Васятка

- Ой, да ладно тебе, Надька! Фигуру что ли блюдешь? - Василий Михайлович засмеялся и подкинул невестке на тарелку еще один кусок торта. - Побалуй наследничка. Праздник сегодня, можно!
- Ну куда мне столько?! - вяло сопротивлялась Надежда.
Придерживая живот, она поудобнее уселась на диване. Все ее существо сейчас было этот сытый беременный живот, и ни о чем другом она думать не могла. А вот и толчок. Мягкий, осторожный, как будто малыш внутри проверяет, тут мама или нет. Положила руку, погладила нежно. Будущий дед улыбнулся:
- Вот видишь, ему нравится!
Муж со свекровью возились на кухне. Ираида Сергеевна сегодня была не в духе. И праздничный стол ей был не в радость, и ничего ей было в последнее время не в радость. Нет, на Надежду она голоса не повышала, но на лбу у нее огромной бегущей строкой было написано недовольство. Каждым взглядом, каждым жестом она давала понять, что не одобряет выбор сына, и соседство под одной крышей с молодой семь;й е; тяготит. Даже скорое рождение внука свекровь воспринимала как способ Надежды обосноваться в ее доме.
Едва доев салат, Ираида Сергеевна поспешила на кухню и вскоре окликнула сына:
- Леша, иди помоги!
И вот они уже полчаса возятся там и что-то горячо обсуждают вполголоса.
Наконец свекор не выдержил:
- Ир! Да оставь ты эту посуду! Идите сюда, выпьем за мое здоровье! А то вот Надька со мной пить отказывается! - и он снова добродушно засмеялся.
Вернулись, уселись, наполнили бокалы.
- За тебя, отец! За то, чтоб здоровье было, а там и все остальное будет, что надо для счастья.
- А у меня и так вс; есть, - помолчав мгновение, сказал Василий Михайлович. - Вот баню достроим с тобой, беседку соорудим - буду кум королю, сват министру! И внука мне родите - вот и все мое счастье. И чтоб Васяткой назвали! Давайте за внука!
Ираида Сергеевна выпила со всеми и снова удалилась на кухню. Василий Михайлович проводил жену укоризненным взглядом и подмигнул Надежде:
- Давай струмент!
Надежда протянула руку, взяла стоявшую в углу дивана гитару и бережно передала св;кру.
Она обожала эти вечера, когда, приняв рюмочку-другую, он брал в руки  старенький "струмент" и играл песни своей молодости. Ее память хранила слова всех песен, которые любили родители, и теперь, спустя много лет,  она словно возвращалась в детство, где все еще были живы, где заразительно смеялась молодая красивая мама, и высокий, сильный отец так же играл на гитаре. Надежда с удовольствием подпевала свекру, и так они могли петь часами.
Ираида Сергеевна давно уже ушла в свою комнату, Алексей вернулся за стол, и втроем они просидели допоздна.
Укладываясь спать, Надежда вновь почувствовала, как малыш заворочался в животе.
- Ну что, маленький? Не спится? Надо спать! Скоро, скоро уже мама тебя обнимет. Совсем немножко осталось.
Вдруг к знакомым ощущениям прибавилось что-то новое и весьма неприятное. Как будто кто-то сгреб в огромный кулак все ее внутренности и с силой потянул вниз. Надежда вскрикнула от неожиданности.
- Что?! Что такое?! - бросился к ней Алексей.
- Кажется... начинается... - неуверенно сказала она.
Роды прошли на удивление легко и быстро. Воды отошли еще до приезда скорой, и едва поступив в больницу, Надежда оказалась в родзале. Когда раздался крик младенца, она ждала, что вот сейчас его положат ей на грудь, как рассказывали рожавшие подружки, но услышала только: "Мальчик. Время три сорок две"
В шесть утра в палату пришла медсестра с градусниками и разбудила всех мамочек:
- Готовимся к кормлению!
Шесть женщин принялись приводить себя в порядок, нетерпеливо ожидая встречи со своими малышами. Вскоре по коридору загремели колесики тележки, на которой в рядок лежали крепко спеленутые младенчики с бирочками на одеяльцах,
- Морозова! Петренко! - громко объявляла медсестра, глядя на бирочки, и лежащие на кроватях мамаши, как в армии, отзывались: "Я!",  после чего получали в руки своих детей.
