Кирпич

Где-то в дальнем граде, в Мортвилле,
Сто лет всё жили Мортвилляне,
Не обладали они нравом,
Кто мром торгует, кто обманет,
Но был у них один отличник,
Лишь добрым словом одаряет
И всем желает, всем желает,
Чтобы мечты их процветали.

В один из дней, в районе дамбы,
Хранящей град от увяданья,
Он увидал страшную правду -
Треснула гладь у основанья.
Сказав об этом всем в Мортвилле,
В стремлении помощи, спасенья,
Набросилась к нему толпища,
В порывах гнева, угнетенья
Ему кричало всё сходбище:
"Как смеешь ты сквернить работы
Великих мастеров Мортвилля,
Их создавали потом, кровью,
Чтобы какой-то простофиля
Ругал шедевры нашей квоты?".
Не выдержал добряк смятенья,
Он умер в скуке, в отселении,
А прах его, собрав с квартиры,
Они отдали бригадирам,
Из него сделали кирпич.
Его хотели удостоить
Великой Мортвилльской работы,
Красивый дом хотели строить,
Где-б жили важные бароны,
Семь главных молодцев Мортвилля,
Что постоянно полупьяны,
Чьей главной слабостью есть - воля,
А тем, кто оскорбит их планы,
Они отмстят даж' не колебля,
Их называли - Аполлоны.

И после смерти всех прелюдий:
В Мортвилле воцарилась тьма,
И тем, кто как-то был мил к людям,
Не вышло избежать греха.
Прошли часы, недели, годы,
Не выдержала зла природа,
Прорвали дамбу струи, воды,
Заполонили город гробы,
Никто не выжил, все смело.
А Аполлоны, Аполлоны,
Все пировали в другом доме,
Льстивые песни распевали,
Пьяные вина проливали;
И в то же время, в то же время,
Где-то в руинах Мортовилля,
Вода, текущая меж ставень,
Почти разъела милый камень,
Красивый, гладкий, белый камень,
Из праха одного провидца,
Чьё сердце возложено в гробнице,
Что возвели в честь Аполлонов,
Где те, сжигая сотни нравов,
Сквернят концы чужих романов.