Картина времени

Сквозь кракелюр на полотнах эпохи Да Винчи
Видишь мозаики Софии Константинопольской.
Время уходит корнями из образа в притчи и
Вовсе не склонно растечься по видимой плоскости.

Каждый мазок — как событие на протяжении
Жеста художника высшего, сшитого нитями
Судеб миров. И портрет его в каждом движении
Смотрит с холста через вечность куда-то сквозь зрителя.

Кто там стоит? Обернись, и увидишь лишь тёмную
Стену музея, в котором ты сам — экспозиция.
В рамах на стенах то лики мелькают, то лица, но
Здесь только ты рамкой времени, будто оковами,

Скован на век,
Ибо ты человек,
Возомнивший себя
И судьёй, и пророком.
Но улыбка у всех —
Снисходительный смех —
Время лечит, губя
Истекающим сроком.

Время лечит, губя,
Будто медик плохой.
Ты однажды поймёшь
Эту горькую правду,
Ты поймёшь, уходя
На последний покой,
Но тогда и за грош
Этой правды не надо.

Ты почувствуешь вечность кислотным дождём,
Расплавляющем то, что казалось нам миром, и
Разделяя на атомы всё, что мы ждём,
Называя иллюзии детскими играми.

И захочешь обратно судьбу отыграть,
Хоть секунду слезой задержать подступающей,
Холст найти, как воды безмятежную гладь,
И пигмент нанести тонкой кистью ласкающе.

И, постигнув во тьме созидания свет,
Ты покинешь живых, но не нищим просителем.
Ты при жизни себе нарисуешь портрет
И посмотришь из вечности взглядом сквозь зрителя.