Заноза

Дни – мельницы: литые жернова
всё перемелют, не жалея силы,
они – удел слепого большинства,
а как иначе? Многие же хилы!

Иль то не дни? А великаны, чья
железная, уверенная хватка –
победа? Нет! Сгодится и ничья,
дробящие легко и без остатка,

всё нажитое творческим трудом,
упорствующее же сразу – в печку,
увы и ах: непросто быть зерном,
ещё труднее дымному колечку.

И не было в миру такого, чтоб
атаке подвергался сей порядок,
желающих разбить упрямый лоб
покамест не находится – упадок.

И тут возник чудаковатый гость,
ещё не стар, но и, увы, не молод,
настырную выпячивая злость,
к дерзанию испытывая голод,

он тотчас же с увесистым копьем
на мельницу неудержимо ухнул,
напомнив Диогена с фонарем,
но дней оплот от этого не рухнул.

«Сторуким великанам» нет числа,
и вот рука бойца колоть устала,
но прыть уже легендой обросла –
таких, как он необратимо мало!

Наездник перемолот, поглощен,
теперь – мука, как многие другие,
но дух мятежный не порабощен,
хоть сгинули доспехи шутовские.

И лишь копье не затерялось в снах,
в извечной круговерти дня и ночи,
в нелепых и безумнейших речах,
не в прошлом и не в будущем, короче,

зерном подчас становятся стихи
и чудо-колоски нетленной прозы,
мечтателя ж душа без шелухи –
само копье, что с удалью занозы

впивается в любого, кто смешон,
но днями до конца не перемолот,
от бытности безликой отрешен,
а сам противоречьями расколот.

Ему то и не страшен мельниц гул,
готовый к выкрутасам Росинанта,
на коника решительно скакнул –
труда, воображенья и таланта!

Дни уползли, века теперь ползут,
всё перемалывая – такова забота,
но не иссякнул от занозы зуд
на подвиги – наследие Кихота!