Фридер и Катерлизхен

(Переложение в стихи)

I ОБЕД ДЛЯ ФРИДЕРА

Жили-были однажды супруги:
Фридер – муж, Катерлизхен – жена.
И сказал как-то муж на досуге:
«Я уеду, ты будешь одна.
А, когда я обратно приеду,
Приготовь мне жаркое к обеду,
Чтоб наесться я жареным мог
Да попробовать пива глоток».

«Хорошо, отправляйся в дорогу», —
Катерлизхен сказала в ответ.
Тот ушел, и она понемногу
Стала мужу готовить обед.
И взяла Катерлизхен колбаску,
Подмешала домашнего маслу
И, довольная этим вполне,
Стала жарить ее на огне.

Но, когда колбаса зашкворчала,
Катерлизхен решила: «А что?
Может, в погреб спуститься сначала?
Там и пиво налью заодно!»
И, поскольку была неленива,
Побежала налить она пива:
Только кружку схватила с собой
И отправилась в погреб сырой.

Наливая же пиво, однако,
Катерлизхен смекнула, видать:
«Вот я глупая! Там же собака! —
Я забыла ее привязать.
Украдет колбасы-то на милость!
Ох и вовремя я спохватилась!»
И опять Катерлизхен бегом
Поспешила из погреба в дом.

А собака, меж тем, убегала
По двору с колбасою в зубах,
И пришлось Катерлизхен немало
Погоняться за ней впопыхах.
Только вскоре собака по полю
Убежала с колбаской на волю.
«Ну, ушло и ушло! Не беда!» —
Катерлизхен сказала тогда.

А тем временем свежее пиво
Переполнило кружки края
И на пол пролилось торопливо
До поры, как иссякла струя.
«Ах, и что бы придумать мне с этим,
Чтобы Фридер беды не заметил?» —
Увидав неприятный потоп,
Катерлизхен наморщила лоб.

И внезапно ее осенило,
Что у них оставалась мука,
И стянула она, что есть силы,
Тяжеленный мешок с чердака.
И решила, что высыпет на пол
В тех местах, где бочонок накапал,
Чтобы с помощью слоя муки
Стало сухо, беде вопреки.

Но случайно попала по кружке,
На нее опрокинув мешок:
«Вот уж, правда, с одной заварушки
Что ни делай — всё вкривь или вбок».
И, хоть пива совсем не осталось,
Катерлизхен, не чувствуя жалость,
Разбросала по полу муку:
«Ах, как чисто теперь, не могу!»

А к полудню и Фридер с работы
Воротился усталый домой:
«Ну, жена, приготовила что-то?
Я голодный, как волк молодой!»
«Ах, мой Фридер, здесь было такое! —
Катерлизхен сказала, — Не скрою:
Я готовила славный обед,
Но прошла через множество бед.

Колбасу я пожарить хотела,
Но за пивом спустилась сперва,
А собака колбаску и съела,
И, конечно, была такова;
Я гналась за собакой по кочкам —
Да все пиво и вышло из бочки;
И, хоть кружку я сбила мешком,
Я мукой всё покрыла потом.

Ты не бойся, теперь там порядок!
Только жареной нет колбасы,
И от пива один лишь осадок».
«Ну, могло быть и хуже в разы! —
Хмурый Фридер отметил со вздохом, —
Но ты сделала всё очень плохо!
Ты должна была сделать не так,
А устроила всюду бардак.

Как могла ты оставить готовку
И собаке отдать колбасу?
А все пиво разлить так неловко?
А рассыпать по полу муку?»
И, вздохнув, Катерлизхен сказала:
«Ах, мой Фридер! Но я ведь не знала!
Ты бы раньше сказал мне о том —
Я бы всё исполняла с умом!»

II ГОРШОК ЗОЛОТА

После случая с этим обедом
Призадумался Фридер всерьёз:
«Если так и продолжится следом,
Что-то думать придётся, небось».
И с тех пор, как об этом подумал,
Накопил он хорошую сумму,
И тогда уж все талеры взял
Да на золото их обменял.

