Сашка. Роман. 6-10

                6

        По крышам домов застучали капельки дождя. Вскоре  уже ручьи заструились по дорогам и тротуарам вниз. У водокачки разрослась лужа. И уже собрала  мальчиков. Карапуз босоногий к воде подкатил старую бочку. Мимо шла пожилая почтальонка, в плаще, с  сумкой. Качнув головой, она крикнула:
        - Не лето, ты же простудишься, иди домой!
        - Не-е, на бочке поплаваю, - прогнусавил малыш.
        Почтальонка, махнув рукой, продолжила путь. Из сарая, с поленьями дров, вышла Еремеиха.
- Авдотья, зайди – чаем  попою, – увидела она почтальонку.
- Зайду и так, вам же повестка.
- Повестка?
- Пошли, распишешься, - почтальонка толкнула Еремееху к порогу.
Еремеиха, подставив табурет почтальонке, подержала лист и возвратила.
- Ты прочти, мне очки искать долго.
Почтальонка прочла:
" Прибыть в военкомат Ерёмину Виктору Ефимовичу 23 мая 1939 года к 10 часам утра".
- Маня,  угости Дуняшу, а я к Рязанчихе, - наказала  Еремеиха.
Кинув платок на голову, засеменила она к соседскому дому. Переступила порог:
- Сватья, дома?
- Дома я. Чего запыхалась?
- Так Витя уедет в армию, повестку принесли...
«Прибыть в военкомат...», - прочла Агафья Кирилловна? – голос  хриплый. – А где молодка?
- Придти бы пора... Да, вон и топает, легка на помине.
Стряхнув с зонта капли дождя, вошла в дом  Ксения. Взглянув на матерей, усмехнулась:
- Вы с похорон?
- Ксюша, впрямь худо… - сказала, по бёдрам хлопнув себя, Василиса, - Витю-то в армию берут.
- Ничего особенного, – ответила, зевая, Ксения. – Каждый мужчина, если здоров, отслужить обязан.
- Не волнуешься, гляжу? - возмутилась Агафья Кирилловна.- Ведь муж.
- Мне рыдать прикажете? – прошипела  Ксения.
- Не хорохорься, касатка, неизвестно, он вернётся,  али нет, - высказала Василиса.
- Отстаньте!
С досадой глянув на матерей, Ксения убралась за штору. Заплакал малый. Агафья Кирилловна подошла к ребёнку.
- Сынок орёт, а ты не слышишь,  - заворчала, повернувшись к дочери.
Василиса уже ушла, стукнув дверью. Агафья Кирилловна сказала дочке:
- Ты ведь не малое дитё, пора и понять  - что плохо, а что хорошо. Зачем ты говорила такое при ней? Ведь сыну передаст.
- И пусть передаст, - буркнула Ксения, сидя перед зеркалом.
Стукнула дверь.
- Кто там? - спросила Агафья Кирилловна.
- Я, - ответил Виктор.- О повестке уже знаю...  Я  и расчёт получил... – Он взял у старухи сына. - Милая, - подошёл к супруге, сидевшей у зеркала, - скоро   расстанемся...
Поцеловал её. Она на пальчике крутила золотое колечко.
- Молчишь... Письма мне писать будешь? – спросил.
- Странный вопрос, - забрав мальца, буркнула она,- куда же я денусь, буду, конечно.
В молчании поужинали. Виктор поиграл с сыном – то швырял его на подушки, то вверх. Смеялся, но печаль ему мутила глаза. 
- Уходишь? – спросила Агафья Кирилловна Ксению, которая надевала розовую шляпку, присев к зеркалу.
- К Надьке Артамоновой на минутку схожу, звала.
- Ксюша,- Виктор  вмешался,- хоть сегодня  побудь с нами...
Она смолчала.
- Анюта, - повернулся Виктор к девушке, – гитару принеси, пожалуйста, от наших. Она там на стене висит.
- Принесу, - оживилась Анна.
- Убежала, ну, шалава, - прошипела Агафья Кирилловна, пальцем ткнув в сторону окна, где за Анютой мелькнула Ксения.
- И пусть идёт, ей нужно… - буркнул Виктор.
Улица услышала звуки гитарные, что полились из окна дома Рязанцевых:
"Не ругай меня, мамаша,
Очень уж люблю его"…- подпела Агафья Кирилловна.
         
