Утренняя медитация в Горно-Алтайске

Каждое утро Таракай медитировал, сидя напротив стены.

Таракай размышлял о веществе, из которого стена состояла, старался почувствовать её вес, намного превышавший вес человека. Наконец, пытался угадать, что стена думает о художнике Таракае, сидящем напротив неё. Такого рода размышления помогали активизировать внутренние силы, необходимые для проведения медитации.

Как только удавалось это совершить, стена становилась прозрачной как стекло, и Таракай начинал видеть улицу, дорогу и за ней – тополя, растущие рядами. За тополями синели горы, а за горами простиралась другая, ещё неизвестная Таракаю жизнь. В эту жизнь необходимо было всматриваться, как в тёмный чулан, чтобы разглядеть детали.

Взгляд Таракая проникал всё дальше, держась на известном расстоянии от земли. Ландшафт менялся, появлялись другие страны и города. Наблюдая земную круговерть, взгляд становился зорким, как у птицы. И описав полный круг, возвращался к стене, перед которой сидел Таракай, наполняя его покоем.
 
На этом утренняя медитация и заканчивалась.

Таким же образом медитировал когда-то и Бодхидхарма, основатель дзэн-буддизма и кумир Таракая. Стена у Бодхидхармы была одна и та же, китайского происхождения, помогавшая ему входить в состояние медитации в течение девяти лет. У Таракая же не было своего дома и своей стены. И поэтому стены в жизни Таракая менялись одна за другой, как дамские перчатки.

*

Приехав однажды в Горно-Алтайск, Таракай направился к пятиэтажке, находившейся в центре города, в которой жили его друзья.

Муж и жена, сыгравшие недавно свадьбу, встретили Таракая, как встречает человека весна. И вскоре уже рассматривали в гостиной, за накрытым скатертью столом, его новые рисунки.

Таракай в это время вспоминал лучшие минуты своего труда, происходившего на природе. Как лесная малина отливала на солнце синевой, стрекозы наполняли воздух стеклянным блеском, и река Катунь, встречая на своём пути камни, покрывалась за ними узорами, напоминавшими малахит…

Но вот часы, висевшие в гостиной, пробили полночь. И хозяева квартиры, постелив Таракаю на диване, простились с ним до утра.

*

Когда Таракай проснулся, было уже светло. Солнце квадратными пятнами лежало на полу. Таракай отыскал участок стены, свободный от мебели, и сел напротив него.

В часы медитации Таракай обычно молчал. Но в этой квартире, спустя какое-то время, он произнёс:

– Пять – ноль.

Продолжая медитировать дальше, Таракай сообщил:

– Пять – один в пользу португальцев. А шведы, эти жидконогие северяне, стараются изо всех сил, но у них ничего не получается!

Муж и жена готовили завтрак на кухне. Услышав эти слова, они переглянулись. И приготовились слушать дальше, что скажет, глядя на стену, Таракай.

И тут застучал мельхиоровой крышкой чайник, поставленный на огонь. Оконная штора вздрогнула от сквозняка и разбросала свои нарисованные ромашки по воздуху. В стене, казавшейся глазу однородной, заговорили кирпичи… Жизнь, окружавшая мужа и жену, развернулась необычайно широко. И, как им показалось, затронула даже тонкие миры... Хозяева с удивлением смотрели вокруг себя, не узнавая окружающее!

А ближе к обеду, когда Таракай уже ушёл, муж и жена узнали, что в это утро состоялся футбольный матч между Португалией и Швецией. И за стеной, возле которой совершал свою медитацию Таракай, работал телевизор.



Рассказы о художнике Таракае