И жене объясняет задачу:
«Эти желтые штучки в горшке
Я в хлеву нашем стареньком спрячу –
Закопаю под ясли в песке.
Ты смотри — ни за что их не трогай,
А не то накажу тебя строго!»
«Хорошо, ни одну не возьму», –
Катерлизхен сказала ему.

Но случилось однажды такое:
Катерлизхен сидела одна,
И торговцы — а их было двое —
Постучали к ней в рамку окна.
И спросили тогда ее дружно:
«Эй, горшков или мисок не нужно?
Если что, мы тебе продадим».
И пошла она из дому к ним.

И сказала: «Такое, мол, дело,
У меня ведь и денег-то нет,
Но купить я бы все же хотела
Хоть какой-то гончарный предмет.
Не нужны ли вам жёлтые штучки?
У меня здесь закопаны кучки».
И добавила им: «Если да,
Я бы вам отдала их тогда».

И один из торговцев ответил:
«Да пожалуй, они подойдут.
Покажи только штучки нам эти».
А она отвечает им тут:
«Вы поройтесь в хлеву у корыта, —
Там под яслями все и зарыто.
Но идите туда без меня:
Мне касаться тех штучек нельзя!»

И торговцы в хлеву раскопали
Полный золота старый горшок.
И скорей, не вдаваясь в детали,
Побежали вдвоем наутек.
А посуду, горшочки да миски
Все оставили у Катерлизхен,
Посчитав, что они не нужны,
Раз торговцы теперь не бедны.

Катерлизхен же вскоре признала,
Что горшки будут впрок все равно.
Только дома их было немало,
И тогда она выбила дно
И развесила их без разбору
Возле домика вдоль по забору
И сказала: «Вот это дела!
Как красиво я все убрала!»

Воротился и Фридерхен вскоре,
Да спросил, посмотрев на горшки:
«Это что за горшки на заборе?
Что случилось?» «Ты что, пустяки! —
Катерлизхен ему отвечала, —
Тут торговцы явились сначала,
И они мне продали их все
За штуковинки желтые те.

Только штук я не трогала, честно:
Те их сами копали — одни.
А горшочки? Не правда, чудесно?
Красота да и только, взгляни!»
Только Фридер сказал ей с досады:
«Ах, зачем было делать так надо!
Я ведь золото там закопал:
В нем и был наш с тобой капитал!»

«Ах, да я ведь об этом не знала!
Ты бы раньше сказал мне о том, —
Катерлизхен смущённо сказала, —
Я б тогда не пускала их в дом!»
И, подумав, добавила смело:
«Может, мы их догнать бы сумели?
Побежали за ними! Готов?
И отнимем своё у воров!»

III ГОЛОВКИ СЫРА

«Ну, давай, — отвечает ей Фридер, —
Только будет далеким наш путь.
Ты возьми-ка нам хлеба и сыра,
Чтоб потом подкрепиться чуть-чуть».
И взяла Катерлизхен в дорогу
Деревенского хлеба немного
И домашнего сыра запас,
Да отрезала масла на глаз.

Только вскоре во время погони
Катерлизхен устала идти,
А у Фридера шаг был проворней —
И осталась она позади.
И сказала себе: «Ну, и ладно!
Как пойдем по тропинке обратно,
Мне же меньше придется шагать,
Так что можно немного отстать».

И взошла Катерлизхен на гору,
А дорога там в рытвинах вся.
«Ах, — сказала она, — как нескоро
Восстановится эта земля!»
И так жалко ей стало ужасно,
Что, придумав, взяла она масло
И намазала им колеи,
Чтоб телеги не мяли земли.

А тем временем сыр Катерлизхен
Покатился из сумки с горы:
Знать, нагнулась она слишком низко
И забыла совсем про сыры.
Но сказала, заметив пропажу:
«Ну, дороги я маслом домажу,
Но за сыром спускаться мне лень:
Я и так поднималась весь день».

И решила: «Уж лучше второму
Побежать и его привести».
И пустила головку по склону
Из оставшихся в сумке пяти.
Но сыры не вернулись в итоге.
«Может, третий им нужен в дороге:
Не хотят возвращаться одни?» —
И еще один бросила к ним.