                7   

Жара иссушила в огородах растения. У Ерёминых жёлтые подсолнухи в огороде склонили шляпы. Старая Василиса устала воду таскать в огород ведром.
- Сватья! – крикнула она, ладошкой глаза прикрыв. – Подойди-ка  к городьбе, о жизни потолкуем!
Устала от грядок и Агафья Кирилловна.
- Улетел сокол? – завела беседу Василиса.- Молодка-то прослезилась?             
- Ага, заставишь, бессердечную...
- А проводила?
- Нет, - ответила, покачав головой, Агафья Кирилловна. – Он всего облизал Вову, да и подался один с чемоданом... Что было делать?
- Понятно...  А как бутус?
- Ползает. Шалава всё утягивала брюхо, я уже боялась, что нам урода притащит, но обошлось...
- Забегу, минутка будет, повожусь с ним.
Поболтав, они разбрелись по огородам.

- Здравствуй, Кирилловна!  - втиснулась в калитку   тётя Соня.- Продашь мне молока? Жарко очень на рынок идти.
- Посиди на крыльце, а бидон мне дай; молоко в погребе как во льду.
Наполнив молоком бидон, Агафья Кирилловна подошла к крыльцу, где уже уснула тётя Соня. Очнувшись, она забрякала копейками.
- Убери! Надо мне чего будет, зайду – тогда и    расплатишься, - отмахнулась от неё Агафья Кирилловна.

К полудню зашло за тёмные тучи солнце. Домой, с книгой в руке, Анна пришла. 
- Где ты пропадала? - спросила её мать.
- В библиотеке.
- Отца не встретила?
- Он с дядей Ефимом у сарая стоит, дядя Ефим его манит за водкой.
- Не пойдёт. Послушай, голуба, штору подшей, она на столе в кухне. Малых не разбуди.
Сев на скамью, Анна быстро подшила штору и открыла, видно, занимательную книгу: уткнулась в страницы.
- Анюта! – крикнула, высунувшись в окно, Ксения.-  Корова в огороде!
Анна подняла штору, которую со скамьи стянула бурёнка. Прут подняв, погнала её в сторону сарая. Выполз на крыльцо Вовка и подразнил корову: «му-му-му». 

Вечером полил дождь. Агафья Кирилловна, перекрестившись, собралась на дойку. Но ввалился в избу дед Семён:
- Бесово бабьё, сгубили корову!
Дальше – мат... Агафья Кирилловна крикнула:
- Ах, пёс паршивый, в дому лаешься!
- У-у-у, – продолжил шуметь Семён,- погубили... Скорей резать надо!
- Возьми лампу, глянем, - оборвала его старуха.
Семён, послушавшись, ушёл в кладовку, за лампой. Пошли в сарай. Корова хрипела и ногами дрыгала.
- Старая, скорей подай топор. Господи благослови… Держи её за рога! Кому столько мяса надо? Вам бы рубить головёшки...
Взмахнул топором.
- Окаянный,  до хребта аж перерубил… - заворчала  Агафья Кирилловна.
Кровь полилась в подставленное ведро. До ночи провозились старики, пока тушу не прикрепили к балке. Усталые, плохо руки отмыв от крови, легли они на пол, в кухне, постелив полушубок. 
Утром Вовка вполз в кухню. Глянув на стариков, подкатился к спящей Анне, потеребил её. Девушка, открыв глаза, улыбнулась.
- На полу деда с бабой... - коверкая слова, малый пальчиком показал на кухню.
Анна взвизгнула, увидев топор в крови, и  лежащих родителей. Вовка от испуга ударился задом об пол. Вбежала в кухню Ксения. Вскоре малыш смотрел на взрослых, которые смеялись, пальцем показывая в сторону топора.
- Но кто погубил корову? -  отсмеявшись, Семён спросил.- Ничего, на базаре скажут, чем кормили… - Насупился.
На крыльце пососал цигарку, потом говядину сложил на тележку.
В полдень пришла домой Анна. Глаза -  смородины в брусничном соку.
- Ревела? – спросила мать.
- Корову я погубила…
- Как это? – спросила Агафья Кирилловна.
- В желудке у неё иголку нашли.
Мать было закричала, но, взглянув дочке в глаза, сказала:
- В библиотеке бы лучше бы сидела.
Вздохнув, добавила:
- Не реви... Мясо продадим, перебьёмся зиму, к весне тёлку купим. Жаль, детки без вольного молока  будут.

