Героиня и Автор

Вечер был тихий и тёплый. Уже зацвела черёмуха и скоро раскроются нарядные каштановые соцветья.
Аня подошла к зеркалу и взглянула прямо себе в лицо.
"Интересно, какого цвета у меня глаза", - подумалось ей. - "Не синие, не карие, с какой-то серой каймой"...
На лестнице раздались неуверенные шаги.
Аня уже знала, что это Он.
Через какое-то время раздался короткий и резкий звонок в дверь.
" Заходи", - сказала она почти буднично. В прихожей скрипнула половица. Они как-то сумбурно поцеловались.
- Присядь. Ты хочешь кушать?
- Нет, - ответил мужчина. - Я перекусил.
- А чай?
- Чай выпью.
Они немного поговорили об общих знакомых, о предстоящем концерте.
- Зачем браться за то, чего ты не можешь сыграть! - сказал Он возмущённо о другом музыканте. - У него всё неправильно. Ни темп, ни фразировка никуда не годятся.
- Я слышала, что он эмигрировать хочет из Союза. Его подруга сказала.
- Кто его выпустит?
- Выпустят. У него мама еврейка.
- Да? Не знал. Пусть едет, там коптит небо.
Потом Он вышел на балкон покурить. Ему внезапно совсем расхотелось говорить. Впереди был концерт, подготовка к которому отнимала много сил и времени.
Балкончик был совсем крошечный. Аня сидела в кресле и ждала.
Как будто что-то решалось, но без неё. Она чувствовала, что разговор виснет, что Он думает о чём-то своём.
Он вернулся в комнату.
- Ты не останешься? - спросила она.
- Нет. Нет, не сегодня, - ответил Он довольно сухо. Он встал, подошёл к роялю и нажал наугад несколько клавиш, прозвучавших каким-то нелепым вопросом.
- Ноты я забираю?
- Конечно, бери, - ответила она.- Мне больше не нужно.
Он взял ноты, сунул их в портфель, накинул куртку и быстро вышел.
Аня опустилась в кресло, покрытое затёртыми цветочками. В такие минуты ей казалось, что она ошиблась, что сделала что-то неправильно. "В чём я провинилась? Наверное, я сказала что-то не то и задела его". Она стала мысленно исследовать свои слова, сказанные ему. Но ничего такого не смогла обнаружить. Тогда она закрыла лицо руками и заплакала.
Аня знала... нет, не знала, но чувствовала, что это начало разрыва, настоящего, серьёзного.
Что-то ей подсказывало, что не в ней причина. Что просто Он остыл к ней, просто разлюбил. Что есть другая, и Он любит её и с ней спит. Ночь глядела на неё из окон. Ане стало страшно.
...Через пару дней на встрече выпускников она увиделась со старинным своим другом. И вот Анна сидела с ним в кафе и весело болтала. Она флиртовала, ей было забавно от того, как легко мужчины поддаются на обычный флирт. Дима, этот друг, был, казалось, совершенно в её власти и смотрел на неё во все глаза. Он был и смущён, и влюблён, и покорён её женственностью. А в какой-то миг так осмелел, что даже прикоснулся ладонью к её запястью. И ей было приятно.
- А ты помнишь анекдот про великого дирижёра?
- Конечно, скрипки слева, виолончели справа! - и они оба засмеялись совершенно в унисон, как в хорошем ансамбле.
Обменялись телефонами, договорились встретиться на неделе.

В тот же вечер Он вернулся. Вернулся, улыбаясь ей примирительно, почти что извиняясь за свою прошлую отстранённость. Аня была рада и удивлена.
Он скинул свою куртку, не мог удержаться, так хотел её целовать.
Сердце её оттаяло, когда Он, наконец, назвал её Моя крошка, совсем как раньше. Ведь она и правда была маленькая, да и младше его на целых восемь лет. Они провели вместе тот вечер и ночь.
Утром она проснулась первая. За окном едва светало, и всё вокруг было в дымке. Рядом лежал Он, спящий. Его лицо, почти классической красоты, было выразительным даже во сне. Но сейчас в нём появилось что-то трогательное, беззащитное, что она особенно в нём любила. Днём это не было так заметно. От солнечного света Он тоже наконец раскрыл глаза.
- Вредно так смотреть на спящего человека, - произнёс Он сонным голосом.
- А что будет? - спросила Аня.
Он не ответил.
- Хочу на твой концерт.
- Ты и на прошлом не была.
- Ты мне не принёс билет.
- Да, извини. С билетами в тот раз было сложно. Много участников.
Аня была почти счастлива. Всё вернулось. Он вернулся. Значит, всё хорошо.
Днём Аня зашла к маме. Принесла ей полевых ромашек. Мама накормила её обедом.
- Спасибо, мама. Давай я помою посуду. Не сутулься, мам. Ты ж сама мне всегда это говорила.
"Мама постарела," - подумала Аня.
Немного посмотрели телевизор, просто чтоб посидеть вместе.
- Когда ты выйдешь замуж?- спросила вдруг мама.
- Мам, я совсем не хочу замуж.
- Пойми, неприлично так жить, как ты живёшь.
- Откуда ты знаешь, как я живу?
- Люди говорят.
- Люди - это твоя подруга Люда из домоуправления?
- А хоть бы и она. Что в ней плохого? У её дочери вполне устроенная жизнь. И работа хорошая. Она зубной врач.
- Ну вот, начинается. Не надо про зубных врачей. У меня самой сейчас зубы заболят.
Аня повесила сумочку на плечо и вышла.
- Ты куда? - кричала мама, выбежав в прихожую. - Варенье возьми!
Настроение было испорчено.