Но сыры возвращаться не стали.
«Может, третий найти их не смог?
Пусть четвертый узнает детали
И вернет потерявшихся в срок», —
Катерлизхен сказала толково
И еще один бросила снова.
Только снизу опять тишина —
И тогда разозлилась она.

И еще две головки последних
Запустила сердито с горы.
Постояла, прождав их — но тщетно!
Не вернулись они до поры.
Катерлизхен вскипела от злобы
И прикрикнула им: «Ну, еще бы!
Ох, за смертью бы вас посылать!
Заупрямились, видно опять».

И добавила: «Вы полагали,
Что я ждать вас тут буду, небось?
Ну, расстрою вас, это едва ли!
Уж догоните сами, авось.
Да и ноги у вас помоложе!
У меня дел достаточно тоже!»
И пошла Катерлизхен вперед,
А ее уж и Фридер там ждет.

IV ДОМОЙ И ОБРАТНО

«Не пора ли, — сказал он поспешно, —
Нам устроить с тобой перекус?
Ну-ка, дай мне запасы». «Конечно, —
Отвечала она, — поделюсь».
И из сумочки хлеба достала.
Ну, а муж говорит: «Это мало.
Я ведь с маслом хотел бутерброд.
Да и сыра кусочек бы в рот.

Где же масло и сыр, Катерлизхен?»
«Я намазала маслом тропу,
А сыры — так они уже близко, —
Отвечала супруга ему, —
Как один укатился по склону,
Я другие пустила в погоню.
Так что скоро они прибегут,
Ну, а мы подождем с тобой тут».

«Ах, ты сделала это напрасно! —
Отвечал ей на это супруг, —
Для чего ты намазала маслом
Все дорожные ямы вокруг?
И зачем ты хорошего сыра
Друг за другом спустила с обрыва?
Что же есть нам теперь на обед?
Ничего, кроме хлеба, и нет!»

«Ах, да я ведь об этом не знала!
Ты бы раньше сказал мне о том, —
Катерлизхен ему отвечала.
«Заперла ли ты, кстати, наш дом?» —
Перебил ее Фридер. «Ах, боже!
Ты б сказал и об этом мне тоже!»
Катерлизхен опять завела, —
Не закрыла, но я не со зла».

«Так ступай же, запри наши двери,
Заодно принеси нам еду, —
Отвечал ей супруг, — Да скорее!
Ну, а я тебя здесь подожду».
И пошла Катерлизхен обратно
Да сказала себе: «Вероятно,
Сыр и масло не любит мой муж,
Принесу-ка я уксус и груш».

Налила она уксуса кружку,
Как вернулась до дома пешком,
И сложила сушеные груши,
Да на улицу вышла с мешком.
И, решив воспрепятствовать взлому,
Чтоб никто не открыл двери дома,
Заперла она верхнюю дверь,
Ну, а нижнюю сбила с петель.

И взвалила на плечи скорее:
«Если дверь унесу я с собой,
То никто уж тогда не сумеет
Через двери пройти к нам домой».
И пришла она медленно к мужу
И сказала: «Вот уксус и груши.
Не волнуйся о нашей двери:
Я взяла и ее — посмотри.

Так что дом охранять от бандитов
Ты отсюда сумеешь теперь».
Но спросил ее Фридер сердито:
«Да зачем ты сняла с него дверь?!
В дом пробраться теперь может всякий,
Только времени нету, однако.
Раз уж дверь ты сюда принесла,
То неси ее дальше сама».

«Хорошо, — отвечала супруга, —
Эту дверь понесу я, но ах!
Будет слишком, признаюсь, мне туго,
Коль и уксус, и груши в руках.
Я на дверь их повешу, пожалуй:
Для нее это вес очень малый,
Так что дверь-то и тащит их пусть,
Чтоб полегче мне было чуть-чуть».

И, надев их на ручку от двери,
Катерлизхен пошла веселей:
Так уж легче по крайней-то мере,
Вероятно, подумалось ей.
И пошли они дальше по лесу,
Только ночь опустила завесу:
И темно уже стало кругом,
А луна залилась серебром.