Скрипнула калитка, появилась почтальонка, на ходу вытащив письмо из сумки.
- Ах ты, письмо! - заволновалась бабка. – От кого?
Анна взглянула на обратный адрес:
- От Васьки.
Сев на крыльцо и всхлипывая, она стала читать. Василий сообщал, что он учится нормально, что подал заявление в В.К.П.Б., и что соскучился по дому.

                8

Девять писем Виктор послал домой, а  получил от супруги одно. Сержант Пестиков, мясистый,   конопатый, съехидничал – мол, не надо бы тревожить письмами молоденькую женщину.
- Попадёшь мне под  руку! - вспылил Виктор.
- Ладно, я пошутил... - улыбнулся Пестиков. И добавил: - Кстати, тебе же светит отпуск, - сказал с завистью в голосе.
- С чего взял? 
- Комбат комиссару говорил, я это слышал. По правде, отпуск ты заслужил: и самбист, и стихи в армейской газете напечатал, и детками обзавёлся. 
- Дорогой Пестиков! – сжал Виктор руку сослуживцу.- Пойми, Пестик, второй сын растёт, второй! Глянь, - Извлёк из кармашка гимнастёрки  фото, – глянь, вылитый я!
Пестиков смотрел в сторону, туда, где дневальный солдат козырял капитану Муслееву, вошедшему в казарму. Вскочив, сержанты отдали ему честь. Капитан - плечистый, стройный, в форме, кубики на воротничках. Глянув на тонкие черты лица командира, Виктор подумал: «Такой если подмигнёт Ксении,   не устоит...".
- А что, друзья, так присмирели, не спорите? – спросил, усмехнувшись, Муслеев. – Всё же, пока не подрались, кого-то из вас надо отправить в отпуск деньков на десять. Посмотрел на Виктора. – Тебя, к примеру. Поезжай к семье, служивый. Отпуск с первого. Говорю уже без шуток. Поздравляю! Кстати, не теряй время.
Капитан ушёл. Пестиков отстал от Виктора, а тот, листая газету, в голове прокрутил дни отпуска. «Время мне нельзя терять, капитан сказал не зря, отпуск могут  отменить ».
У казармы гул машины.
- Ерёмин! – голос снаружи.
Виктор выбежал. У дверей «бобик», в кабине сидит Муслеев:
- Газетами, слышал, балуешься? Чудак. Дуй за чемоданом! Я еду в город, так что подвезу.
- Сегодня тридцатое, отпуск с первого… - возразил Виктор, впрочем, готовый бежать за чемоданом.
- Раз говорю, то можно, - отчеканил капитан.

«Бобик» катил по просёлку, вот обогнул рощу. Виктор почувствовал прилив сил. «Занесёт в кювет, вынесу машину на плечах», - подумал, вслух же сказал:
- Быстро едем, можем разбиться, товарищ капитан.
- Разбиться? - усмехнулся офицер.- Неужели  боишься?
- Конечно, еду домой. Можно спросить вас, товарищ капитан? Жизнь у вас, думается, была    спокойной:  не срываетесь, шутите.
- Молод ещё, чтобы людей  понимать, хоть и детей нажил; у меня, кстати, тоже сын и дочка.
- Наверное, жена ваша красавица? –  спросил Виктор.
- Впервые я слышу, чтобы у офицера солдат про его жену выспрашивал, - пошутил Муслеев.
- Извините, я к слову спросил.
- Понимаю, - улыбнулся дружески капитан.

