Таланту Льва Толстого. Неизбежное!

      Так вот отчего! Вот отчего! - говорил внутренний голос в душе княжны Марьи о нём. –
Нет, я не один этот весёлый, добрый и открытый взгляд,
не одну красивую внешность полюбила в нём;
я угадала его благородную, твёрдую, самоотверженную душу, - говорила она себе. - 
Да, если б этого не было в нём...
   И, вспоминая прежнюю его нежность и теперь глядя на его доброе и грустное лицо,
 она вдруг поняла причину его холодности, которой было в нём долго довольно.
Почему же, граф, почему? —
вдруг почти вскрикнула она невольно. – Почему, скажите мне?
Вы должны сказать – почему?
     Он молчал.
    Я не знаю, граф, вашего по-че-му, — продолжала она, поскольку в ответ он ничего не сказал . —
Но мне тяжело, мне... Я признаюсь вам в этом.
Вы за что-то хотите лишить меня прежней дружбы. И мне больно при этом. —
У неё слезы были в глазах и в голосе. —
У меня так мало было счастия в жизни, что мне тяжела всякая потеря...
 Извините меня, прощайте! – Боль зазвучала в её голосе.
    Она вдруг заплакала и пошла из комнаты.
    Княжна! Постойте, ради Бога, - вскрикнул он, стараясь остановить её. – Княжна!   
Она оглянулась на выходе из комнаты.
   Несколько секунд они молча смотрели в глаза друг другу
и далёкое, невозможное  вдруг стало близким, как давнему другу -
вполне возможным
и  даже неизбежным. 
_____
Л. Н. Толстой. Война и мир. Эпилог. Часть первая.
VI
«Так вот отчего! Вот отчего! — говорил внутренний голос в душе княжны Марьи. — Нет, я не один этот веселый, добрый и открытый взгляд, не одну красивую внешность полюбила в нем; я угадала его благородную, твердую, самоотверженную душу, — говорила она себе. — Да, он теперь беден, а я богата... Да, только от этого... Да, если б этого не было...» И, вспоминая прежнюю его нежность и теперь глядя на его доброе и грустное лицо, она вдруг поняла причину его холодности.— Почему же, граф, почему? — вдруг почти вскрикнула она невольно, подвигаясь к нему. — Почему, скажите мне? Вы должны сказать. — Он молчал. — Я не знаю, граф, вашего почему, — продолжала она. — Но мне тяжело, мне... Я признаюсь вам в этом. Вы за что-то хотите лишить меня прежней дружбы. И мне это больно. — У нее слезы были в глазах и в голосе. — У меня так мало было счастия в жизни, что мне тяжела всякая потеря... Извините меня, прощайте. — Она вдруг заплакала и пошла из комнаты.— Княжна! постойте, ради Бога, — вскрикнул он, стараясь остановить ее. — Княжна!Она оглянулась. Несколько секунд они молча смотрели в глаза друг другу, и далекое, невозможное вдруг стало близким, возможным и неизбежным.