Одна

По заведенному давно порядку
она читает по утрам метеосводку,
почти как профи устраняет неполадку
любую в электрической проводке.

Работает, гордится этим фактом —
мол, независимость и всё такое;
не сомневаясь, демонстрирует характер.
А по ночам…. А по ночам белугой воет.

На фитнес ходит, пилатес, и йогу;
в театры выбирается с друзьями,
и подавляет душевную тревогу
звонками к понимающей всё маме.

Готовит как шеф-повар из Мишлена,
душа корпоративов и компаний;
и верит, что вниманье бизнесменов
может привлечь раздельное питание.

Она не ищет ни руки, ни сердца,
это её должны искать и добиваться,
но по наследственной от юности инерции
её все также тянет притворяться.

Жизнь то бежит, то как бы замирает.
Ей сорок, и наполовину ясно,
всё, что желалось прежде, уплывает,
да и мечтать то, собственно, напрасно.

А если горизонт в сплошном тумане,
и дни теряют логическую связность,
она, наверно, приближается к той грани,
где превратится в реальную опасность.

Все яды, приготовленные ранее
в ночных кошмарах сплошного одиночества,
она оставит в бокалах на прощание,
согласно темному, как её жизнь, пророчеству.

А может неожиданным зигзагом
вдруг обнаружится, что ей всё это снилось,
что заколдованная черным магом
она когда-то в сон глубокий погрузилась.

Вот-вот проснется, а в гостиной дети,
на кухне муж готовит завтрак как награду…
Но это сон. Её закрытые соцсети
не оставляют выбора для яда.