                9

Вечерело; террикон ярко озарили лампы. Покатилась наверх, похожая на жука, чёрная вагонетка. Опрокинулась, ссыпала породу, и поехала, качаясь, вниз. Где-то за рощей раздалось пение девчат. Юность щедра на песни!
На крылечко села Ксения. «И мне бы к девушкам... Рано я обабилась. Вертеть бы ещё голову парням. Как будто промчалась жизнь» - прошептала.
- С кем разговариваешь?- спросила, высунув голову в окно, Анна.
- Ни с кем! - отрезала Ксения. – Куда это нарядилась?
Анна пожала плечами:
- Сама же знаешь - на танцы.
У Ксении поползла тень по щеке. Приметив это, Анна предложила:
- Пошли со мной?
- Смеёшься…
Дунул ветерок, ему подобно, мелькнула Анна мимо сестры. О, Ксения, хороша! Ветер пошевелил ей волосы. Чья-то ладонь легла ей на плечо.
- Что за шутки! - отстранилась Ксения.
- Привет, - шепнул модно одетый паренёк.
- Саша! - ахнула она. – Как тихо подобрался... Отойдём, а то увидят...
Они пошли за калитку, вступили в тень, и не спеша пошли.
- И чего явился, мало тебе девчат? – раздражённо спросила она.
- К тебе тянет.
- А к Нестеровой? Парни стоят в очереди к ней, и ты… - Обида  в голосе.
- Слушай больше сплетни... –  обнял её. – По тебе я скучал, правда. Да и ты, я уверен, скучала…
- А мне скучать некогда: детишки дома, муж пишет. Он меня осудить вправе, - вздохнула Ксения. – Эх, мужчины... Совсем не понимаете, отчего женщины вам изменяют, красивым.
- Ты зря себя мучаешь,  -  ответил паренёк, –  со мной ты изменяешь законно, я первая твоя любовь…
Заглянул в глаза ей. Она от него отвернулась:
- Ко мне тянет? А что у нас такое? Похоть. С Нестеровой разве не так? Она, кстати, моложе меня.
- Опять ты... Понимаю, разозлилась, что долго не приходил. Так замечать стали. Обратно пойдём?
- Ой, Сашенька, опостылело всё. Не хочу я обратно. Скучно мне без мужика... Хоть бы ты приходил немного чаще, мой жеребчик самый первый... – потрепала парня по щеке.
- Люблю, когда так ты! - загорелся парень. - Кстати, зачем ты второго родила?
- Не время об этом…- заволновалась она. Парочка подошла к копне.
Он подтолкнул её к сену. Она, хихикнув, легла...

                10

Тропа от вокзала уводила к домам, обогнула бугор, на котором стояла двухэтажная школа. Светало.
Виктор шёл по тропе, сапогом касаясь осоки; смоченный росой, сапог стал тише поскрипывать. Глянув на школу, Виктор ощутил приятность в груди: вспомнил вдруг время, которое наградило его любовью. «Милая, спишь и не догадываешься, что я близко». Она  вспомнилась ему школьницей в белом фартуке. У школы он избил, помнится, Васильева, который лип к ней.      
Он подошёл к берёзовой роще. Солнце уже покинуло горизонт и, точно росой умывшись, засияло. «Красота! Прежде этого не замечал…», - подумал Виктор. Подала голос пичуга, за ней –  другая, вскоре зашумела вся роща. Виктор шёл, вдыхая свежий аромат трав, цветов.
Впереди показался дымок. У березы, стоящей около поляны, стояла копна. «Ночью палили костёр», - подумал Виктор. Минуя берёзу, он, как током поражённый, замер, его лицо покрыла бледность, а пальцы рук вдавились в ствол берёзы: под копной спали Ксения и Васильев. Необычно белыми показались ему ноги супруги. Потрясённый, сел он на корточки. Полоска огня подползла к Сашкиной рубахе. Сашка зашлёпал по рубахе рукой. Услышав шум, Ксения потянулась, улыбаясь, и – увидела супруга... Сашка глянул на неё. «Что  с тобой?» - спросил и растерялся, проследив её взгляд.

Уходя, Виктор ощутил спиной глаза парочки. «Убить обоих, уничтожить Васильева…». Свернул бы ему шею, но удержала мысль о сыновьях. Они-то ждут... 
 Пройдя мимо картофельного поля, он медленно, как дед, влез на крыльцо. И лишь тут вспомнил о чемодане, который оставил у копны. Агафья Кирилловна в кухне возилась. Виктор позвал её. Она метнулась к нему.
- Сынок! Наконец, приехал, соколик наш. Как же ты во время: Ксюшка совсем от рук отбилась ... Саша, глянь, кто к нам приехал!
Виктор обнял младшего сына. Выбежал из комнаты Вовка, старший сын. Виктор обоих завертел, смеясь и плача. И не увидел, как вошла Ксения. Поставив чемодан у порога, она тихо, будто ползла, подошла к мужу и шепнула:
- Витя, прости…
Он, вздрогнув, обернулся:
- Никогда!
- Прости, Витя… - заплакала Ксения. – Ждала,  но такая тоска от одиночества... Сподличала я, но ты уж прости...  Клянусь я, никогда такого больше не допущу, скорее умру… – Голос надрывный, будто искренний.
Он присел на кровать. Она оказалась рядом. Повернувшись к ней, он наткнулся губами на  подставленные губы, солённые от слёз.