Лунная соната

Любви потухшей нелюдимый сад,
Как в нем душа терзанием распята,
Никто не в силах лучше описать,
Чем ты, Бетховен, и твоя соната.

Три части. Три петли, в которых я
Запуталась. На все смотрю, как в шорах.
Расстались мы и жизни колея
Ведет в тупик, где страшен каждый шорох.

Три части. Я то плачу, то смеюсь,
То рушу все вокруг, подобно грозам.
Петелька за петелькой вьется. Пусть!
А между ними слезы. Слезы. Слезы.
 
Рояль открыт, но ноты много дней
Придавлены обложкой. Нет желанья
Вздохнуть поглубже и быстрей, быстрей,
Пройтись волной по клавишам рояля,

Чтоб музыкой заполнить все вокруг,
Смести пассажем стены из печали.
Бетховен, милый друг, влюбленный друг,
Твоя тоска по ней могла едва ли

Сравниться с лютым холодом, с бедой,
С разбитыми надеждами, что тают.
Но вот напасть, под кожей в сердце той
Нет ничего, что это понимает.

Я знаю, плакал ты. Боль не соврет.
Писал сонату обнаженным сердцем.
Мой век пришел и мой настал черед
Рыдать под гром октав, секунд и терций.

Но объясни, как смог понять тогда
Что я, спустя года, спустя столетья,
Твой путь любви, что и беда, и дар,
Пройду кругами теми же. Ответь мне!

О, время! Ты не друг мне! Ты мой враг!
Когда меня от мук любви избавишь?
Нет силы с этим справиться никак.
И я сажусь, рукой касаюсь клавиш.

Часть первая. Adagio. И грусть
От первых тихих звуков словно ландыш
Вдруг нежно расцветает. Ну и пусть,
Она не ранит. Чуть качаясь плавно,

Над клавишами облаком парит.
Едва касаясь их со вздохом грустным,
Я вижу, успокоив сердца ритм,
Ту комнату, где шторы мы опустим,

Погасим свет. Пред зеркалом свеча,
Стекая липким воском, чуть стыдливо
Ослабит пламя, чтоб не замечать,
Не слышать шепот наш нетерпеливый.

Как пламя страсти мягко грело нас!
Я знала, для тебя я много значу.
Но той холодной ночью свет угас
И я, играя, снова тихо плачу.

Такие слезы как в лесу ручей
Текут спокойно, боль с души смывая.
Бег мыслей тих, на сердце горячей.
Я замерла, но чувствую, живая.

Им лучше не мешать, а дать сполна
Излиться, как внезапному ненастью.
По клавишам прокатится волна,
И стихнет звук последний в первой части.

Вторая часть. Здесь радостней мотив.
Ей имя Allegretto. И быстрее
Поток по венам. Как он суетлив!
Румянец, вспыхнув, нежно розовеет.

Вновь солнце затопило весь рояль,
Коснулось клавиш и крыла большого.
Воспоминаний лента манит вдаль,
Картинки ярко оживают снова.

От мягкости пассажей колдовских
Рассеется тоска в поющих струнах,
Я голос твой услышу, что затих,
Когда ты хлопнул дверью ночью лунной.

По имени меня окликнешь вновь,
Обнимешь, улыбнешься, все как прежде.
Зачем, скажи, убили мы любовь
Бессмыслицей и фразою небрежной?!

Как глупо было объявлять бойкот!
Себя изводим гробовым молчаньем.
Кто прав? Кто виноват? Кто разберет!
Давай отменим это наказанье.

Нам было хорошо. Ну разве нет?
Неужто те слова так много значат?
Как жаль, что мне не слышен твой ответ.
И я, касаясь клавиш, горько плачу.

Я плачу по тому, что не вернуть.
Оно ушло с тобой. Нет места грезам.
Но вспомнив это, легче дышит грудь,
И потому люблю я эти слезы.

Они ручьями по щекам текут,
Но вместе с ними легкая улыбка
Смягчает взгляд. Я чувствую, ты тут!
И мысль мелькает: «Это же ошибка,

Которую исправить так легко,
В глаза взглянув друг другу как когда-то.
Зачем с тобой зашли так далеко?
Неправы были, оба виноваты.

Мы довели до крайности все то,
Что шуткой обернуть мудрее было.
Как мы смеялись бы над ней потом!
Я верю, ты согласен, друг мой милый».

Над струнами витал мажорный лад.
«Сейчас не время думать: «С кем ты? Где ты?»
Еще мы сможем все вернуть назад».
С улыбкой я закончу Allegretto.

