Истерически-ироническая поэма. Двое мужчин и одна

Как ни прискорбно это замечать,
Но в браке, именуемом законным,
Мужчина чаще вынужден молчать
И быть непривередливым и скромным
Давным давно девчонки у огня
Себе уже отвоевали место.
Мужик с охоты - дева у плетня,
Муж на войне, жена лишь месит тесто.
Весьма хорош итог распределенья
Для женской хитроумной стороны.
Их надо бы в СИЗО до выясненья,
Каким путём в обман мы введены.
Ах, женские изгибистые ножки.
Ах, хрупкое изящество плечей.
Мы из-за вас друг другу ставим рожки
И произносим тысячи речей.
О миллион мифических созданий,
Шагающих по нашим площадям,
Ну, отчего ваш взор так сердце ранит
И вечно точит острия мечам?
Надеюсь я, к таинственной загадке
Отыщет ключ друг детства - Родион.
Красавец, франт, каких не сыщешь, он,
А я ж за действом прослежу украдкой.

Узнали мы, глуша по пиву дома
В субботний вечер около шести,
Что к нашим общим с Родею знакомым
Должна одна красоточка прийти.
Её страничку мы нашли мгновенно.
Я офигел, и Родя вслед за мной.
И было решено, что непременно
Красотку Родя проведёт домой.
Его наутро я увидел в зале.
Он жал сто тридцать, в общем, без труда.
Я был восьмидесяткой измочален,
С меня стекала струйками вода.
Вот Родя встал и, руку подавая,
Сказал, что вечер явно будет наш.
И удалился в баню, улыбаясь,
Готовый взять мадам на абордаж.
День подходил к известному моменту.
Итак, стоим мы к Родей у звонка
И старт даёт, скрипя, эксперименту
Дверь кем-то отворённая слегка.
Зашли мы внутрь, народ уже был в сборе,
А челюсти отвисли наши вниз.
Мы смотрим на неё в безмолвном оре.
Верней, не на неё, на попу джинс.
Её мы отличить смогли мгновенно,
Упёршись в неземную красоту.
Да, джинс покрой, конечно, был отменный,
Особенно в притушенном свету.
Она чего-то с пола поднимала,
Но к ней никто на помощь не спешил.
Ну, думаю, прекрасное начало
Для так сказать и сердца, и души.

Услышав звуки нашего явленья,
Она с улыбкой выпрямилась к нам.
Мы в степени немого офигенья
Теперь внимали двум её... глазам.
Она захохотала. От волненья
Я было чуть не проглотил язык.
Но Родино прошло остолбененье:
Он к женщинам давно уже привык.
"Привет я Родя!" Думаю: "Ну, смелый!"
"А как тебя, мадамазель, зовут?
Эльвира, может быть, Франческа, Белла?
Какими Вы судьбами нынче тут?"
Она ему сказала, рассмеявшись:
"Да ты чего!? Я Саша только лишь".
Но Родя тут, за дело мощно взявшись,
Воскликнул:" Только лишь ты говоришь!
Да Саша - имя высшего разряда.
Тебе идёт. Я знал, что Саша ты.
Я рад знакомству!"" Тоже очень рада!"
"Ты извини, забыли мы цветы.
Мы с другом, собираясь на тусовку,
Не знали, что богиня будет тут.
Нам без цветов пойми, ну, так неловко.
Тебе, уверен, розы подойдут!
Мы первым делом после этой встречи
Зайдём в the best цветочный магазин.
Тебя букетом ярким обеспечим
За лёгкое французское мерси!"
"О, это мило и немного странно.
Но как бы не обидев вас, сказать:
Я розы не люблю - люблю тюльпаны.
Пойдёмте же в гостиную играть".
Весь вечер эта сказочная белла.
Не говорила с Родей, не смотрела.
Он и садился ближе, и шутил.
Ну, в общем, к ночи был совсем без сил.
Печаль и злость, досада и истома
У друга обозначились внутри.
"Ребята, не проводите до дома?"
Спросила вдруг. Мой друг вот-вот взорлит:
"Что за вопрос, оно конечно, что мы!"

И мы пошли проспектами ночными,
Болтали, забывая, как дышать.
Все шутки были донельзя смешными.
Да, счастью невозможно помешать.
Ах, как она умеет улыбаться.
Она умна, воспитанна, скромна.
Всем наделили за минут пятнадцать
Прогулки нашей девушку сполна.
Мы довели мамзелю до подъезда:
" А не хотите ль заглянуть на чай?"
Мы тут же обслюнявились, вот честно.
"Да, можно бы. Морозец стал крепчать".
Сказал дружбан. Пусть дело было летом,
Но тут, поймите, не до мелочей.
В груди уже не сердце, а планета,
Да и не грудь, а взрыв большой вообще.
Итак, на этих на амурных нотах
Мы вознеслись на лифте на этаж.
Я рядом с ней аж трясся от чего-то,
А Родя был спокоен - это стаж.
Так мы зашли в уютную квартиру:
Вокруг тепло и пахнет чистотой.
Я начал в мыслях отдавать полмира
В погоне за немыслимой мечтой.
Я взял очки, протёр своей рубашкой
Надел опять, ботинки живо снял,
Чешу вот репу, думаю: "Есть Сашка,
Есть Родион!" И я себя проклял.
Я третий лишний, понимайте прямо:
Я - неуклюжий плюшевый медведь.
Качусь я, видя Сашу, прямо в яму,
Стараясь не взлюбить и не вспотеть.
А Родя крут. Он мускулом играет.
На стул садится Цезарем, нахал.
Смотрю и вижу - Саша западает.
Ну, будь я бабой тоже бы запал.
Она ко мне подчас глаза отводит,
Чтоб не ловить его мощнецкий взгляд.
Я в глубине души втащил бы Роде,
Но стрёмно, вдруг, он вытащит назад.
Я взгляд её поймать-то не умею,
Боюсь, что треснут от него очки.
Я у неё от чая всё хмелею,
Всё больше расширяются зрачки.
Нет, не могу, ещё одно движенье
Её плечей и что-то я скажу.
Внутри меня такое напряжение,
Что то ли я откинусь, то ль рожу.
Случайно чай пролил себе на брюки,
Когда она вопрос мне задала.
Мол, слышала ты увлечён наукой,
Как у науки движутся дела?
Язык свело и нёбо онемело.
Да. Ничего. Таков был мой ответ.
Душа ещё сказать чего-т хотела,
Но в мыслях был совсем потушен свет.
Чай капал с джинс на кафель метрономом,
Она, смеясь, салфетку подала.
Ещё вопрос - всё кончится погромом,
И друг мой ржёт такие вот дела.

Расстались мы и празднично, и шумно,
А утром Саша пишет мне в вк:
"Ты мне понравился, я обожаю умных!"
Я полчаса с ухмылкой дурака
Смотрю на эту маленькую строчку
И понимаю явственно одно:
У девушек с башкою заморочки,
Но мне уже на это всё равно!