V НОЧЬ НА ДЕРЕВЕ

И на дерево влезли супруги,
Чтобы там ночевать на суку.
Только сели — как слышатся звуки!
Тут и Фридер уже начеку.
И так странно, удачно совпало,
Что пришли к ним ни много ни мало —
Те плуты, что украли горшок,
С золотыми уйдя под шумок.

И под этим же деревом сели,
Да один предложил: «А сейчас
Мы и золото наше разделим.
Ну-ка, сколько его там у нас?»
И, достав из горшочка монеты,
Принялись они выяснить это,
Не заметив совсем, что они
Притаились в лесу не одни.

И, оставив сидеть Катерлизхен,
Хитрый Фридер под светом луны
Аккуратно на землю спустился
По стволу, но с другой стороны.
И прошелся тихонько повсюду,
Взял камней необъятную груду
И — на дерево мигом опять,
Чтобы ими плутов закидать.

И, усевшись на самой верхушке,
Кинул камни один за другим.
Но, желая попасть по макушкам,
Так ни разу не бросил по ним.
И один из торговцев заметил:
«Видно, солнце уж скоро засветит:
Вон как шишки от ветра летят —
Глянь-ка, сколько упало подряд!»

Катерлизхен же, все это время
Двери дома держа на себе,
Вдруг решила, что главное бремя –
Это, видимо, груши в мешке.
И сказала отчаянно мужу:
«Ах, я сброшу сушеные груши:
Слишком мне их держать тяжело —
Даже тело уже затекло».

«Ах, не надо, — ей Фридер ответил, –
Не бросай их! Подумай, жена.
Или воры нас могут заметить!»
«Не могу! – отвечала она, –
Слишком давят мне груши на спину!
Я, пожалуй, их всё-таки скину!»
«Ну, и скидывай к черту! Давай!» —
Разозлился супруг через край.

И посыпались груши, как камни.
«Это, видимо, птичий помет,» —
Отвечает тут вор, как ни странно.
Ну, а дверь все по-прежнему жмет.
«Ах, и уксус бы вылить из кружки, –
Катерлизхен взмолилась натужней.
И добавила: «Ох, на спине
Он уж больно мешается мне».

«Ах, прошу тебя, нет, Катерлизхен! –
Обреченно ей высказал муж, —
Ты подвергнешь нас новому риску:
Ты и так не оставила груш».
«Милый Фридерхен, очень уж тяжко», —
Отвечала прискорбно бедняжка.
«Ну, и лей этот уксус долой!» —
Тут уж Фридер ответил ей злой.

И слила она уксус из кружки
Да торговцев-плутов облила,
Но плуты лишь сказали друг дружке:
«Это падает, видно, роса».
А спина все болит и немеет.
«А не дверь ли всего тяжелее
Так и давит, совсем как сундук?» —
Катерлизхен додумалась вдруг.

И добавила: «Дверь бы мне сбросить!
Стало б легче мне сильно тогда».
«Ах, не надо! — супруг ее просит, —
Нас заметят, и будет беда!»
«Не могу! – говорит Катерлизхен, —
Я и так уж нагнулась так низко».
«Ах, да нет же, держи эту дверь!» —
Чуть не выкрикнул Фридер теперь.

Но жена заявила: «Я сброшу!»
«Ну, и сбрасывай!» — муж заявил.
И тогда она сбросила ношу,
Совершенно не чувствуя сил.
И обрушилась дверь, громыхая,
Как руками плуты замахали:
«Это Дьявол спустился, видать!»
И скорее пустились бежать.

И оставили золото воры,
Убегая из леса долой,
Ну, а там и заря была скоро,
И собрались супруги домой:
До утра подождали на ветке,
А потом уж собрали монетки
Да отправились с целым горшком
Из дремучего леса пешком.

VI НОЧЬ В ПОЛЕ

Воротились из леса супруги,
Тут уж Фридер и молвит жене:
«Ну, теперь-то бери себя в руки
И усерднее станешь вполне».
А жена отвечала: «Конечно,
И работать я буду прилежно,
Вот, пшеницу пожать бы пора!» —
И на поле пошла со двора.

