Орёл и пингвин

…И дело даже не в отсутствии прогресса.
Да, критика – давно пора признать –
Без этики, где пользы злая тать
На землю тащит меньше пакости да стресса –
Есть вечный тормоз. Что касается поэтов:
Всяк ритм или размер стиха неплох,
Коль всё от сердца. Слышит мудрый Бог.
 
А веком раньше нас, – уверен, что не в этом–
Лик собственный на профиль гордых скал
Нанёс орёл-монах. За жизнь свою сыскал
Молитв он многим больше, чем сонетов
 
Усердно написал отряд мирских поэтов.
Он к небесам и к вере ближе всех,
Уверовал в блаженный свой успех
И возгордился он, что равных ему нету.
Устав служить с молитвой сотню лет,
Решил владыка выйти в гордый свет.
 
Минуя множество препон, подводных мин,
Причалил пароход к земле Филиппа.
Владыке на глаза попался там пингвин.
Для устраненья мракобесного «полипа»
Для миссии своей тот час нашёл причал,
Сошёл к нему и тут же закричал:
 
– Скажи-ка брат, какая будешь птица?
Как много лет? Умеешь ли молиться?
 
– Я, отче, по отцу зовусь Пингвин.
Уж много лет живу совсем один,
Молюсь я так: За то, что дух не плох
И сам не слаб, спасибо, добрый бог!
 
 – Ну, посмотрю, и глупая ты птица!
Как молишься, совсем так не годится,
Да не беда, я всё-таки, монаш!
Давай учить с тобою «Отче наш».
***
Закат другого дня на пароходе.
Звенит волна. При всём честном народе
Монах -орёл трезвонить стал о том:
– Я встретился с неистовым скотом!
Дивлюсь, как он до нас-то не издох:
За сорок лет молитв не знать. Каков!
Я обучил его и тем от смерти спас.
 
Вдруг притупив свой мегозоркий глаз
За палубой, бегущий по воде,
Пингвин кричал: Отец, спросить тебя хотел
Что после слов о царстве? Повтори,
Забыл совсем.
– О боже, сорок три
И сверху семь годков тебе служа,
Дойдя до смертного вплотную рубежа,
Все тайны знал, и в сей земной ходьбе
Мне всё одно не бегать по воде,
Но хоть успел открыть прозренья дверцу,
Всё любо то тебе, что есть от сердца.
Тому по гроб я верую и внемлю!
 
Поклон отдав, в свою святую землю
Ушёл пингвин. И с тех далёких пор
Всяк критик возымел отдельный спор.