На всю оставшуюся жизнь...

 
               
     …Может, это была единственная женщина, которая меня, действительно, любила. Она несколько лет терпела все мои недостатки – деревенскую зажатость, скудность моих денежных возможностей, самолюбивые капризы… От неё единственной я слышал эти слова: «Ты сильный, умный и добрый» … При её внешности она легко могла бы завести состоятельного любовника, но предпочла меня. Удивлённо спрашивала: «Неужели ты всегда так любишь?» И ещё говорила: «Я себя чищу твоей любовью» …
     Помню вечера у неё на квартире, как мы часами   сидели, втиснувшись в узкое кресло, (она - почти у меня на коленях) и я млел, глядя на её красивое лицо. Она для меня была действительно ненаглядной. «Обещай, что женишься на мне хотя бы через десять лет». Она готова была даже к такому варианту. Я обещал, хотя знал, что не женюсь - ведь жизнь не может всё время быть праздником, а для серых будней она не была создана.
     Любовь наша, пройдя пору расцвета, шла к закату. Не видя перспективы в отношениях, она постепенно разочаровывалась во мне. Потом изменила мне, и, хотя после отчаянных усилий удалось вернуть её, наши отношения приносили уже больше горечи, чем радости. Мы чаще стали ссориться, в этих ссорах я тешил своё самолюбие, вынуждая её возвращаться с повинной и унижаться передо мной.
       Потом, окончательно охладев ко мне, она с лихвой отплатила за эти минуты моего торжества. Вот тут-то и настиг меня последний всплеск чувства. Смотреть, как она уходит к другим, становясь чужой, было невыносимо. Мне пришлось поменять работу, но и удалив её из своей жизни, я остыл далеко не сразу.
         Мне до сих пор снятся сны о ней, хотя прошло уже несколько десятилетий, как мы расстались. Но вновь, и вновь, в разных вариантах во сне переживаю этот мучительный период, когда мы соревновались в показном равнодушии друг к другу.  Хотя соревновался, наверное, я один, а ей тогда уже и на самом деле я стал безразличен.
       Уязвлённое самолюбие, невозможность прежних отношений – всё это возвращается во сне и мучает меня. Редко вижу себя в состоянии того незаконного и недолгого счастья, которое я, пожалуй, ни с кем другим не испытывал. С ней я пережил всю гамму любовных чувств – восторг обладания, ревность, горечь утраты и новое её обретение…
       Спустя полтора года, мы с ней снова встретились. Она жила одиноко и, кажется, была не против возобновить отношения. Но это была уже не та, которую когда-то любил, – другая. Другим стал и я, перегоревший. Всё ушло безвозвратно, и ничего нельзя было изменить, даже если бы мы оба захотели вернуться к прежнему. Но память о ней - на всю оставшуюся жизнь…