Исповедь

Ранним утром мой внутренний червь отправляется в путь
Неизвестно с какого причала.
Под моим взглядом он ненарочно начинает тонуть,
Но я отворачиваюсь, и он начинает сначала.

Мы с ним вроде одного — одинаково неуклюжи;
Щуримся, спотыкаясь о колючие волны.
И что-то вдруг вырывается изнутри наружу —
Воспоминания, что за годы мне так и не стали покорны.

В них ты никогда не был ни рыцарем, ни героем, —
Только меня возможно назвать отважной.
Я тебя проглотила, да и то пополам с горем,
Чтобы стал на задворках памяти пыльным муляжем.

Я ни раз прожила рода всякого метаморфозы,
Каждый раз к ним готовясь как-будто бы на убой.
О тебе вспоминать — ровно так же как о морозе,
Уже после того, как погреться пришел домой.

Но иногда, признаюсь, наоборот бывало, —
Я стараюсь этому не придавать значения.
Как когда-то твой рот, подрагивая, зевал,
Пока ты слушал мои нерасторопные изречения.

Во мне части тебя отыскать не бывает сложно,
Они и грязные, и ярче любого куска рубина.
Я этого не хотела, иначе — было невозможно,
Да и то я выхватила лучшее, что в тебе было.

Не спешу на тебя клеветать, называя тираном,
Сам не знал ты ещё, что хотелось твоей душе.
Ты пришел, я была Святым одиноким Храмом.
Ты — монахом, что исповедался мне.

За всё что смогла — давно уж тебя простила.
Не просто так говорится, что клин вышибают клином.
Но я тебя так же естественно любила,
Как Пресвятая Богородица — своего распятого сына.