Но, подумав, себе же сказала:
«Может, лучше поесть? Или нет?
Или, может, поспать для начала?
Что ж, устрою, пожалуй, обед».
И тогда Катерлизхен поела,
Да хотела уж браться за дело,
Как ее потянуло поспать:
«Нет, начну-ка пшеницу я жать».

И она принялась за работу,
Но порезала острым серпом
Всю одежду себе сквозь дремоту
И забылась младенческим сном.
Проспала она долго-предолго,
Но проснулась затем полуголой
И спросонья спросила себя:
«Это я или это не я?»

«Нет, не я, – говорит, — по-любому».
А тем временем стало темно.
Подбежала тогда она к дому
И стучит, что есть мочи, в окно.
И, проснувшись от громкого стука,
Сонный Фридер, забыв, что супруга
Не вернулась из поля домой,
Громко крикнул: «Ну, кто там такой?»

А она и спросила: «Скажи-ка,
Катерлизхен с тобой или нет?»
Но супруг утомился так дико,
Что наврал ей нарочно в ответ:
«Катерлизхен? Со мною, конечно.
И давно уже спит безмятежно!»
«Значит, я уже дома – ну, да», —
Катерлизхен сказала тогда.

И она побежала, но скоро
В эту страшную, тёмную ночь
Ей на улице встретились воры,
И она им решила помочь.
И сказала: «Я к вашим услугам!»
Посмотрели они друг на друга
И решили: «Должно быть, она
Хорошо эти знает места».

Согласились они на подмогу,
И пошла Катерлизхен к домам:
«Люди добрые, – кличет народу, –
Есть ли что своровать у вас нам?»
И подумали воры: «Засада!
Нет уж, этого вовсе не надо!
От нее бы уйти поскорей», –
И отправились с просьбою к ней:

«На окраине этой деревни
Есть у пастора свой огород, —
И среди овощей и кореньев
Там отличная репа растет.
Отправляйся скорее в дорогу
И нарви этой репы немного, —
Там засажена ею гряда».
И пошла Катерлизхен туда.

VII ОГОРОД ПАСТОРА

И присела она в огороде,
Чтобы репы нарвать да уйти,
Только чувствует, что на исходе
Стали силы за время пути.
А тем временем в темную пору
Шел прохожий один вдоль забора:
Посмотрел он тогда на нее,
И его обмануло чутье.

Он решил, что сам чёрт, вероятно,
В огороде у пастора сел,
Чтоб у пастора репу бесплатно
Утащить кое-как между дел.
И, подумав, что Чёрт-Катерлизхен
Стянет зелень, горох и редиску,
Подскочил он оттуда бегом,
Чтоб и пастор прослышал о том.

Прибежал он к нему без оглядки —
И скорее кричать: «Караул!
Верный пастор, у вас там на грядки,
Право слово, сам чёрт заглянул!
Он сидит посреди огорода
И ворует у вас корнеплоды:
Вон, всю репу стащил, паразит!
Побежали – он там и сидит!»

«Ах ты, господи! – Пастор ответил, –
Вот, свалилась же с неба напасть!
Ни за что я во всем белом свете
Не сумею туда добежать:
У меня ведь нога-то — хромая!»
А Прохожий ответил: «Я знаю:
Я могу быть для Вас костылем!
Опирайтесь – поскачем вдвоем!»

И они побрели по дороге,
А потом и на место пришли,
Катерлизхен же, выпрямив ноги,
В полный рост разогнулась с земли.
Тут и Пастор, а с ним и Прохожий,
Увидав, закричали: «О, боже!»
Так ужасна, видать, и страшна,
В темноте показалась она.

«Да ведь это же черт натуральный!» —
Крикнул Пастор — и тотчас же прочь
Побежал на обеих нормально,
Не прося даже друга помочь.
Знать, со страху забыл и про ногу
И метнулся, как есть, по итогу
Даже лучше с хромою ногой,
Чем бежал на здоровых второй.