Один и три миллиметра

( поэма)


Я бы запил, но нужна причина.
Этот кричит, тот плачет…
Мне говорят: «Мужчина!»
Но не объясняют, а что это значит.

То что я должен быть терпелив?
Я терплю не часы, но годы.
Даже у моря бывает отлив,
Но я-то не море - не водной породы.

Город сияет морем огней,
Сверкает даже у псов на лапах.
И я бы сверкнул в конуре моей,
Да Бог с ним со светом, но хуже запах:

Его не погасишь, как гасят свет,
Он, как и злость моя, не остынет,
Но, впрочем, и выхода злости нет:
Бесится, воет моя гордыня.

Тоже когда-то была молода,
Скалилась весело, звонко пела,
Вдруг поутихла - пришла беда.
Я утешаю: «Терпи! За дело».
 
Ладно, затихну, замру на дне -
Эй, кто там сверху? Неужто люди?!
Слушайте, что это мы обо мне?
Ближе плывите, и вас обсудим.

Вскрикну, а в воздухе или в воде,
И так же на суше замрите в полёте.
Ответьте мне честно, как на суде:
А вы отчего устаёте?

Я не про работу, детей, не о том,
Что  денег на что-то не хватит,
Но жизнь тяжеленым железным катком
По вам неужели не катит?

Справляетесь? Ладно тогда не к вам.
Плывите медузой мимо,
По вашим кому-то нужным делам,
Наполненные позитивом.

Среди накаченных круглых задов,
В толпе из духов, макияжа, и тряпок,
По кафелю  модных торговых рядов,
За шарканьем женских лапок.

Я тоже, бывало, сливался с толпой,
Косился на эти лица.
И видели лица, что я чужой,
Пытавшийся притвориться.

Я взвешен, измерен на чутких весах
И многого не стою,
Но я чужеродный, в подобных местах,
Напиться хотел  покоем.

Покоем наполнены эти глаза
Идущих, плывущих даже.
Я этот покой языком бы слизал
С холодных витрин Пассажей.

Я тоже хочу, как вы, как все,
Размеренным быть и томным,
Но словно под штангу нелепо подсев,
Тяну этот груз многотонный.

А вы, неужели, в конце-то концов,
Бессмертные боги на суше,
И вам не плевали с насмешкой в лицо,
На части не рвали душу?

Вы так-же плывете себе, не спеша,
По небу или по тверди
А есть ли, ответьте, у вас душа,
А нервы, а страх? Ответьте.

…

Испитый дом на краю Москвы
Уставший, лишенный жизни,
К нему я тенью теперь, увы,
Тащусь придорожным слизнем.

Там тени прошлого, завтра нет,
И солнце с утра не всходит;
Туда оставя свой склизкий след,
Послушный ползу природе.

Войдя в подъезд, пропаду из глаз,
Из памяти вашей выну
Себя, и свет в миллионный раз
Включу на гнилых руинах.

И тут на месте жратвы, спанья,
Вонючем, унылом, старом,
Не газ и не лампы зажгутся - я
Затлею, займусь пожаром.

И вас, привыкших к свету витрин,
Степенно плывущих мимо,
Не видом  грязных своих руин
Достану теперь, но дымом.

Ни свет, ни крик не пугает вас,
Вас много чего не тронет,
Но дым, но запах и даже газ
Доймут тошнотворной вонью.

Воняет зависть моя и страх,
Беспомощность и обида,
Никчемность пахнет во всех углах,
Миазмы мои, флюиды.

И мне решать, кем и чем мне быть,
Прокляв ваши мысли, мнения,
Недосгоревший, я буду гнить
Несносный в своём гниении.

Пусть три вокзала, когда-то вас
Бездомными не дожали,
Но то чем вывернусь я сейчас,
Никак не сравнить с бомжами.

…

Когда-то вертлявый, солнечный, летний,
Подвижный, как-будто славный,
Теперь испуганный, сорокасемилетний,
Хочу говорить правду.

И пусть затянул ( мне давно бы начать -
Снаружи крепкий, а духом пожиже),
Не стану клеймить и изобличать,
Пишу лишь про то что вижу.


Рифмы и строчки теперь теребя,
Поэтом себя полагая,
Я вижу зеркало, в нем себя
И это на вас изрыгаю.

…

Там впереди дорогу мостят
А я шагаю по грязи
Часы потраченные впустую мстят,
Но дело ли в этом, разве?

Дуют в уши, как в трубу:  «Тащи!
Мы-то не ленимся тащим».
А я привыкший быть будущим,
Не умею жить настоящим.

Партия, ход -  по мне и слоном.
Я стреляю в ответ и мимо.
Будущее, зачем мне оно?
А оно мне необходимо.

И пусть кругом котлованы домов,
А я  все петляю между,
Но мне так нужно мое потом,
Синонимное надежде.

Да, не сейчас, пусть потом, я -за!
Завтра - великолепно.
Я доверяющий только глазам
Без этого завтра слепну.

И вот раскиснув, реву навзрыд-
Попробуйте успокоить -
Напомнив, что я совсем позабыл,
Вчера это завтра построить.

Советчики мудрые, ну ка - геть!
Не нужно мудрости судей.
Мне нужна возможность вперед смотреть.
Я желаю этого «будет»!

Но время хитро текло и текло:
Подмена, замена, измена.
Запотело мое лобовое стекло
И я утыкаюсь в стену.

Не в этом проблема, что время ушло
Их много ушло - не обидно.
А то обидно, хотя смешно,
Что мне ни хрена не видно.

…

Завтра будет у всех своё
И лишь послезавтра - сводня
Уложит в чистом и отпоёт,
Но мы-то пока в сегодня.

