Холодное лето

Доминика ещё не знает, что ночью за ней придут,
поэтому впрок варит фляки и режет в салат лебеду,
разливает по чашкам несладкий чай – сахара просто нет.
Вспоминает божественный вкус допотопных конфет –
неразгрызаемых серых подушечек и лимонноного монпансье,
/«а всё-таки время было не худшее, счастливы были все…»/
Доминика страдает – мечтает замуж за писаря Михаила. 
Целый год. По любви неземной.
«Без любви человеку постыло.
Как бревно –
хоть целый век проживи – всё равно умрешь пустоцветом.
Эх, чёрт возьми, какое холодное нынче выдалось лето…» –
думает Доминика и кутается в пуховый платок,
как когда-то в бархатное манто.
 
Доминика не знает, что они придут, заглушив за углом мотор,
и она успеет всего лишь, выглянув между штор,
удивлённо воскликнуть: «Дзивне… Матка бозка, за что?»
Никто ей ещё не сказал, что Ксюха о них узнала,
и у Мишки  теперь ни дня без драки или скандала,
расходилась Ксюха, что леший,
разбросала мужнины вещи, 
волю дала рукам,
отвесив пару затрещин, процедила мрачно – по теме:
«Не успокоишься – сдам.
Оба будете там…» –
и, хищно сощурив глаза, ткнула пальцем в оконную темень,
где тускло качалась звезда.
 
Михаил Доминику любил, но хотел быть не зэком, а писарем,
а очередь на его место – из местных и присланных –
такая, что всегда тесно,
да и начальника он боялся пуще, чем чёрта лысого.
И пошел Михаил куда надо, сообщил кому надо что надо,
мол, не зря появилась она здесь – дама в заморских нарядах.
Написал заявление… имярек…
мол, было прозрение, есть подозрение,
а он семейный – порядочный человек...
А потом всю субботу пил, от стыда и горя сгорая,
уснул в лебеде под утро между яблоней и сараем,
не зная, уже в аду, или в дороге к раю.
 
Ксюха втащила мужа в дом, 
спасая семью от позора,
отмыла, обзывая блудливым котом, 
напомнила, что завтра в контору.
И Мишка смиренно, безропотно,
полез под одеяло, Ксюхиным плоским задом согретое,
сетуя, что жизнь бренна, а любовь хлопотна.
Всё вокруг матюкая,
сплюнул с  досады, прямо о тумбочку затушил папиросу:
«Холодное, чёрт возьми,  нынче  выдалось лето –  смурное и росное.
Гори она синим пламенем – жизнь такая…»