Lirika

"Дорогая, я

            вышел сегодня из дому

                поздно вечером... ", -

говаривал И. Бродский

                с бумажным веером,

страна его гнобила

               выигрывшим

                букмейкером

до самой смерти.

Боль - это

                обратная сторона

                отжившей

любви -

                без  затей и густых

 прожилок.

А в общем  - вилы !

Ты смеялась в губы и

                плакала в платок.

Когда-нибудь я вырасту и стану

писать грузнЕЙ.

Чтобы вдохнуть воздуха с океана

в объем грудной клетки моей.

По

         ст-

                уп-

                ень-

                кам

спускаясь

поэтической  гурьбы и

раскачиваясь маятником,

сидя на облаках,

я любил ветер в своих руках,

поглаживая

                листы руками,
по-

       читал

                писателя

                Мураками.


ПОНЕДЕЛЬНИК.

Загородный дом.

                Камин.

                Кресло у камина.

Расшевеливая шевелюру

                златых слов в строку,

нахохлился

                величайшим - без имени -

а вспомнить не смогу..,

поливал цветы в горшках,

был неистов,

слыл в вершках (изм. "верхах")

моралистом.

Соседи спят, иль

                в обмороке -

что

        уже неможется смотреть на

         тишину проулка,

я

    превращаю пустоту в ничто

    от возлежанья на печи

      и

          до  прогулКА.

Релятивист,

                зануда,

                первостепенный

 циник,

                (а в окоеме звезды

     и кометы выстроились в ряд), -

смотрю на мир как Плиний,

      РАД!!!

Что

      уж

          говорить о том, чего не будет,

каждому дарованы

мгновения и судьи,

"каждому дарованы... " - и в этом

                смысл судеб,

   на том стоят людские судьбы!

ВТОРНИК.

Во вторник
   
                комната в дыму,

безугреватости сознанья,

безаппеляции страданья.

Страданья?

Чем - же?

Не пойму.

Я бил себя зрачком Луны,

      качаясь на ветвях

                осины,

да - Я Любил! -

     не
      
продолжительно,

                но сильно!

Рассвет

               утюжил

                листья

                нег

в чаду

             людского

                осознанья,

я

       ждал во вторник -

                "будет снег... " -

в

       тиши страниц стихописанья.

Мне Бог

              царапал

                на окне

эпистолярным жанром

                "Будь же! “,

а    я   стирал

                царапки.

Исправлял.

Бестуzhев.

Надев пальто,

              спустился

                вниз по лестнице

в     bordO,

      миниатЮрил    по дороге

            за вином,

и повторял:

- не то, не то, не то, не то, не то!,

и, кажется,

                замерзший окоем

пространства

       опустел, как короб из-под

флейты,

измучившись,

                нацелился на рейды,

туда,

          где был когда-то молодым,

туда,

          где был когда -то молодым.