Исповедь с пятном

Мох укрыл вековые ступени
сводов в раннеготическом стиле.
Некий лорд
из старинных фамилий
и борец за права привидений
шёл навстречу.
На море был штиль.
Нас томили усталость и зной.
Нам мерещился рыцарей строй
и над замком двухвостые флаги.

– Наполняйте прохладою фляги!
Вас приветствует лорд Кентервилль!
О! Пришельцы! Идите за мной!
Вы ведь живы. В дороге устали.
Там, в моём потаённом подвале,
угощайтесь, не то огорчите.
За решёткой дубовой резной
вы найдёте в бочонках по пинте,
за косичкой стручкового перца —
открывается ключиком дверца.
Не смущайтесь же, смело идите:

«Первый бокал осушаем —
лишь глотку себе прочищаем.
Выпить надобно дважды
затем, чтоб умерилась жажда.
Но до конца не сгореть ей,
покуда не выпьем по третьей.»*

– Славный призрак,
мы в поте как в мыле.
Вы сердечностью нас покорили
в этих древних заброшенных сте'нах.
Средь бесчисленных множеств вселенных
нелегко быть, наверное, лордом?
Одиночество вечных кроссвордов
и блужданий в траве по колено,
щеголяя  в серебряном шарфе.
Ну, признайтесь же нам откровенно,
Вы играете ночью на арфе? 
Изучили латынь и иврит,
знаки рун всех надгробий и плит, 
Стоунхнджа  секрет в мегалите
и на хинди легко говорите?
Смерть – не мрак и не стала препоном.
Вы, возможно, знакомы с Ньютоном?
Среди сказок, лукавства и врак
Вы ведь с нами, хотя и призра'к:

«Выпьем четвертую чашу —
и мир покажется краше.
Пятую лишь опрокиньте —
и разум уже в лабиринте.
Если шестую потянешь —
друзей узнавать перестанешь.»*

– Буйно так пировали когда-то
все английские аристократы
в залах замков в веселии бренных,
не щадя сундучков соверенов.
Будто чуя бесславный финал,
Ели мясо, и кто б нас догнал.
Окорока, поросята под хреном —
заседание лордов палаты.
Мы и смерти налить были рады, —
лучше ей, чем терпеть перемены.
Ни коня было, вроде, ни воза,
были страсти — не нынешний стресс.
Я покинул согласия возраст
допущения наличия чудес.
А жена? Как убил и не помню.
Величава. Не Бет от сохи.
Распугает пивных лепреконов
и читает, читает стихи.
Хуже рвоты, кошачьей отрыжки.
Я — не то что бы злой человек.
Но достали меня эти книжки
из собраний библиотек:

«Пьешь седьмую задорно —
а череп, как мельничный жёрнов.
После бокала восьмого
лежишь и не вымолвишь слова.
После чаши девятой
тебя уже тащат куда-то.
После десятой — рвота,
и вновь начинаешь все счеты.»*

– Так случилось всё это, ребята.
Я застрял тут, и нет мне возврата.
Ни пощады не жду и ни ласки.
На ковре — акварельные краски.
Вы же, пейте —
вам нету вреда.
Кровь истлела, её больше нет.
А стихи — те читаю всегда.
И пишу.
Стал я бард и поэт.
Я под рифмы жестоким напором.
Вы же слышали песню мою.
Может, грянем куплет первый хором?
Я слова ещё раз напою:

«Первый бокал осушаем —
лишь глотку себе прочищаем.
Выпить надобно дважды
затем, чтоб умерилась жажда.
Но до конца не сгореть ей,
покуда не выпьем по третьей.»*

________
* Из стихотворения «Десять кубков» нач.XV в., в переводе М. Гаспарова.