Проводы

«твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого»

            Щапов остановился. Огляделся. Со всех сторон наступали противники, со своими свободами. Он всю жизнь уступал и отступал. Причём, с боями. И вот дошёл до самого края.  Дальше отступать было некуда. И воевать уже не хотелось. А там пропасть, бездна, неведомая, непостижимая, пугающая. И он прыгнул. И полетел. Не внизь, не ввысь, не в сторону, но словно ниоткуда и в никуда. Как определишь направление и скорость, если пределов нет и предметов нет, ничего нет? Только ощущение полёта. Просто летишь и всё.
            По ощущению, это просветление. Все признаки совпали с теми, какие встречаются в интернете в описании потерпевших: радость, спокойствие, умиротворение, лёгкость в исполнении социальной функции, бесстрашие, всепонимание и всепрощение, всеохватная любовь... Ничего не хотелось, только есть, пить и спать. Иногда и этого не хотелось. Он смотрел, слушал и летел, при этом, делая то, что нужно и не тяготясь временем, ибо ощущал время, как самого себя в самом себе вне бытия.
         
- Щапов, ты гречку будешь или картошку? – спросила жена.
- Не знаю... – резкая конкретизация в таком состоянии ощущается как нокдаун. Подумал: надо ещё понять, хочу ли я есть…
- Я тоже уже не знаю чем тебя кормить – это не хочу, это не буду… смотреть тошно: щёки ввалились, глаза навыкате, рёбра торчат – стиральная доска, а не человек… Да прекрати ты так улыбаться!
- Как?
- Как безумный! А может ты и есть безумный?
- Пусть будет так, если тебе удобно…
- Ладно, не хочешь есть, не ешь, но прошу тебя, Миша, соберись и серьёзно выслушай, что я тебе скажу.
- Слушаю. – чтобы не раздражать жену, Щапов спрятал улыбку. Это далось ему нелегко.
- Вадик получил повестку.
- В суд?
- В армию!
- Так ему уже восемнадцать?.. Это хорошо… А я в девятнадцать пошёл…
- Не о тебе речь, Щапов! К тому же, сейчас другое время – война!
- Не война, СВО – срочников на передок не посылают…
- Сегодня не посылают, а завтра, кто знает, как всё обернётся…
- Что ты от меня хочешь?
- Иди, поговори с ним, успокой, напутствуй сына, как отец, расскажи, как сам служил…
- Когда я служил, всё было иначе: кирзачи, портянки, войлочная шинель, двадцать грамм сливочного масла в день, пять кусочков сахара к чаю на завтрак, на ужин тоже пять, если в обед был компот, если кисель, то четыре… два яйца по выходным и праздничным дням… а теперь, говорят, у них шведский стол: мясные и рыбные блюда в ассортименте, овощи, фрукты, кондитерские изделия… и всего один год вдали от дома…
- Не утрируй и не шути – единственного сына провожаем! – её глаза покраснели, увлажнились. Она взяла салфетку, вытерла слёзы, высморкалась.
- Я хочу сказать, служба в армии в мирное время – это небольшое и не слишком острое приключение, в военное время – большое и очень острое… Но, как бы там ни было, юмору и веселью место есть всегда… ты же фильмы про войну смотрела, вспомни «Они сражались за Родину»…
- Вот и скажи ему это!
- Он дома?
- У себя, как обычно, играет…

            Отец, постучал. Сын не ответил. Осторожно открыл дверь. Сын сидел на кровати в позе лотоса, перед компьютером, в наушниках, он не слышал, как вошёл отец. Поздний ребёнок, дитятко – не ругали, не запрещали, не перечили, не наказывали – берегли психику… и свою и ребёнка. По сути, каждый сам занимался собой.
            Щапов посмотрел в экран монитора. Там бегал вооружённый до зубов штурмовик и палил во все стороны из всего, чем был обвешан, боеприпасы не кончались... Подумал с иронией: вот это жизнь – нерв, драйв, адреналин…
- Так ты, я смотрю, уже готов! – блаженно улыбаясь, крикнул отец, чтобы пробить звуковую броню наушников.
            Сын нехотя оторвался от игры, снял наушники.
- К чему?
- К труду и обороне.
- В целом, да.
- Видишь ли, Вадя… мама беспокоится… просила, чтобы я тебя напутствовал…
- Да не парься ты, пап – я понимаю, не дурак… всё будет в норме – ты отслужил и я отслужу… в конце концов, чему быть, того не миновать…
- Ну, тогда коротко: на рожон не лезь, не выёживайся, держись просто, действуй по совести, когда страшно, молись.
- Понял. Спасибо.
- Проводы будут?.. Ну, там друзья, девушка, музыка, танцы…
- У меня нет девушки и друг всего один, и тот в Челябинске… так, посидим, поиграем онлайн, на посошок…

            Щапов закрыл за собой дверь. Почему-то стало грустно. Жалко стало сынишку – бледный, худющий, одни глаза – чисто инопланетянин… как будет воевать?.. если только дронами управлять поставят…

            Жена сидела за столом, пила чай с мармеладом и пастилой, и смотрела детективный сериал, где роль старшего следователя играла молодая, красивая женщина, а сослуживец-помощник, младший следователь, красавец мужчина в неё влюблён…
- Представляешь, Галь, не могу вспомнить, как меня в армию провожали. Помню, уже сидим где-то на пересыльном пункте, в огромном зале, пришиваем погоны, шевроны и прочее, подходит офицер, берёт меня и ещё троих пацанов и везёт в часть, где и прошла моя служба… А проводы, хоть убей, не помню…
- Выпил, наверное, хорошо…
- Наверное… Да это и не важно теперь…

            Он опять провалился в бездну покоя, радости, любви и полетел… И сам не заметил, как налил себе чаю, и стал пить, с мармеладом и пастилой. На лице его опять засияла блаженная, беспечная улыбка.