И в этом сегодня мечты да злость,
Лишь изредка взглядом похоть.
От злости ли, похоти не спалось
От страха и грусти плохо.

Стараюсь не видеть ни стыд, ни быт:
Нелепости, свинства, грязи,
Когда не спится, когда болит
Уткнусь носом в мир фантазий.

Распластан тряпкою, мозг остыл,
Пытаюсь пролезть в нирвану.
Начну словами, а если б был
Я тем кем уже не стану.

И вот затертый до дыр сюжет
Картины свалены кучно
Тошнит! Надоело. Развития нет.
Немыслимо мерзко, скучно.

А если б был, а зачем не стал?
Ответов, увы, не знаю.
Не был, не думал, не жил, устал.
На этом и засыпаю.

…

А ночью снится, все тот же сон
Годами, скотина, снится:
Что ночь подходит, вот некий дом
И я там хочу укрыться.

Пока не видит меня родня,
Покуда хозяев нету,
Пока не вышвырнули меня,
Укрыться хочу хоть где-то.

Дома меняются, ночь за ночь,
Районы или фасады.
Я спать хочу, мне идти не в мочь,
Мне спрятаться где-то надо.

И непогода подстерегла,
Скамейки уже остыли
И нету в городе мне угла,
Куда бы меня пустили.

Вхожу зачем-то я в этот дом,
В нем квартировал когда-то.
Я помню, знаю, что занят он
И кажется занят братом.

Крадусь в квартиру, тайком, как вор,
В надежде, что не застанут.
Вот дверь, прихожая - коридор,
Там кухня, на право - ванна.

Стать невидимкой, со страхом ждать:
Придет ли один, с супругой?
В кровать упасть или под кровать?
Забиться ли в темный угол?

Я просыпаюсь измятый в хлам,
Псом поротым  воет тело,
Во все виновен, конечно, сам.
Все сам, да не в этом дело.

А  в том лишь дело - моя вина
Бесспорна и неизбытна.
Я оттолкнуться хочу от дна,
Но дна не видно.

…

Эй ты! У тебя горят глаза.
Вцепилась в пиджак, в нём локоть,
Он по этот локоть в душу к тебе влезал,
Надеясь найти там похоть.

А ты под локтем искала карман,
В нем шарила свое будущее, краснела от натуги.
Тебе про карман подсказала маман,
Или ВКонтакте, или подруги?

Ты строила планы, примеряла фату;
В нем видела, ответственность, щедрость, смелость.
Потеряла интерес, разглядела пустоту.
Как странно, а куда все делось?

А ты, бицепсом рвущий пиджак,
Тоскующий под нытные клипы,
Ты знаешь, что в результате пошло не так?
Чего вы не сделали, хотя могли бы?

Все твои выводы про жадность баб,
Про их лживость и подлость - пошлые.
Ты несмотря на бицепс, в ее глазах ослаб
И ваша любовь - это прошлое.

У меня нет желания поиздеваться или пнуть.
Обсмеять твои бицепсы, их величину.
Я хочу понять, а можно ли все вернуть?
А если нет, то почему?

Я знаю многое про тебя, поверь,
Знаю, как рвется подушка ночью зубами,
Слышал, как ломятся соседи в дверь,
Потому что ты затопил их слезами.

Стискивал зубы, крошились аж
И мозги растянул, и в прошлое выгнул,
И у меня поднебесный двенадцатый этаж,
И так же, как ты, я не прыгнул.

А теперь хватит, довольно ныть!
Давали время слезам, потом злословью,
Успокоились и думаем, как дальше быть
И что именно мы звали любовью.

Нам что-то подскажет, писатель, что-то поэт
Друзья накидают из жизни кучу примеров,
Но все равно не поможет, ответа нет,
А вот это по-настоящему скверно.

Если я правильно помню из физики какого-то класса,
Мне говорили про тело, не помню точно когда.
И это значит, что любовь не тело и не имеет массы,
И может уходить совсем, и уходить в никуда.

…

Я много сказал, и сказал, как один из многих.
Ничего не сказав конкретного, может быть.
Но пора, наконец, подводить итоги,
И пора заканчивать говорить.

И вот вам сюжет, не то чтобы личный,
Про человека на койке, лежачего, голого.
Он заболел, получил больничный,
И там в больничке, потерял голову.

Чем болел теперь не важно, но
Стало хуже, была операция,
То ли врачи, спасали не слаженно,
Но остановка и реанимация.

Все запустили, потом каталка, перевозка.
Только видят, он как овощ на грядке:
Пока качали, умерла кора головного мозга,
А остальное вполне в порядке.

Его бы оплакать и закопать, что было бы вполне резонно.
Но ведь он и не думает умирать
А значит закапывать - незаконно.

Двадцать первый век на дворе,
Ко многому обязывает этот век.
И мы точно знаем, теперь, что все дело в коре:
Там душа - она и есть человек.

Остальное может причмокивать
Глотать , моргать и сосать.
Но без коры этой, точно ведь
Мы способны, еще как, выживать.

Да, не способны на что-то,
Но, в общем, способны жить.
Может устроиться на работу,
Но вряд ли ее любить.

И вот вырываясь из рифмованной хмари
Пусть и малопонятный порой,
Я говорю, что я - это одно из двух полушарий
С покрытою мхом корой.

Во мне еще присутствуют силы,
Я как старое дерево во дворе:
Внутри которого все, в общем, сгнило,
Но оно еще держится на толстой коре.

Скоро зима, хотя пока идет к осени -
Летняя августовская пора
И мне кажется, что вы  напрасно кору-то сбросили.
Хотя, у вас шубы, зачем вам кора…