Из шестерых обрадовали только половину. Надежда и еще две женщины на вопрос: "А наши?!" получили ответ: "А ваших еще доктор будет смотреть. Вы же только что родили!"
Через три часа повторилось то же самое. Только младенца не принесли одной Надежде.
- А мой?! - забеспокоилась Надежда.
- Пока нет, - ответила медсестра и быстро удалилась, оставив пустую тележку у входа в палату.
 Вскоре явился незнакомый доктор.
- Добрый день! Надежда Викторовна кто?
Надежда удивилась. Обычно в больницах не церемонятся, называют просто по фамилии, а тут такая вежливость.
Доктор пододвинул к кровати стул, сел, выдержал паузу, гядя куда-то на ее
 одеяло.
- Здравствуйте, Надежда Викторовна. Я врач педиатр, хочу с Вами поговорить.
- Я слушаю! - что-то в голосе врача настораживало ее и даже пугало.
- Надежда Викторовна, у вас мальчик.
- Я знаю, спасибо...
- Да, конечно... Он в целом здоров, серьезных  патологий в организме не выявлено.
- Замечательно... - Надежде очееь хотелось спросить, к чему он клонит, но она сдерживалась, боясь услышать что-то, чего слышать не хотела.
- Но дело в том, что у него имеется... скажем так... физический недостаток. Так бывает. Когда ребенок подрастет, можно будет обратиться к пластическим хирургам, сделать операцию...
- Что с ним?! - Надежда вцепилась в руку врача, ее пальцы мяли безупречный белый халат, а глаза наливались ужасом.
- Вероятно, у него неправильно сформировались некоторые кости лица. Точнее сейчас сказать не могу, нужно проводить более тщательное обследование. Но правая половина лица у мальчика деформирована.
Пальцы Надежды медленно разжались, выпуская изуродованный халат врача, рука бессильно упала на одеяло, и сама она вся будто опала, размякла и размазалась, не в силах осознать случившееся. Она замерла, уставившись в одну точку, и только пальцы ее медленно ожили и снова потянули доктора за халат.
- Я хочу его видеть.
- Да, конечно. Вы готовы пойти сейчас?
- Готова.
В палатах детского отделения стены были наполовину стеклянные. Проходя по коридору, Надежда рассматривала ряды высоких кроваток, на которых лежали новорожденные. Кто-то из них сладко спал, кто-то кряхтел, сморщив маленькое личико, кто-то вдруг начинал пронзительно плакать, и остальные малышарики спросонок присоединялись к нему.
Ее сыночек лежал в четвертой палате. Надежда разглядывала изуродованное личико и не могла поверить, что так может выглядеть настоящий, живой человек. Как будто кто-то дал огромной ладонью тяжелую пощечину маленькой восковой кукле, попросту смяв всю правую щеку вместе с челюстью.
Надежда застыла в оцепенении. Но чем больше она вглядывалась в личико своего ребенка, чем больше находила в нем узнаваемых черт, тем больше укреплялась в ней материнская любовь.
- Маленький мой! - она протянула руку и погладила сына по головке. - Васятка!
Васятка... Можно ли теперь назвать мальчика в честь деда? И как она расскажет близким о том, что ребенок родился... вот таким?..
Надежда обхватила ладонями маленькое тельце, лежащее в кроватке, уткнулась лицом в ноги мальчика и зарыдала. Малыш заворочался в пеленках, и начал похныкивать, просыпаясь.
- Тише, тише, прошу Вас! - обеспокоенный врач положил руку на плечо Надежды. - Пойдемте!
Они вышли из палаты.
- Как вы себя чувствуете? Вам надо прилечь, может позже поговорим?
- Нет, доктор, давайте сейчас!
Они прошли в кабинет с табличкой "Педиатр" . Доктор пододвинул стул для Надежды, а сам расположился за своим рабочим столом. Надежда неловко пристроилась на краешек стула - швы не давали возможности нормально сесть - и затихла в ожидании, нервно теребя пальцами пояс халата.
