arbres par mesure.
De l’autre part fut la closture
D’ung pre gracieux, ou nature
Sema les fleurs sur la verdure,
Blanches, jaunes, rouges et perses.
D’arbres flouriz fut la ceinture,
Aussi blancs que se neige pure
Les couvroit, ce sembloit paincture,
Tant y eut de couleurs diverses.

Тщась меланхолию избыть,
Я вышел плоть возвеселить
По утру сладостну в поля,
Когда весной любовна прыть
Стремит сердца соединить…
……………………………………
Хор пташек трепетно порхал
И пеньем долы оглашал,
Восторгом сердце наполняя.
То в воздух певчий рой взмывал,
Взвиваясь ввысь, то опадал,
И птичья рассыпалась стая.
Простерлись над землей, блистая
Лазурью, небеса без края,
И ясный солнца лик сиял.
……………………………………
Я видел, древа сень цветуща
Манила кролика бегуща.
Веселье вешний мир впивал.
Любовь здесь, мнилось, токмо суща,
Не старость или смерть гнетуща,
Для тех, в полях кто пребывал.
И воздух толь благоухал
Трав ароматом, и журчал
Ручей, что в мураве зелёной
Струй сребристой пробегал
И дольний край сей орошал
Своею влагой несолёной.

Пичуг лесных поил поток,
Чуть мушки всяки, и сверчок,
И легкокрылый мотылек
Им в клювы скоры попадали.
Там кречет, пустельга, чеглок
Носились; мухи, что в цветок
Вонзали острый хоботок,
В медовый свой шатёр влетали.
А там, где расстилались дали,
В лугах, я зрел, произрастали
Цветы, что зелень озаряли
Красой лиловой, алой, белой.
Поляны – рощи обрамляли,
Что, как в снегу, в цвету стояли
И прелесть естества являли,
Рукой начертаны умелой.