Охранник на стройке

Судьба удружила болезни лица,
тоску, худосочность и слабую душу,
талант добродела и неподлеца
и иммунитет к дурачкам и их чуши.

Мой вроде пригожий, сенаторский лик,
испорченный сыпью угрей и очками,
почти что померк и погас, и поник,
обмяк под дождём и увял под лучами.

Таксистский, смекалистый, ищущий ум
всегда выручал, помогая карману.
А каждая мысль была как изюм,
покрытый глазурью и тёмным дурманом.

Седой андеграундщик людям не мил,
и в ссорах бывал, словно в омуте черти.
Язык-дерзослов часто в беды вводил,
ища пониманий, а вовсе не жертвы.

Невесту не смог заманить в сирый дом.
И камнем остался в дне старой тачки.
Виляя невидимым взгляду хвостом,
служу, гордо радуясь барским подачкам.

Бездетная явь гложет думы, как тля.
Похвастаться нечем, как старой собаке.
Любовь плодотворная всё же была!
Но лодку разбил быт при первой атаке.

Живу дураком я, хотя и не глуп.
Дружу парой слов лишь с глухим почтальоном.
Жизнь мутная, как черепаховый суп.
А я в нём и есть черепаха в бульоне.