- Надежда Викторовна! - начал доктор, тщательно подбирая слова. - Вы должны полностью осознавать, что с вашим ребенком вас ждут определенные проблемы.  Лучше принять решение сейчас, пока вы здесь.
- Какое решение?
- Готовы ли вы воспитывать ребенка с таким дефектом? Ходить с ним по улице, решать вопросы с кормлением, с речью?
"Сами вы с дефектом!" - хотела ответить Надежда, но вместо этого сказала:
- Но вы же сами говорили про операцию, что все это можно исправить!
- Можно. С определенной долей вероятности. Но не сейчас, а когда ребенок подрастет. А до этого вам придется растить его таким, какой он есть. Вы готовы к этому?
- К чему вы клоните, доктор?
- Если вы оставите мальчика на попечение врачей, вас никто не осудит. Подумайте как следует.
- Что?! - Надежда уже не сдерживала эмоций. - Оставить моего мальчика?! Кому?! Вам, для опытов?! Да пошел ты! - она выскочила из кабинета в слезах, от всей души хлопнув дверью. Доктор остался внутри, догонять Надежду он не собирался.
Сделав несколько решительных шагов по коридору, Надежда почувствовала, как силы покидают ее. С трудом она добралась до своей палаты.
- Ну что, ну как он? - с сочувствием спросили соседки.
- На меня похож, - ответила Надежда и рухнула на кровать.
Остаток дня она пролежала лицом к стенке, поднимаясь только сцедить молоко. Малыша ей не приносили.
Ночью не спалось. В голове живыми картинками прокручивались сцены их с сыном будущей жизни. Вот она приносит малыша домой, все в ужасе, свекровь говорит гадости, муж брезгливо отворачивается от нее, родившей урода. Вот она идет гулять с коляской, и встречные прохожие с любопытством разглядывают ее ребенка, дети тычут пальцами, сердобольные тетушки смотрят с жалостью.
"А ведь он и правда на меня похож. И ушки, и губки. А бровки Лешины" Нет, она не будет стесняться своего ребенка. Она будет помогать ему жить жизнь, которую она ему дала, будет бороться, чего бы ей это не стоило. Но разве вправе она принимать решение за Алексея? Надежда приподняла подушку, устроилась поудобнее и стала писать письмо мужу.
"Я не хочу, чтобы мы с сыном были тебе в тягость, и не буду заставлять тебя воспитывать больного ребенка. Поступай, как считаешь нужным. Если ты решишь, что нам лучше расстаться и захочешь построить новую семью, где будут здоровые дети, я не стану тебя осуждать"
Написав письмо, она успокоилась. Надо поспать. Завтра предстоит обдумать, как жить дальше. Первое время можно у Маши... Надежда провалилась в глубокий сон и проспала до завтрака.
Потом побежали быстрые дни, полные мамских забот. Сына стали приносить на кормление. Не смотря на дефект челюсти, сосательный рефлекс оказался не нарушен, и кушал малыш хорошо. Надежда все еще не знала, как быть с именем, и звала его то ежиком, то галчонком, уж очень забавно он искал грудь открытым ротиком.
За все это время Алексей ни разу не объявился, а Надежда сама не решалась ему звонить.
Она отстраненно наблюдала, как соседки по палате радостно машут из окошка своим мужьям, пришедшим поглядеть на сыновей и дочек, которых молодые мамаши бережно подносили поближе к стеклу. Осознание, что она выйдет отсюда совсем в другую жизнь, один на один с этим кошмарным сном, который происходит с ней наяву, накатывало волной тошноты. Привыкнуть к этой мысли пока не получалось. Как не получалось поверить, что муж ее оказался тем, кем оказался. Почему, ну почему это случилось именно с ней?! Ну что ж, зато свекровь теперь вздохнет с облегчением - нелюбимая невестка исчезнет с горизонта.
Подруга Маша забегала пару раз, приносила передачки, и обещала выделить Надежде с малышом целую комнату в двушке, где они проживали вдвоем с мужем Николаем.
- Это ненадолго! - говорила Надежда. - решу вопрос с работой и найду какое-нибудь жилье.
- Да не беспокойся, живи сколько хочешь! - отвечала подруга. - Нам места хватит, мы и дома-то почти не бываем!