А потом Он снова исчез. Просто не приходил, не звонил. Прошли две недели.
Аня гуляла по городу, в тех местах, где они когда-то гуляли вместе, возле кафе, в котором ели мороженое. Вдруг она заметила вдали, в толпе, его такую знакомую поджарую фигуру. Она рванулась было вперёд, за ним, даже не раздумывая, что ему скажет.
Он был не один. Он вёл под руку какую-то женщину, брюнетку в белом плаще. И казалось, что они очень увлечены друг другом.
Аня остановилась, постояла немного, потом развернулась и пошла домой. Она долго поднималась к себе на лифте, лифт устало поскрипывал. Аня вошла в квартиру, выпила холодной воды из-под крана, умыла лицо. Она вспомнила последний разговор с ним и засмеялась.
" Я всё сделала правильно. Мне Он не нужен."
" А если это был не Он?.."- мысль мелькнула как искра над костром.
"Мне надо его забыть. Но как?"

Автор : " Э, нет, так не пойдёт. Моя героиня становится занудой. Начнём всё сначала."

Вечер был тихий и тёплый. Уже зацвела черёмуха и скоро раскроются нарядные каштановые соцветья. Аня подошла к зеркалу и взглянула прямо себе в лицо.
"Интересно, какого цвета у меня глаза", - подумалось ей. - "Не синие, не карие, с какой-то серой каймой"...
Сегодня ей позвонил Дима, она извинилась, сказала, что очень занята, поэтому совсем не может с ним встретиться.
Мама тоже звонила, просила прийти на похороны её подруги, тёти Нины, чтобы помочь с организацией поминок.
А к обеду подул ветер и пошёл дождь. Анна снова шла по центральной улице. На ней было коричневое длинное пальто и смешная белая вязаная шапочка с торчащим сверху хвостиком. Она родилась в этом городе, но он казался неузнаваемо чужим. И магазины казались какими-то другими. Ветер усилился. С тумбы оторвало большую афишу, которая попыталась закрыть ей лицо. Но потом афиша упала на дорогу, быстро намокла и попала под колесо машины.
"Если афиши падают, то и государству конец", - подумала она.
Тут Аня услышала знакомую музыку. Она подняла голову, встала на носочки,
взглянув поверх деревьев, как будто кого-то искала. И тучи вдруг отступили, как океанская волна, уходящая вспять. Аня прикрыла лоб рукой и посмотрела мне прямо в глаза.
- Что ты от меня хочешь?- спросила она.
- Я хочу дописать твой образ.
- Оставь меня в покое.
- Почему это?
- Я так больше не могу, - ответила Аня. - Пожалуйста, оставь меня,- сказала она, - Я устала.
- Ты что же, отрицаешь вариантность бытия? - спросил я насмешливо.
- Я не отрицаю вариантность. Я тебе больше не верю.
- Ну, ладно. Тогда давай разойдёмся, - ответил я и захлопнул тетрадь.
В тот вечер я больше не подходил к столу. Я рано лёг спать.
Немного отвлёкшись, проведя следующий день на рыбалке, усталый и довольный, я вернулся домой. В прихожей я снял сапоги и аккуратно поставил их в угол. Так, как делал мой отец. Кот мяукнул с радостным энтузиазмом и потёр бок о мою ногу.
Тетрадь лежала на столе и влекла своей красной шершавой обложкой.
Немного поразмыслив, я раскрыл её.
Анна сидела на своём любимом кресле и что-то писала в почти такой же тетради.
От удовольствия она иногда прикусывала губы, а иногда почёсывала висок обратным концом ручки. На столе стояла хрустальная ваза с букетом черёмухи, таким большим, что, казалось, даже с бумажных страниц её настойчивый аромат проникал в мою комнату и мягким туманом ложился на пол.
Закончив главу, Анна перечитала написанное и заплакала. Но это были не слёзы страдания или обиды, а скорее слёзы сочувствия.
Через её плечо я заглянул в текст. Там были такие слова:
"Совершенно несчастный, он пытался писать о женщине, о которой ровным счётом ничего не знает. Но что ему ещё оставалось? Он был так одинок, и это был его последний роман."
И тут меня кольнула неожиданная догадка: ведь она это пишет обо мне.