Провал! Удар по клавишам! И я,
Покинув свет, мечусь во мраке полном.
Поток обид нахлынул на меня
И валят с ног бушующие волны.

Я в ярости на все, на всех, на нас.
Хочу крушить, ломать, смести все с места.
Огонь благоразумия погас.
Добро пожаловать! Часть третья. Presto.

Смятенье чувств и празднует тоска,
Что тело жжет агонией и душит!
И мыслей гром стучит, стучит в висках!
Он беспощадно рвет на части душу!

И пальцы тут по клавишам летят
Галопом, иноходью, дикой рысью.
Вверх, вниз волна. Вперед, опять назад.
Пассаж взлетел стрелой. Рука зависла

Над бело-черным зыбким полотном.
Миг паузы повис.  Я закачалась.
Глубокий вдох. И резко, напролом
Кисть рухнула и все опять сначала.

Я колочу, почти лишившись чувств,
По клавишам отчаяннее, чаще.
Рояль гудит. Поверь, я не шучу,
Сейчас услышишь голос мой звенящий!

«О да! Уверен ты наверняка,
Что буду тут рыдать вдвоем роялем!
Ночей не спать, с надеждой ждать звонка,
Лелеять мысль, что тоже ты печален!

Да что же, на тебе сошелся свет?!
И мой удел теперь быть одинокой?
Ушел – иди. Такой даю ответ.
Ты празднуешь, но это лишь до срока».

И пальцы вновь стрелой взлетели вверх,
Вниз катятся волной неудержимой.
«Нет! Ненавидеть так совсем не грех!
Я оттолкну печали, как пружина!»

Аккорд! Еще! Грохочущий раскат!
Юродствуем с тобой, как два паяца!
В потоке мыслей «прав кто, виноват»
Хочу, как зверь, рычать, как бес смеяться.

Рояль гудит надрывно в темноте.
Боль грудь сдавила, там ей мало места.
Безумный бег мелькающих кистей.
Еще быстрее! Presto! Presto!! Presto!!!

«Тебя простить? Понять? Ну вот уж нет,
Раз для тебя любовь так мало значит!»
Темно вокруг, но не включу я свет,
Чтоб ты не видел, как я горько плачу!

О, эти слезы жгут сильней огня!
Пекут глаза, царапают по коже.
Зачем так много их внутри меня?!
От них не легче, боль сильнее гложет.

Они последний выплакаться шанс,
Избавиться от слабости тиранства.
Их суть - не облегчать. Опустошать
И обнулять и время, и пространство.

И в голос, покорившись им, навзрыд
Кляну все то, что между нами было:
«Они пройдут, и будешь ты забыт».
Я плачу, плачу и остатки силы

Что есть в кистях, в невидящих глазах
И в сердце, что колышется у края,
Отдам последним звукам. Вся в слезах
Я «Лунную сонату» доиграю.

Конец. Как плети руки резко вниз,
Горящий взгляд потух, иссякли силы.
И в воздухе немой вопрос повис:
«Бетховен, у тебя так тоже было,

Когда, пройдя три круга, три петли,
В тебе как будто жизни нет, ты таешь?
Огонь погас снаружи и внутри,
Ты ничего вокруг не замечаешь.

Ты дышишь как не дышишь, и живешь
Как будто не живешь. Коснешься кожи -
Чужая, не твоя. Лишь в сердце дрожь
Вернет в реальность и понять поможет,

Что нужно взять мне паузу сейчас.
Забыть про боль и не давать ей шансов.
Как долго? Может день, а может час.
Но сколько это будет продолжаться?!

Хождение кругами, три петли,
Которые от раза к разу туже
Сжимают грудь. Я будто в забытьи
И выдохлась. Покой мне очень нужен».

Я закрываю ноты и рояль,
Смотрю в проем окна на парк осенний.
Взгляд убегает в ночь. В тумане даль,
И кажется, что там, в переплетеньях

Средь голых веток, черных, без листвы
Твое лицо, рассеян взгляд печальный.
«Бетховен! Ты со мной и вместе мы
Перешагнем и это. Обещай мне!»

Я дернула за шторы и окно
Раскрыла настежь и впустила ветер.
Пусть в комнате отчаянно темно,
Он скажет, ведь он знает все на свете,

Как перестать мне душу в клочья рвать.
Вдруг штора, словно парус, закачалась,
Порыв скользнул по комнате. Тетрадь
Открылась вновь. Adagio... Сначала.

Январь 2023 – Август 2024
Турция – Индия - Россия

Фото из архива Автора