Она обещала съездить к Алексею за вещами. Сумка для выписки из роддома была давно приготовлена Надеждой, ну и остальное по мелочи, на первое время. Кроватку конечно сразу не увезти, но обойдемся пока без кроватки, а вот коляска спокойно в машину поместится.
Перед выпиской Надежду снова вызвал к себе педиатр. Теперь говорили уже по делу. Про то, какие проблемы могут проявиться по мере роста малыша, про наблюдение у стоматолога, про особенности кормления и прочее, и прочее. Дал контакты челюстно-лицевого хирурга и посоветовал не тянуть с оформлением инвалидности. Вобщем, не такой уж он плохой дядька оказался, этот врач-педиатр. Надежда больше не держала на него обиды, и распрощались они тепло.
Она сидела в палате, ожидая, когда за ней придут. Сегодня вместе с Надеждой выписывалось еще несколько мамочек, и малышей готовили к выписке по очереди. Наконец, в дверях появилась санитарка и громко обьявила:
- Дегтярева!
После выполнения всех формальностей и подписания разных бумаг, Надежда пошла на выход. Она спускалась по лестнице в вестибюль, а за ней сестричка с детского отделения несла нарядный конверт с ее ежиком.
Внизу процессию встречали. Маша с мужем надули голубые шарики, принесли огромный букет цветов и подарки медикам.
- Держите, папаша! - медсестра попыталась вручить Николаю конверт с младенцем, но тут из-за его спины раздался голос:
- Не-не-не!!! Это дедушкино сокровище! - и ловкие руки свекра подхватили малыша.
Надежда оторопела. Она подошла к Василию Михайловичу и губы ее задрожали.
- Ну здравствуй, дочка.
- Здравствуйте!
Повисла неловкая пауза. Оба понимали, что здесь с кульком в руках должен был стоять Алексей, но все происходит так, как происходит, и что теперь говорить друг другу, они не знали.  На помощь пришла Маша.
- Надь, я вчера приехала вещи забрать, а Леши дома не было, хотя мы с ним договаривались. Мне Василий Михайлович открыл. Оказывается он ничего не знал. Позвонил Леше, они поругались, а потом помог мне вещи собрать, какие ты говорила, и к себе в машину загрузил. А у него же универсал, туда и кроватка влезла, представляешь! И он все это перевез на дачу!
- Как на дачу?! - опешила Надежда.
- Вот так, - твердым голосом сказал свекор. - Дом большой, теплый, все удобства. Вам с Васяткой там хорошо будет. Все лучше, чем по чужим людям ютиться. А если врачи там или еще чего, то до города рукой подать. Слава богу, я на колесах. Справимся!
Поехали на дачу праздничным кортежем. Впереди машина свекра с Надеждой и Васяткой, следом - Маша с Николаем, с развевающимися из окна шариками.
У Надежды голова шла кругом. Столько мыслей толкалось в ней, мозг до сих пор не разбирался, где явь, где наваждение, но вдруг ей стало так спокойно, что в машине она уснула.
Приехав на место, молодая мамочка тут же взялась за дела: пеленать, кормить, мыть, разбирать вещи. Маша с Колей помогали обустраиваться. Дед помчался в поселковую поликлинику узнавать, можно ли здесь встать на учет с городской пропиской.
Потом все вместе сидели за столом, праздновали появление на свет нового человека, планировали дальнейшую жизнь. И Надежда отчетливо осознала, что нет, не один на один с бедой она осталась. Да и не такая уж бескрайняя эта беда. Да, много сил потребуется, много терпения, выдержки и упорства. Но в конце концов все у ее сына будет хорошо. И у нее тоже.
Маша с Николаем поехали домой.
- Василий Михайлович, вам наверное тоже пора? Вы езжайте, я тут сама справлюсь. Спасибо Вам!
Свекор опустил голову и, выдержав паузу, поднял глаза на Надежду.
- Ушел я от них. Не могу так... Н-да... - потом подмигнул заговорщически и уже совсем другим тоном сказал: - Ну что, потерпишь меня на втором этаже? Я в хозяйстве полезный! - и засмеялся своим обычным негромким смехом.